Сергей Бакшеев - Отравленная страсть

– Красивая сказочка – киллер от самого Отара Тбилисского! – Реваз благодушно улыбнулся и даже причмокнул. Он прикрыл глаза, словно от умиления, медленно и звучно втянул воздух через большой нос, запрокидывая голову, и резко качнулся на меня. Когда он открыл глаза, это был совсем другой человек. Глаза, губы, нос и каждая складка на лице изрыгали злость: – Хватит врать, сученок! У тебя была записка с фамилиями! Откуда она? Почему на ней эти имена?

Вот что его больше всего интересует! Как имена людей, якобы заказанных киллеру, оказались у меня? Что ответить на этот вопрос? Может, правду?

– Это шутка.

– Кита, добавь, – скомандовал Реваз.

Горбоносый Кита принялся яростно дубасить ногой. Удары приходились и в грудь, и в спину. Я прикрывал бока стиснутыми руками и помышлял об одном – только бы не упасть, тогда этот несостоявшийся футболист непременно ударит в голову. Он не будет церемониться, как милиционеры.

Наверное, Реваз сделал повелительный знак, побои прекратились.

– Отвечай, сука! – взвизгнул Кита.

– Какие фамилии? Это была шутка. Я разыграл двух придурков.

– Почему именно эти имена оказались на бумажке?

– Я переписал из местной газеты. Воробьев, Ногатин, Калинин.

– Таких совпадений не бывает, парень, – возразил Реваз.

– Каких совпадений? – В голове быстро выстроилась логическая цепочка. Воробьев – отравлен. Ногатин – тоже отравлен. Калинин? Утром еще был жив.

– Кита, он еще вопросы нам задает, – усмехнулся Реваз. Кита как по команде пнул в спину.

– Будешь колоться? На кого работаешь? – остановил Киту напарник.

– На себя. Я случайно записал эти фамилии.

– Врешь ты все, – обреченно произнес Реваз. В его голосе чувствовалось спокойствие человека, принявшего окончательное решение. – Я не люблю темных лошадок, которые мне мешают.

Не поднимая головы, я взглянул исподлобья на своих мучителей. Реваз с Китой переглянулись. Реваз что-то шепнул по-грузински. Руки, сжимавшие ножи, напряглись. Очевидно, моя участь была предрешена.

Терять больше нечего, обреченно понял я. Приближается развязка. Кровавая развязка. И кровь в последнем акте предполагается только моя.

Ладони судорожно сгребли мелкий речной песок. Я покорно склонил голову и смотрел под ноги. Этого было достаточно. Тени на земле отчетливо передавали каждое движение бандитов. В их положении удобнее всего бить ножами сверху наискосок в шею. Перед этим нужно приподнять руку для замаха. Видимо, они договорились бить одновременно. Я ждал начала подъема рук. Раньше действовать нельзя. Именно в этот момент их зрачки будут направлены на меня. Только бы попасть!

Неожиданно тени стали бледнеть. Очередное проклятое облачко заслоняло солнце. Если оно будет слишком густым и тени исчезнут, я пропал, я не разгляжу момента удара! Мне неумолимо захотелось поднять голову и посмотреть в небо. Какое счастье, что я этого не сделал!

В следующее мгновение побледневшие тени воров одновременно приподнимают руки. В ту же секунду я швыряю вверх горсти песка. Правой рукой влево, левой – вправо. Так удобнее и замах сильнее. Бросаю не глядя, я знаю, где их лица. И сразу же кувыркаюсь вперед. За спиной раздается яростный вскрик. Я попал! Мелкими песчинками в широко раскрытые глаза бандитов. Это, конечно, не перец, но у меня появилось несколько секунд для бегства.

Я вскакиваю и устремляюсь к песчаному склону. Я заранее заприметил наиболее пологую ложбинку. Назад нельзя, натолкнусь на разъяренных бандитов. Слева ржавая баржа, упирающаяся в обрыв. Остается крутой склон.

С разбегу взлетаю на несколько метров вверх и падаю на живот. Дальше только ползком. Ноги упираются в рыхлый склон и елозят почти на месте. Пальцы вгрызаются в песок, я подтягиваю тело и цепляюсь руками выше. Подо мной осыпается почва. Такое впечатление, что я карабкаюсь по крутой лестнице, у которой одна за другой ломаются все перекладинки. Я делаю множество движений, но продвигаюсь вверх очень медленно. На мгновение замираю, вжавшись телом в склон, чтобы перевести дыхание. И тут же чувствую, как плыву вниз. Нельзя останавливаться ни на секунду! Я карабкаюсь по зыбкому грунту, от безысходности порой хочется уцепиться зубами за воздух.

В верхней части склона торчат корни, за них можно ухватиться. Становится легче, я даже оглядываюсь вниз. Есть ли погоня? Оба бандита остервенело ругаются под склоном, но лезть за мной не решаются. Похоже, они надеются, что я свалюсь. Не дождетесь!

А вот уже и вершина. Пласт травы нависает надо мной. Я забрасываю руку, пальцы впиваются в дерн. Небольшой упор ногой и вторая ладонь шлепается на траву. Осталось подтянуться и – спасение!

Бросаю прощальный взгляд на двух грузин. Из них так никто и не решился преследовать меня. Вот вам напоследок! Сбиваю ногой ком земли, он катится вниз, увлекая за собой рыхлый грунт, и песчаный дождь обрушивается на головы гнусных мучителей. Они беспомощно закрываются растопыренными ладонями. На моем перемазанном лице расплывается улыбка. Гуд-бай, фраера!

Последнее усилие, руки сгибаются, я подтягиваюсь, и голова высовывается на ровную поверхность. Что это? Перед носом на зеленой траве рыжие обшарпанные туфли. Поднимаю глаза – искаженное гримасой испуга, красное лицо таксиста Димона пялится на меня. За ним желтеет «Волга». Полный сюрреализм!

«Димон», хочу сказать я, но успеваю произнести только первый слог короткого имени. Рыжий ботинок бьет в лицо. Тело отбрасывает назад, в согнутых пальцах остаются клочки травы. Я качусь вниз, тщетно цепляясь за песчаный склон.

Темнота. Рядом голоса. Слов не разобрать. Где я?

Окостеневшее тело словно отмерзало. Теплая волна, взламывая ледяной панцирь, продвигалась от головы к конечностям. И вслед за волной на тупых иголках враскоряку шла боль. Она пробуждала мышцы, и я постепенно разросся до привычных размеров и почувствовал разбитое тело целиком. Болело почти все: спина, ягодицы, локти, колени. А темнота – потому что глаза закрыты.

Я валялся лицом вниз, а надо мной беседовали Реваз и Кита.

– Он помер? – спросил Кита.

– Нет, живой. На шее жилка бьется.

– Придется добить.

– Кровь пускать не будем. Ни к чему.

– А как?

– Затянем в реку, мордой в воду, и подождем, пока нахлебается. А потом спустим по течению. Если найдут, мы чистенькие. Парень свалился с крутого берега и захлебнулся.

– Верно! Так лучше.

– Потащили.

Меня грубо перевернули на спину. Один подхватил за правую ногу, другой – за левую. Потянули. Спина заскребла по песку, раскинутые руки безвольно мотались вдоль головы, затылок, наверное, оставлял след. Это последнее, что останется от меня на грешной земле. Приглаженная дорожка песка и ложбинка посередине.