Фабио - Превратности любви

Но что-то тяжелое и злое, возникшее в душе после того, как Йейл разбил ей сердце, удерживало Лекси.

Он долго смотрел на нее своим непроницаемым взглядом.

– Забудь об этом, – сказал Йейл, направляясь к двери.

Но, едва он взялся за ручку, Лекси воскликнула:

– Йейл! Пожалуйста, не уходи.

Он замер от изумления. Лекси – упрямая, неуступчивая, колючая – никогда бы не изменила своего решения, тем более по отношению к нему. Йейл знал ее очень хорошо, несмотря на длительный разрыв. Лекси не бросала слов на ветер, она никогда не попросила бы прощения у него, человека, который когда-то так обошелся с ней.

«Но она любит Эммета, – подумал он, – а не меня».

– Йейл? – В ее голосе слышалось смущение.

Возможно, Лекси любила Эммета, но сейчас рядом с ней был Йейл, и она нуждалась в нем.

Он обернулся.

Лекси казалась такой беззащитной в этом огромном сером свитере, в широких джинсах, с копной темных растрепанных волос. Она прижимала дочь к груди, словно желая защитить ее и себя от новой боли…

Тяжело вздохнув, Йейл подошел к ней.

Лицо Лекси выразило облегчение.

– Я не хочу обсуждать то, что произошло между нами или у тебя с Эмметом. К тому же ты едва ли расскажешь мне это, – сказала она довольно резко, и Йейл с грустью подумал, что Лекси никогда не изменится.

Она может стать более зрелой, научиться сдерживать себя, даже немного уступать… но ничего не забудет и не простит. Это Йейл знал твердо.

– Я хочу… узнать, кто убил Эммета. Надеюсь, я буду тебе полезна.

– Ты догадываешься, что произошло с ним?

– Нет. Мне известно только одно, что запертый ящик Эммета, хранившийся в моей квартире, исчез. Кто-то взял его.

– Может, он сам.

– Зачем ему это? Сначала мне показалось странным, что он перевез все свои вещи в мою квартиру. Он и раньше держал у меня кое-что из одежды, зубную щетку, расческу… но все остальное хранил у себя.

– Как ты считаешь, почему?

Лекси грустно улыбнулась.

– Он хотел сохранять дистанцию. Конечно, Эммет в основном жил у меня, но всегда имел повод через день-другой уехать к себе за вещами. Так он сохранял свободу.

Йейл кивнул, несколько удивленный тем, что Лекси понимала и даже принимала условия игры, устанавливаемые человеком, которого любила. Однако по размышлении удивление прошло.

– Если Эммет не хотел держать свои вещи у тебя, почему он внезапно передумал?

Она печально усмехнулась.

– Конечно, не потому, что собирался окончательно перебраться ко мне.

– Ты поняла это тогда?

– Нет, я надеялась, что с появлением ребенка он будет проводить у меня больше времени. Эммет сам это сказал… и я поверила ему. Как дура.

– Ты не дура, Лекси.

Ему хотелось коснуться Лекси, убедить ее не раскаиваться в том, что она верила любимому, не терять и впредь способность любить, верить…

Но как отреагировала бы она на ласковое прикосновение, слова ободрения, произнесенные им?

Кому-кому, а Йейлу Брадигану у нее не было оснований доверять.

Поэтому он подавил свое импульсивное желание и сохранил дистанцию между ними.

– Мне легче было верить ему, – призналась она. – Ведь я вынашивала его ребенка и надеялась, что Эммет станет не только отцом малыша, но и его папой.

Йейл понял ее.

Отец – биологическая категория.

Папа – тот, кто всегда рядом. Он поправляет ночью одеяло, проверяет, нет ли в чулане привидений, носит ребенка на руках, покупает подарки, заставляет выносить мусор и убирать кровать, учит играть в бейсбол и завязывать галстук.

Папа.

Йейл всегда хотел иметь папу.

Тревор Брадиган был его отцом и умер прежде, чем его сыновья осознали, чего им недоставало даже при его жизни.

Точно так же Эмма Роза потеряла Эммета, не успевшего проявить себя ни в отцовстве, ни в чем другом.

– Во всяком случае, – продолжила Лекси, устало опустив плечи, – думаю, Эммет оставил эти коробки у меня, опасаясь, как бы кто-то другой не обнаружил их.

– Значит, по-твоему, теперь это и произошло?

– Несомненно, в мою квартиру проникли, пока я была в больнице, и украли ящик. Это могло произойти и после нашего переезда сюда. Коробки Эммета лежали в камере хранения, когда мы с дочкой жили у родителей.

Она обвела взглядом гостиную, посмотрела на закрытые окна, за которыми сгущались сумерки.

– И ты боишься, – сказал Йейл, наблюдая за ней.

– Конечно. Я живу здесь одна с ребенком и не хочу думать, что какой-то гнусный тип наведывался сюда в мое отсутствие… или даже при мне.

Йейл подошел к двойному окну над диваном и обследовал его.

– Запор сломан, – заметил он.

– Ну и что? Большая часть окон не запирается.

– А задняя дверь? Она здесь есть?

– На кухне. Я никогда ею не пользуюсь. Она заперта.

– Там есть цепочка?

– Нет. И на парадной двери тоже.

– Ты не можешь здесь оставаться.

– О чем ты говоришь? Где же еще мне быть? Это мое жилье.

– Находиться здесь опасно. Сумасшедший, убивший моего брата, все еще на свободе. Ты его… Нет, она не вдова Эммета, боявшаяся всяких уз. – Эмма Роза – его дочь. Вдруг убийца придет за ней?

Увидев ужас в глазах Лекси, Йейл пожалел о своих словах.

– Она еще кроха, – прошептала побледневшая Лекси. – Неужели ты думаешь, что кто-то…

– А ты? – спросил Йейл, опять преодолевая желание подойти к ней. – Ты была с Эмметом не один год. Вдруг убийца решит прийти за тобой?

– Я не связана с той стороной жизни Эммета, которая могла быть опасной или противозаконной, Йейл.

– Ты знаешь это, и я тоже. Уверен, чем бы ни занимался мой брат, ты не причастна к этому. Однако кто-то проник в квартиру и украл запертый ящик Эммета. Тебе нельзя тут находиться.

– Это могло произойти не здесь, а в моей городской квартире.

– Но сейчас тебе угрожает опасность именно здесь. Убийце достаточно подкрасться к дому ночью, когда никто не увидит его с дороги, и поднять одно из окон. Он без труда проникнет внутрь.

– Зачем ему залезать в окно? Я редко запирала двери, Йейл, ибо всегда считала Кэдис-Лендинг безопасным местом.

– Ты в своем уме? Сейчас нет безопасных мест.

Лекси промолчала, но Йейл понял, что она обдумывает его слова, ибо лицо ее выражало панику.

Лекси погладила волосы дочери, заснувшей у нее на плече. Йейл слышал тихое посапывание племянницы, трогавшее его до глубины души.

– Тебе нельзя здесь оставаться, – повторил он.

– Но… куда же нам отправиться?

– Поедешь ко мне? – неожиданно спросил Йейл и тотчас пожалел об этом.

Он не мог привезти в свою квартиру на Пятой авеню Лекси и Эмму Розу. Как объяснить это Джастин? Лекси и ребенок не должны встречаться с ней… или, не дай Бог, с ее отцом. Нельзя допустить, чтобы Франко ди Пьерро заподозрил, что он все еще любит Лекси.