Нора Робертс - По образу и подобию

— У-у-у… — обиженно протянула Пибоди, выпятив нижнюю губу.

— Я узнаю. Посмотрю, что можно сделать. Но постарайся свести это к минимуму.

— Без лекарств ей будет очень больно, — вмешался Макнаб, когда Луиза вышла из палаты.

— Она должна мне все рассказать. Это необходимо ей самой.

— Я знаю. — Он вздохнул и улыбнулся, глядя на Пибоди, которая сосредоточенно изучала пальцы на своей свободной руке. — Она сильно под газом.

— А почему у нас не шесть пальцев, как ты думаешь? Шесть пальцев — это было бы клево. Привет, Мэвис!

— Привет, Пибоди. — Мэвис подошла к Еве и обняла ее за талию. — Она повторяет «Привет, Мэвис» каждые пять минут, — прошептала она. — Но мне это даже нравится. Я выйду, посижу с Леонардо и Чарльзом, пока ты ее допрашиваешь. Может, надо кому-то позвонить? Сообщить, что она в сознании?

— Мы уже распространили новость, но все равно спасибо. Спасибо тебе, Мэвис.

В дверях Мэвис столкнулась с Луизой.

— Я немного уменьшу поступление болеутоляющих через капельницу и дам тебе десять минут. Не больше. Чего ей сейчас совсем не нужно, так это преодолевать боль.

— А можно мне сперва поцеловать Рорка? Ну, пожалуйста! — воскликнула Пибоди. — Мне очень, очень, очень хочется!

Ева трагически закатила глаза, а Рорк засмеялся и подошел к постели.

— Давай, я сам тебя поцелую, красотка. Как тебе такой вариант?

— Ну, красотка — это уж преувеличение. Особенно сейчас, — кокетливо возразила Пибоди.

— Для меня ты всегда хороша. Просто прекрасна! — Он наклонился и нежно коснулся губами ее губ.

— М-м-м… — Пибоди погладила его по щеке. — Это еще лучше, чем наркота.

— А меня ты еще помнишь? — спросил Макнаб.

— О да, тощий парень! Обожаю тощих парней. Он такой милый, Даллас! У него такая хорошенькая попка! Если бы ты увидела ее голой…

— Луиза, ради всего святого, отрежь ее от наркотиков! Сжалься надо мной! — потребовала Ева.

— Действие прекратится через минуту.

— Я знаю, ты сидел со мной всю ночь. Милый мальчик… Я слышала, как ты со мной разговаривал. До меня… доносилось время от времени. Ты тоже можешь меня поцеловать. Все могут меня поцеловать… Ой!

— Ну-ка, посторонитесь! — распорядилась Ева. — Пибоди, ты его разглядела?

— Да, шеф. — Пибоди судорожно перевела дух. — Господи, Даллас, он меня искалечил! Набросился на меня, как демон ада. Я чувствовала, как внутри у меня все рвется и ломается. Ужас!

Ее пальцы беспокойно задвигались, а потом скомкали простыню: она боролась с болью. Ева накрыла их ладонью и сжала, остановила их движение.

— Но я дотянулась до оружия, Даллас. Я его задела. Попала в плечо или в руку. Я его задела, это точно.

— Ты видела его машину?

— Нет, не видела. Мне очень жаль. Я просто…

— Забудь. Он тебе что-нибудь говорил?

— Назвал шлюхой. Полицейской шлюхой.

— Голос узнаешь, если снова услышишь?

— Бьюсь об заклад! Мне кажется… Звучит чудно, но мне кажется, он звал свою мать. Или меня называл своей матерью. А может, это я звала свою мать?.. Видит бог, я хотела ее позвать.

— Я понимаю.

— Могу дать полное описание.

— Я покажу тебе фоторобот, а ты скажи, это он или не он.

Ева поднесла картинку поближе к лицу Пибоди, чтобы она могла изучить ее, не двигаясь.

— Это он! У него на лице было три тонны изоляции, но это он. Вы его взяли?

— Пока еще нет, но мы обязательно его возьмем. Жаль, что тебе нельзя будет присутствовать на задержании, ты в это время будешь кайфовать под капельницей. Но мы возьмем его, причем во многом благодаря тебе.

— Вы мне скажете, когда возьмете его?

— Ты первая узнаешь. — Ева отступила от постели и кивнула Луизе: — Если тебе надоест тут торчать, можешь на время выздоровления переселиться к нам.

— Было бы здорово. Я… Вот это да! — Пибоди рассмеялась, чувствуя прилив наркотиков в крови. — Вот это совсем другое дело!

— Мы вернемся, — пообещала Ева. Макнаб вышел из палаты следом за ней.

— Даллас, мы так ничего и не добились с дисками из метро. Но, раз уж у вас все равно есть его фоторобот, можно я займусь чем-нибудь другим? У вас есть еще что-то для меня?

— Поспи немного.

— Нет, пока не могу. Она кивнула.

— Оставайся с ней. Я дам тебе знать, если что-то всплывет. Вернусь через минуту.

Ева стремительно повернулась и опрометью бросилась в женский туалет. Оказавшись внутри, она просто опустилась на пол, закрыла лицо руками и заплакала. Грудь у нее болела и бурно вздымалась, освобождаясь от страшного напряжения, горло горело огнем, голова гудела. Чувства, которые она так долго подавляла, выплеснулись неистовым горячим потоком и опустошили ее.

Заметив, что дверь открывается, она начала было подниматься, но снова села на пол: это была Мэвис. Ева лишь всплеснула руками и вновь уронила их.

— Полное дерьмо, Мэвис!

— Я знаю, — вздохнула Мэвис и опустилась на пол рядом с ней. — Ты всех напугала. Но я тебя понимаю. Я уже выплакалась. Теперь твоя очередь, так что валяй, не стесняйся.

— Я уже. — И все-таки Ева позволила себе на минутку опустить голову на плечо Мэвис. — Я думаю, когда ей станет лучше, Трина могла бы над ней поработать по полной программе. Пибоди это понравится. Она умеет быть настоящей женщиной.

— Отличная мысль! Устроим тотальный девичник.

— Я не имела в виду… Ну ладно, как скажешь. У тебя есть с собой темные очки?

— Спрашиваешь! — Мэвис сунула руку в карман, скрытый под длинной пурпурной бахромой, и вытащила пару очков с зелеными стеклами в пурпурной оправе.

— Что за черт?! — Ева нахмурилась, но потом решила, что эти очки все-таки лучше, чем ее покрасневшие и опухшие от слез глаза, и надела их.

— Домой?

— Нет, на работу. — Ева вскочила и помогла Мэвис подняться. — Спасибо за очки. Я иду брать ублюдка.

Рорк ничего не сказал, пока они не вернулись в машину.

— Не самый типичный для тебя выбор аксессуаров.

— А?

Он постучал пальцем по оправе.

— Ах, ты об этом… Это очки Мэвис. Я… гм… одолжила их, потому что… — Она тяжело вздохнула.

— Можешь не прятать глаз от меня.

Рорк снял с нее очки и, нахмурившись, осыпал ее веки легкими поцелуями.

— М-м-м… — блаженно протянула Ева. — Ну что ты будешь делать?! — Она обвила его шею руками и спрятала лицо у него на плече. — Я не хотела разреветься прямо при Макнабе. Но я уже почти все выплакала, так что можешь не беспокоиться, при тебе я реветь не буду.

— Я и не думал беспокоиться. Ты имела право на нервный срыв и приурочила его к такому часу, когда мы уже убедились, что с нашей девочкой все будет в порядке.

— Да, наверное. — Так хорошо было обнимать его и чувствовать, как он ее обнимает! — А теперь пора заняться делом. — Ева отодвинулась. — Как мои глаза? Очень плохи?

— Они прекрасны.