Фабио - Превратности любви

– Зайчик, о чем ты думаешь?

Йейл стиснул зубы – его раздражало, когда игриво настроенная Джастин так обращалась к нему.

Она лежала на диване в его гостиной, накручивая на палец прядь крашеных и закрепленных лаком волос.

– Ни о чем, – ответил он. – Ни о чем.

– Неправда, – капризно возразила Джастин. – Я дважды задала тебе один и тот же вопрос. Ты его даже не услышал.

– Какой вопрос?

Она надула губки.

– Ты меня просто не замечаешь.

– Напротив, но я думал… о работе, – солгал он. – В офисе возникла серьезная проблема с одним документом.

– О!..

Она явно обрадовалась его ответу.

«Подозревает ли она, что мои мысли заняты другой женщиной?» – размышлял Йейл.

– Вобщем, – продолжала Джастин, глядя на свое отражение в серебряном подстаканнике, – я поинтересовалась, не возражаешь ли ты, если я покину тебя на этот вечер?

– Что? – удивился Йейл.

– Моя кузина Анджела устраивает сегодня девичник, помнишь?

– Ах, вот оно что. Конечно, Джастин, я не имею ничего против и желаю тебе хорошо провести время. Не беспокойся обо мне.

– Не буду. – Она провела длинным алым ногтем по его щеке. – Просто я подумала, что вечером ты будешь скучать без меня.

– Ты права. – Несмотря на раздражение, он почувствовал, что возбужден.

– И еще я решила, – палец с алым ногтем опустился вниз, скользнул под воротничок белой рубашки, – доставить тебе удовольствие сейчас, до ухода к кузине.

Джастин прикоснулась губами к его шее и принялась покусывать мочку уха. Как всегда, тело Йейла отреагировало на это, но его мысли блуждали очень далеко.

Йейлу претило, что Джастин ведет себя с ним как шлюха, готовая удовлетворить любую его прихоть.

Он хотел видеть на ее месте другую женщину – ту, которая была ему недоступна.

Когда зазвонил телефон, Джастин возмущенно застонала:

– Зайчик, предоставь это автоответчику.

– А вдруг звонит твой отец.

При упоминании Франко ди Пьерро Джастин быстро отстранилась от Йейла и взяла в руки журнал. Дочь своего отца, она чтила бизнес превыше всего. Так считалось в родительском доме, и того же должен был придерживаться тот, за кого она собиралась выйти замуж.

Йейл взял трубку, надеясь, что это не Франко. Сейчас ему не хотелось говорить о бизнесе, ибо его мысли были заняты другим.

– Здравствуй, Йейл.

Он затаил дыхание. Голос принадлежал не его партнеру по галерее, а женщине, о которой он думал со вчерашнего дня.

– Здравствуй, – осторожно сказал Йейл, заметив пристальный взгляд Джастин. Он покачал головой, давая понять, что звонит не ее отец. Она снова уткнулась в журнал, но Йейл видел, что Джастин прислушивается к разговору.

– Мне необходимо поговорить с тобой, – взволнованно сказала Лекси. – Это очень важно. Я звоню из автомата, у меня не хватит монет для длинного разговора. Это связано со смертью Эммета.

– С чем?

– Йейл, можешь приехать сюда?

– Постараюсь, – ответил он деловым тоном, наблюдая за Джастин. – Когда?

– Как можно скорее. Лучше сегодня.

– Да. Сейчас выезжаю. Спасибо.

Он положил трубку. Его сердце отчаянно билось.

– Что случилось? – спросила Джастин.

– Это одна из моих клиенток, спрашивала, могу ли я найти интересующую ее картину.

– Понятно…

– Я должен заняться этим немедленно. – Йейл пошел в спальню за ключами от машины. – Прямо сейчас? А как насчет…

– Джастин, ты же знаешь, что больше всего на свете я бы хотел остаться с тобой. Но это мой бизнес. К тому же ты идешь на вечеринку, верно?

– Да, – согласилась она, бросив журнал на столик и поднимаясь с дивана. – Позвонишь мне утром?

– Как обычно.

– Можешь отвезти меня домой? – спросила Джастин.

Йейл покачал головой.

– Мне в другую сторону. Я еду в Сохо. – Он вынул из кармана две бумажки достоинством в двадцать и десять долларов. – Это тебе на такси.

Через несколько минут, когда Джастин ехала по Третьей авеню в свою ист-сайдскую квартиру, Йейл завел черный «лексус» и вскоре влился в плотный поток машин, направлявшихся по Восточной Двенадцатой улице.

Поворачивая в сторону шоссе Рузвельта, он заметил, что у него дрожат руки.

Однако Йейл не знал, вызвано ли это тем, что Лекси хочет поговорить с ним о смерти Эммета, или тем, что он снова увидит ее.

Сидя на заднем сиденье старого такси, Джастин ди Пьерро задумчиво смотрела в окно, пытаясь понять, что тревожит ее. Кажется, это связано с Йейлом. В последнее время он… изменился. Замкнулся в себе. Это началось еще до его поездки в Европу, в конце июля. После возвращения у него было слишком много дел.

Йейл не из тех, кто поверяет свои чувства другим. Он очень отличался от людей, окружавших Джастин, от ее большой итальянской семьи с бурными эмоциями и переменчивыми настроениями.

Кармелла, ее мать, элегантная, модно одетая, очаровательная женщина, сохраняя традиции Старого Света, каждое воскресенье готовила кастрюлю соуса и не жаловалась, что ей приходится кормить ораву требовательных, властных мужчин.

Властность была главной чертой Франко ди Пьерро, однако Джастин обожала его. Отец не стыдился плакать, боготворил свою мать и всегда ходил в церковь по воскресеньям и праздникам. Неровный характер приводил к тому, что его ласки тут же сменялись вспышками гнева. Он нередко поднимал руку на сыновей, но никогда на обожаемую дочь Тини. Отец считал, что Джастин должна иметь все. К тринадцатилетию он подарил ей меховую шубу, а три года спустя – «рэнджровер». Но вскоре в Бруклине разразилась настоящая эпидемия угонов с применением насилия к водителю, и он продал машину, обещав дочери, что ее будут возить.

С тех пор уже много лет один из «дядей» Джастин доставлял ее в нужное место на блестящем черном «кадиллаке».

На самом деле эти «дяди» не были ее родственниками. Единственный брат отца Нино и бабушка Нано жили в Сицилии. Джастин видела их в детстве, но сейчас Нане перевалило за восемьдесят, и они приезжали редко. А люди, которых отец называл своими compares, охотно помогали ему и являлись частью жизни Джастин.

Дядя Джованни, по прозвищу Джо, курил сигары и был молчуном.

Дядя Карл, рассказывая анекдоты, сверкал своим золотым зубом.

В кармане у дяди Санто всегда были жевательные резинки для Джастин, а на его предплечье красовалась татуировка с изображением обнаженной женщины.

Когда братья Джастин, Джонни и Джо, подросли, они стали проводить больше времени с отцом и «дядями». Сейчас братья уже обзавелись семьями и участвовали в делах Франко ди Пьерро.

С годами девушка начала замечать, что мужчины подолгу сидят за обеденным столом в комфортабельном доме ди Пьерро, разговаривая приглушенными голосами. Иногда в их кругу появлялись незнакомые люди. Порой среди ночи звонил телефон. Отец одевался и уходил, но утром, когда Джастин просыпалась, он всегда был дома.