Нора Робертс - По образу и подобию

Лицо Селины побелело.

— Это чудовищно! Да как вы смеете?! Вы обвиняете меня в убийстве? В убийстве бедной Аннализы? Вы же арестовали виновного! Как вы можете говорить мне такие вещи?

— Я арестовала виновного в убийстве пятнадцати женщин. Пятнадцати, Селина! Он выставил напоказ их глаза. Их было пятнадцать пар. Последние несколько часов мы были заняты эксгумацией тел на заднем дворе фермы, принадлежавшей его матери, в северной части штата. Держу пари, об этом веселом местечке вам тоже известно. У нас тринадцать тел. Тринадцать, включая тело его матери, чьи останки были идентифицированы без тени сомнения. Тринадцать женщин, на которых он практиковался. — Лицо Евы было неподвижным, как камень, и холодным, как лед, но оно не было бледным. Тусклая краска гнева пробивалась на ее щеках. — Вы видели, как он их убивал? Прибавьте Элизу Мейплвуд и Лили Напье, и вы получите пятнадцать. Аннализа Саммерс — шестнадцатая.

Селина скрестила на груди дрожащие руки.

— Ушам своим не верю! Вы переходите все границы…

— Я подошла к границе, но не пересекла ее. Если бы пересекла, я бы уже врезала вам как следует. Я бы сделала с вами то же самое, что Блу сделал с моей напарницей.

— Вы меня обвиняете после того, как я сама пришла к вам, после того, как я пыталась помочь? Только потому, что у вас нашелся лишний труп, не вписывающийся в дело? Я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом. Я требую…

Когда она начала подниматься с кресла, Рорк протянул руку и толкнул ее обратно.

— Вам бы лучше посидеть тихо, Селина. — В его негромком голосе слышалась смертельная угроза. — Мы провели несколько очень скверных часов и можем не проявить ожидаемой вами вежливости. На вашем месте я бы не высовывался.

— Теперь вы мне угрожаете?! Я сию же минуту позвоню своему адвокату!

— Вам еще не зачитали права, так что никаких адвокатов. Я зачитаю их вам, Селина, и тогда вы позвоните адвокату, но пока мы с вами просто беседуем.

— Мне не нравится тон этой беседы!

— А знаете, что не нравится мне? Мне не нравится, когда меня используют. Мне не нравится, когда эгоистичная стерва с шестым чувством водит меня за нос, чтобы убить новую женщину своего бывшего дружка.

— Да что вы такое говорите?! Я была дома в ту ночь, когда ее убили! Я приняла снотворное. Я не покидала своей квартиры…

— Это неправда, — откликнулся Рорк. — О да, у вас есть диски камер слежения, доказывающие, что в ту ночь вы не выходили из квартиры, не пользовались лифтом и не проходили через парадное. Но вот что интересно: в квартире этажом ниже вашей у вас вот уже несколько месяцев нет жильцов.

«Небольшой, но ценный вклад Соммерсета», — подумала Ева, а вслух сказала:

— Вы не возобновили их контракт на аренду.

— Ну и что? Это мое право…

— Это, безусловно, ваше право, и это упростило вам задачу, — перебил ее Рорк. — Вы вышли из этой квартиры, предварительно отключив камеры слежения, спустились по лестнице и покинули здание через пожарный выход. Я сам его проверил: вам и в голову не пришло его заблокировать. Мы сняли ваши отпечатки с двери, с окна, с эвакуационного механизма.

— Это моя собственность, — холодно произнесла Селина, но руки ее при этом беспокойно двигались: она то хваталась за сердце, то начинала поправлять волосы. — Мои отпечатки могут быть где угодно.

— Хорошо, — вздохнула Ева, — попробуем зайти с другого конца. Аннализа не вписывается в общую картину по многим параметрам. Она не отвечала видению Блу: волосы слишком темные, слишком короткие. И потом, там был котенок. Заводная игрушка. С другими он не использовал вспомогательных средств. Но вам был необходим момент отвлечения. Вы ведь не мужчина весом в двести восемьдесят фунтов. Вам нужно было ее отвлечь, заставить присесть на корточки, чтобы лишить возможности обороняться.

— Ради всего святого! Он же ее изнасиловал. Что бы вы там ни напридумывали в своих фантазиях, какими бы причинами вы ни руководствовались, даже вам не удастся обвинить меня в изнасиловании другой женщины!

— Отчего же? Конечно, вряд ли это доставило вам удовольствие, но сейчас выпускают столько разных моделей… Каким приспособлением вы пользовались? Некоторые из них прямо как настоящие, не отличишь. — Ева похлопала Рорка по колену. — Извини.

— Вздор! Вы этого никогда не докажете!

— О нет, Селина, я докажу. — Ева подалась вперед всем телом, чтобы Селина могла заглянуть ей прямо в глаза. — Вы же знали, что я возьму Джона Блу — с вашей помощью или без. Вы хотели, чтобы я взяла его, но… только после Аннализы. Вы имеете право хранить молчание… — начала она.

— Это безумие, — заявила Селина, когда Ева закончила стандартную формулировку. — С какой стати мне было обращаться к вам, предлагать свою помощь?

— Всегда лучше проникнуть во внутренний круг — поближе к информации. Это был ловкий ход с вашей стороны.

— Я звоню адвокату!

— Валяйте, — Ева любезно указала на телефон. — Вызывайте адвоката, и тогда я навалюсь на вас, как тонна кирпичей. Я очень устала. Я хочу покончить с этим делом. Поэтому я готова прямо сейчас выслушать от вас признание, которое облегчит вашу участь. — Она заметила нерешительность, промелькнувшую во взгляде Селины. — Поймите, Джону Блу нет смысла лгать. Он знает, скольких женщин он убил и что сделал с каждой из них. Их пятнадцать. Его не было в парке «Гринпис» в ночь убийства Аннализы. У него железное алиби.

— Ну, тогда это был…

— …кто-то другой? — подсказала Ева. — Да, это был кто-то другой. Кто-то знакомый со всеми деталями, которые мы скрывали от прессы. Кто-то, кто мог использовать эти детали, скопировать их. Только это был не мужчина. В ту ночь мужчины не было. Только вы. Он ведь бросил вас, Селина? Лукас бросил вас, потому что влюбился в нее?

— Мы расстались по обоюдному согласию! Он с ней не встречался, пока мы были вместе!

— Верно, не встречался. Порядочный, честный человек. Он не двурушничал, не обманывал вас, не гулял налево. Но он познакомился с ней еще до того, как вы расстались. Кстати, Лукас это подтверждает. Он сказал, что, когда познакомился с ней, у него внутри как будто щелкнуло. Держу пари, вы знали, что он влюбился. Возможно, еще раньше, чем он сам это понял. Держу пари, вы заглядывали в его мысли при любой возможности.

— Я вам уже говорила, я не вторгаюсь в чужие мысли без спроса!

— Вы лжете. До сих пор ваш дар был для вас скорее игрой. Забавной, увлекательной, прибыльной. Как-то раз вы мне сказали, что вы человек поверхностный, и вот это — чистейшая правда. Лукас разлюбил вас, он уходил от вас все дальше. Вам пришлось сделать вид, что расставание было вполне дружеским: надо было спасать свою гордость. А теперь смотрите: его новая дама сердца погибает страшной смертью, а вы тут как тут, с распростертыми объятиями, готовая утешить. Вы пролили хоть пару слезинок, когда ходили к нему сегодня?