Эдмон Бали - Игра вслепую

— Так он Тадеуш? Я знал его как Малькольма. Он поляк?

— Русский. Мать, кажется, была полькой.

— Она будет тосковать о нем, — заметил я.

— Вот как! А бедному Юрию сегодня ампутировали ногу.

— Бедному Юрию не надо было баловаться с пистолетом, — возразил я.

— Но он же не знал, что у тебя ружье. Да ещё такое! Просто сюрприз. Ладно, бог с ним, с Юрием, а вот уродовать мою машину — просто свинство с твоей стороны.

А какого ружья они ожидали? Того, которое я отобрал у Филипса? И как, интересно, они могли об этом узнать? Только от Слейда — вот и ещё одно звено в цепи улик.

— Повредил мотор?

— Пробил аккумулятор и вывел из строя систему охлаждения. Не ружья, а фантастика!

— Это верно, — небрежно заметил я. — Надеюсь, оно мне ещё послужит.

— Вряд ли, — хмыкнул он. — Тот маленький эпизод со стрельбой возле машины был крайне неприятным, пришлось наболтать всякой ерунды, чтобы замять дело с тросом, починить машину, успокоить Юрия…

— Трудно тебе пришлось, — согласился я.

— А ты опять принялся за свое, — мягко пожурил меня Кенникен. — Да ещё при всем честном народе! Что там, кстати, произошло?

— Один из твоих помощников угодил в кипяток. Поскользнулся, наверное. Нельзя так близко подходить к гейзеру.

— Я же говорю — растяпы! Ничего не могут сделать правильно.

Я же думал о той роли, которую во всем этом сыграл Джек Кейс. Он ведь и пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь, а стоял и мило беседовал со Слейдом. Опять меня предал тот, кому я почти поверил. И это чувство просто жгло меня. Ну, Бухнера-Грэхема-Филипса я ещё мог понять: он меня не знал и просто выполнял задание Слейда. Но Кейс знал почти все! Неужели весь Отдел уже переметнулся, только мы с Таггертом и остались на прежних позициях? Хотя, если Таггерт — тоже с ними, то все загадки разрешались сами собой, а ситуация… становилась более чем абсурдной!

— Мне приятно, что я так правильно рассчитал все твои действия, произнес Кенникен. — Отойти подальше от моих идиотов, сесть в машину… Впрочем, профессионал профессионала всегда правильно понимает.

— Куда мы едем? — равнодушно поинтересовался я.

— Зачем тебе подробности? Сосредоточься на вождении. Только не вздумай выбрасывать всякие номера: сигналить встречным, тормозить. Понятно? Пистолет пока ещё при мне. Чувствуешь?

Холодная сталь снова коснулась моего затылка.

— Чувствую, — коротко ответил я.

Меня не покидала мысль о том, что Кенникен каким-то образом проведал, где и главное с кем я провел последние сутки. Иногда мне казалось, что он вообще абсолютно все знает. От предположения, что Элин и Сигурлин могут оказаться в его руках у меня кровь застывала в жилах. За себя я практически не боялся.

Мы выехали на шоссе к Рейкьявику, но через десять минут Кенникен велел мне свернуть и ехать вокруг озера. Только тут до меня дошло, что мы едем в дачный поселок на берегу. Иметь там домик считалось в Исландии очень престижным и довольно дорогим удовольствием.

Мы действительно подъехали к одному такому домику и Кенникен приказал:

— Посигналь.

Я послушался.

Кто-то вышел нам навстречу. Кенникен тут же приставил мне пистолет к голове.

— Будь очень осмотрителен, Алан. Здесь никто не понимает шуток.

Мы вошли в комнату, обставленную в скандинавском стиле: очень просто и рационально. Горел камин — вот это уже было абсолютно нехарактерно для Исландии. В этой стране нет ни дров, ни угля, дома отапливают либо природной горячей водой, либо бензиновыми движками. В этом камине горел торф — в разгар лета! Можно было подумать, что я имею дело не с русскими, а с итальянцами или даже арабами. Впрочем, русские кажется, топят свои печи круглый год.

— Садись, Алан, погрейся, — повел пистолетом в сторону камина Кенникен. — Только сначала Ильич тебя обыщет.

Плосколицый квадратный детина с явно азиатским разрезом глаз тщательно ощупал меня, потом повернулся к Кенникену и покачал головой.

— Пистолета нет? — улыбнулся Кенникен и вздохнул. — Видишь, Алан, меня окружают идиоты. Задери левую брючину и покажи Ильичу свой хорошенький маленький ножичек.

Несколько минут Кенникен по-русски объяснял Ильичу все, что он обо мне думает. В этом плане русский гораздо богаче английского. Нож был у меня конфискован, меня усадили в кресло, а Ильич с багровым лицом встал позади меня.

— Что будешь пить, Стюарт? — осведомился Кенникен, убирая пистолет.

— Скотч, если у тебя есть.

— У нас есть. Чистый или с водой? К сожалению, содовой у нас нет.

— Сойдет и обыкновенная вода, — ответил я. — Только побольше воды.

— Ну, конечно, тебе же нужна ясная голова, — скептически усмехнулся Кенникен. — Раздел 4, правило 35: если противник предлагает тебе выпить, проси слабый напиток. Надеюсь, тебе понравится.

Я попробовал и кивнул. Себе Кенникен налил полный стакан шотландского виски и выпил залпом. Я с изумлением наблюдал за ним: видно Кенникен дошел до точки, если открыто хлещет алкоголь. Странно, что в Отделе до сих пор этим не воспользовались.

— Что, Вацлав, кальвадос в Исландии достать трудно? — поинтересовался я.

— Это впервые за четыре года, — рассмеялся он и поднял стакан. — У меня есть все основания праздновать. Не так часто при нашей профессии друзья могут встретиться. Скажи, в Отделе к тебе хорошо относятся?

Я отхлебнул слабенький напиток и поставил стакан на низкий столик рядом.

— Я уже четыре года не работаю в Отделе.

— У меня другая информация, — поднял брови Вацлав.

— Возможно. Но я ушел сразу после Швеции.

— Я тоже ушел, — сообщил он. — Это мое первое задание за четыре года. Кстати, благодаря тебе. Вообще-то у меня много поводов поблагодарить тебя. Я ведь не сам ушел. Меня отправили разбирать бумаги в Ашхабад. Знаешь. Где это?

— В Туркмении.

— Правильно. Меня, Вацлава Кенникена послали копаться в бумажках!

— Любому могуществу приходит конец, — заметил я. — Значит, тебя раскопали для этой операции. Вот, должно быть, ты обрадовался!

— Еще как! А особенно меня порадовало то, что я увижу тебя. Видишь ли, в свое время я считал тебя своим другом. Ты был мне почти как брат.

— Не говори глупостей, — пожал я плечами. — У разведчиков друзей не бывает.

Я подумал о Джеке Кейсе и ощутил прилив горечи.

— Ты был мне больше, чем брат, — продолжал Кенникен, словно не слыша меня. — Я готов был отдать за тебя жизнь, а ты меня предал.

— Перестань, Вацлав, — поморщился я, — на моем месте ты поступил бы так же.

— Но я же доверял тебе! — обиженно сказал он. — И это больнее всего. Ты же знаешь, что у нас ошибок не прощают. Вот меня и засунули в Ашхабад.

— Могло быть хуже, — заметил я. — Тебя могли отправить за Полярный круг.

— Невелика разница, — сказал он. Вновь наполняя стакан. — Но мне помогли мои настоящие друзья. Ладно, не будем терять время. У тебя есть некая деталь. Она попала к тебе по ошибке. Где она?