Эвелин Энтони - Алая нить

– Конечно, мы не возражаем, – сказала Анжела. – Там, куда вы едете, хорошо?

– Это наш первоначальный план, – ответил он. – Немного лыжного спорта и много aprus! [25] После того (фр.). – Он засмеялся резким бесцветным смехом.

Сейчас он соберет вещи, попрощается, и между ними проляжет пространство. Если уходишь, то, ради Бога, уходи побыстрее. Это был старый девиз его семьи. Уходящего гостя торопили; тех, кто задерживался, недолюбливали. Стивен предложил отвезти его на машине в аэропорт в Гэтвике, но он наотрез отказался.

– Вы очень добры, но спасибо, не надо. Не годится вырывать вас из семейного круга. Через две недели я вернусь в Антиб; пригляжу за виллой и посмотрю, что нужно поменять у «Полякова» – вы говорили что-то о гардеробе. – Снова к делу, снова к безопасным взаимоотношениям.

– Хорошо, сделайте это. Жаль, что вы покидаете нас.

– Как мне с вами связаться, когда я приеду? Вы будете еще здесь?

– Нет, – сказал Стивен. – После Нового года я увезу Анжелу и мальчика куда-нибудь на юг. Я вам сообщу.

Доктору было жаль, что он уезжает; он все кашлял и яростно возился с трубкой, и Мэкстон понял, что старик не может сказать прямо, как он будет скучать без него. Ральф пожал доктору руку и потрепал по плечу. Он никогда не позволял себе такой фамильярности с собственным отцом.

Потом подошла Анжела и поцеловала его в щеку, и он почувствовал, что краснеет, выдает себя.

– Спасибо, что были так добры с папой и с нами всеми, – сказала она. – С Новым годом, Ральф.

– Это вам спасибо, – сказал он. – У меня это лучшее Рождество за много лет. С Новым годом, Анжела, берегите себя.

Он вскочил в такси, помахал всем и откинулся на спинку сиденья. Он долго тешил себя надеждой, но теперь отбросил ее навсегда.

Назад, к прежней жизни.

Он напевал песенку. Когда он был совсем маленьким, он всегда напевал, когда ему было плохо. Это утешало его.

Новогодний праздник прошел успешно. Так говорила Анжела. Стивену он показался очень скучным. Они такие безжизненные, эти англичане. Они радуются шепотом. Он старался быть обаятельным и дружелюбным со всеми и терпеливо сносил любопытствующие взгляды. Анжела выросла среди этих людей, и Чарли тоже. Он видел, как хорошо его сын ладит с мальчиками и девочками своего возраста; ему с ними интересно. Стивену они казались нудными и надутыми. Он вспоминал безудержные, шумные праздники у себя дома, где Новый год встречали криками и музыкой, все целовались и обнимались, а вокруг елки, когда било полночь, носились дети всех возрастов. Он ничего не сказал, но ему не терпелось попасть в Марокко, на солнышко. Он с намеренной точностью рассчитал срок поездки. Двенадцатое января, сказал кузен Сполетто.

В этот день он, Анжела и сын будут за тысячи миль от газет и телевидения. Фалькони в безопасности. Больше он ничего не хочет знать. Не хочет думать о Кларе и ее папаше.

Это не его дело.

В этом году Клара возненавидела Рождество. Возненавидела, ибо обычай требовал, чтобы ее семья провела праздник вместе с матерью-вдовой и всеми родственниками Бруно Сальвиатти. Они собрались в доме Альдо на большой традиционный обед, обменялись подарками и выпили за жениха и невесту. Миссис Сальвиатти была толстая, дерганая, настоящий пузырь; на нервной почве она без умолку болтала, доводя Клару до исступления. Она то и дело поглядывала на сына и говорила Кларе или Луизе: «Правда, он красивый мальчик? Так похож на отца. А какой он хороший сын...» Все они были крестьяне: тугие костюмы сковывали их движения, галстуки душили их, женщины безвкусно расфуфырены; дети раздражали ее, без удержу носились взад-вперед, поощряемые любящими родителями, вопили и путались под ногами. Клара ненавидела их и еле сдерживалась, чтобы не взорваться. Бруно вел себя с ней как собственник, то и дело лапая ее, пока она потихоньку не рявкнула, чтобы он оставил ее в покое. Ее отец был превосходным хозяином: шутка ли, Дон принимает своих будущих свойственников – мелкую сошку. Он снисходительно обращался с Бруно, который льстил ему и подлизывался, а жених выпендривался перед ней. Он подарил ей хорошее кольцо: кто-то, имея виды на будущее, одолжил ему денег. Все они слишком много ели, а некоторые и сверх меры пили. Один из престарелых дядюшек Сальвиатти заснул за столом. Альдо заметил это, и взгляд его стал холодным. Старика подняли из-за стола и уложили. Кто-то из детей расплакался от усталости и перевозбуждения. Их наперебой утешали и кудахтали над ними. Кларе казалось, что она видит кошмарный сон наяву.

Свадебные подарки прибывали. Дарили все – от самых скромных до самых уважаемых членов приглашенных «семей». Слишком много серебра и хрусталя для второго брака. Ящики вина, постельное белье и искусно вышитые скатерти, безделушки, среди которых была и ужасная, кричащая безвкусица, и несколько хороших старинных вещиц. Картина с видами старой родины. Клара не переносила сентиментальности девятнадцатого века, а Бруно обожал такие картинки и гравюры. С самого начала она сказала ему, что подобной дряни в ее доме не будет.

Свадебный наряд она заказала у Бергдорфа Гудмена. Она тщательно выбирала его, решив выглядеть как можно красивее. Какой контраст с ее первой свадьбой, когда она пошла к алтарю в девственно-белом платье, сгорая от девичьей страсти к жениху. Она стала вспоминать тот день. Прекрасное пение в церкви – первый знак, что Стивен ждет ее у алтаря. Радость званого вечера, когда все поздравляли ее, говорили, какая она красивая, как светится от счастья. Свадебный вальс в его объятиях. Теперь воспоминания не причиняли ей боли, а если и возникали, то это только подстегивало ее ненависть и укрепляло решимость выйти за человека, в котором она видела лишь средство для достижения цели. Эта цель – власть и независимость, жизнь, предварительно очищенная от всех следов чувства актом кровавой расправы с врагами.

Сквозь ткань этой будущей жизни проходила лишь одна алая нить. Агентство, которое она основала и возглавила, найдет Стивена Фалькони. Уже ищет.

О'Халлорен был счастлив. Ему нравилась его новая контора на окраине Нью-Йорка. Ему нравилось, что двое помощников занимаются повседневной слежкой – тоскливой рутиной, что столько лет была его уделом. Ему нравились батареи пишущих и копировальных машинок и диктофонов: все это говорило о деньгах и успехе, так же как название, написанное позолоченными буквами на матовой входной двери конторы. Сыскное агентство «Ас». Хозяйка сохранила это неуклюжее название. Ему нравилась молодая секретарша, сидевшая в его приемной; она называла его мистер О'Халлорен и варила ему кофе. Больше всего ему нравились деньги. Жена и дети тоже переехали и поселились с ним; почему бы и нет, спрашивал он себя, если у него приличный домик и сад в пригороде, новая машина и гараж? Он был счастлив и работал старательно, как только мог, потому что был еще и напуган.