Екатерина Мурашова - Забывший имя Луны

– Хорошо, – сказал Кешка и чуть ли не впервые Тимоти заметил блеснувшую в его глазах подлинную, человеческую благодарность. Не слепую звериную удовлетворенность, не сытость и удовольствие от тепла – а отклик человеческого на человеческое. По иронии судьбы речь шла о звере и человеке, который, единственный из насельников, так и не принял двойственности кешкиного существа, не смог погасить своей настороженности и неприязни по отношению к нему.

– А я?

Мысль Тимоти бешено заметалась, отозвавшись на нелепом детски-старом лице мелко дрожащим веком и ерзанием узкой нижней губы под припухшей верхней. При движении губ то и дело обнажались мелкие зверушечьи зубы.

– Есть! – вскрикнул вдруг Тимоти. – Иди в сквот. Там пересидишь, пока все уляжется. Спросишь Аполлона, скажешь – от меня. Там никто ничего не спросит, да и сам – помалкивай. Не знаю, и знать не хочу, что у вас там с Алексом вышло, но только он этого так не оставит. Лучше всего тебе потом из города убраться. На море свое или еще куда…

– Сквот? – спросил Кешка.

– Дом расселенный, без жильцов, понял? Слушай адрес: с Невского свернешь на Маяковского в сторону Невы, дойдешь до Ковенского переулка, повернешь направо, не доходя до Восстания один дом, уйдешь в подворотню. Там, во дворе…

– Тимоти, что тут делается? – встрепанный Боян, закутанный в плед, возник на пороге. – Кешка, чего в комнату не проходишь? Бубните чего-то. Что за секреты от больного старика?

– Никшни, Боян, – осклабился Тимоти. – Целее будешь.

– Тимоти, Придурок – что случилось?! – всполошился почуявший неладное Боян.

Внизу бешено хлопнула дверь. Кешка вздрогнул, по звериному втянул носом воздух.

Тимоти, чье нервное возбуждение все нарастало и уже граничило с экстазом, сориентировался быстрее лесного жителя.

– Беги наверх! – едва слышно шепнул он, шаря за дверной притолокой и вкладывая что-то в кешкину руку. – Ключ от чердака. Тихо. Отсидишься. Я скажу: тебя не было. Боян не выдаст.

Повторений не требовалось, Кешка бесшумной тенью унесся вверх. Тимоти едва успел прикрыть дверь, как в нее заколошматили тяжелым башмаком. Дура залилась истерическим лаем. Тимоти выждал несколько мгновений и осторожно приоткрыл дверь.

– Кого черти несут?

– Где Придурок?! – рявкнул один из приспешников Алекса, похожий на сбежавшего из кадра персонажа телебоевика.

– А я почем знаю? – Тимоти независимо пожал плечами. – Как Алекс его от нас забрал, так он хорошо если раз в неделю забегает. Позавчера вроде был. А что случилось-то? Что за пожар?

– Понимаешь, Тимоти, Придурок очень меня подвел, – Алекс неторопливо поднялся по лестнице и остановился прямо напротив Тимоти, стараясь заглянуть последнему в глаза. Сделать это не удавалось, так как Тимоти был почти на голову ниже Алекса и взгляд первого упирался куда-то в район подключичной ямки последнего.

– Кроме как сюда, ему больше бежать некуда, – Алекс не скрывал своих подозрений и Тимоти понимал это. – Так вот я и пришел спросить: не видали ли вы, часом, Придурка?

– Позавчера… – повторил Тимоти.

– Ладно, пусти, – Алекс прошел в камору, пинком отшвырнул взвизгнувшую, лезущую в дверь Дуру и сразу же какая-то парадоксальная мысль обозначилась на его невыразительном лице. Он снова шагнул в сторону, освобождая проход, и поманил отбежавшую в сторону псину. – Иди, Дура, иди, ищи Кешку. Где Придурок, Дура, а? Где Кешка? – Дура, поджав хвост и поминутно оглядываясь, поползла к выходу. Тимоти посерел. Боян, сбросивший плед, снова обозначился в коридоре и тревожно озирался. – Где Кешка? – почти ласково звал Алекс, смиряя злость, раздражение и нетерпение. – Ищи Придурка!

Преодолев порог, Дура выпрямилась на тонких лапах, опустила влажный нос к заплеванному полу и, победно тявкнув, рванулась наверх к чердачному этажу. Двое алексовых головорезов, повинуясь бешеному взгляду, ломанулись за ней. Аккуратно запертую дверь чердака снесли в два удара. Тимоти судорожно облизнул пересохшие губы. Алекс, перешагивая через ступеньку, тоже двинулся наверх. Боян скинул на пол плед и с неожиданным проворством пошлепал вслед за остальными.

На чердаке был темно и влажно. Влажные полусгнившие доски пружинили под ногами. Пахло мочой, кошками и опилками. Труха из старых голубиных гнезд сыпалась на голову и за шиворот. Чердак был весьма высок и обширен, но, несмотря на это, все время хотелось нагнуть голову.

Неожиданно где-то в вышине послышался скрип и открылась маленькая прямоугольная дверца, в которую сразу же ударил розоватый свет догорающего зимнего дня. В розовом луче закружились пылинки и потревоженный пух из голубиных гнезд. Сгорбленная черная фигурка нырнула в раскрытую дверцу и сразу же протопотали по жестяной крыше торопливые легкие шаги. Тимоти вспомнилась площадь Звезды из сказки про трех Толстяков и гимнаст Тибул, убегающий от гвардейцев. На глаза отчего-то навернулись слезы. Наверное, труха попала – решил Тимоти и потер глаза кулаком.

На крыше гулял морозный, обжигающий своим дыханием ветер. Вдоль голого на вид, обледенелого по сути жестяного края мела поземка. По земле – это по-земка, – отрешенно подумал Тимоти, – а если по крыше, то это будет – по-крышка. Творилось с ним что-то странное – он думал о чем-то таком, о чем не думал уже много лет. И не боялся. Ощущение было пустотным и приятным. – Наверное, я скоро умру, – решил Тимоти. – Я где-то читал, так бывает перед смертью. Вот прямо сейчас Алекс меня и убьет. Только Придурка поймает… Или я от него, от Придурка заразился? Этим его звериным бесстрашием. Ведь Алекс же на чем сел – он думал, Придурок как все, его на том же крючке держать можно: деньги, выпивка, бабы, власть, сила, страх…Я тебя из грязи достал, я же тебя в грязь и втоптать могу… А вот накось, выкуси – Придурка все это словно и не касается вовсе. А все почему? Потому что он только наполовину человек. А мы все насквозь: люди, людишки…

– Вот он! Вон, гляди!

Обрисованный последними лучами заходящего солнца, Кешка стоял на краю крыши и словно бы задумчиво глядел куда-то вниз. Вот он взмахнул руками, к чему-то примериваясь, и на миг его тонкая статная фигурка помстилась крылатой сразу всем преследователям. Даже сбежавший из боевика персонаж помотал ежиковой головой, отгоняя наваждение. Тимоти втянул горький, густой воздух: позиция, занятая Кешкой, была максимально невыгодной – никакого выхода из нее даже не намечалось.

Не скрываясь и даже не особенно торопясь, повинуясь знаку Алекса, двое подходили к Кешке с разных сторон, беря его в клещи и отсекая возможность побега. Сам Алекс стоял у входа на чердак, в двух шагах от Тимоти и Бояна, жавшихся друг к другу.

Студенты и преподаватели беломорской станции могли бы предположить иное, но всем участникам чердачно-крышной сцены ситуация казалась достаточно определенной. И в тот момент, когда все стало окончательно ясным, Кешка сорвался с места и понесся по крыше, чудом не оскальзываясь на обледенелой кромке. Преследователи, явно растерявшись, крутили головами, остерегаясь бежать вслед и не понимая, что, собственно, происходит.