Пол Мейерсберг - Роковой мужчина

– Я так освежилась!

Может быть, она хочет смыть с себя вину – нашу вину?

Урсула легла на спину и поплыла прочь. Я смотрел на нее. Мне в голову пришла ужасная мысль. Плыви за ней, схвати ее и утопи. Очень просто – только вокруг много людей. Я подплыл к Урсуле, чувствуя себя убийцей. Это ее вина.

– Зачем ты надела этот купальник?

– Он мне идет, – ответила Урсула. – А тебе не нравится, как я смотрюсь в черном?

– Не шути.

– Я сниму, если хочешь.

Она встала на мелком месте и начала расстегивать лямки на спине.

– Урсула! – Я бросился к ней.

Когда я подплыл к ней, она спустила купальник до пояса. Ее маленькие груди и темные соски сияли в солнечном свете.

– Ты с ума сошла? – Я знал, что все люди около бассейна смотрят на нас.

– Да не смущайся ты!

– Я не смущаюсь, – и это было правдой. Я действительно не смущался. Возможно, должен был смутиться. Но, по правде говоря, я внезапно ощутил гордость за то, что она была со мной, что ее не волновало мнение других людей. Много ли женщин разденется публично, только чтобы показать, как сильно они хотят тебя?

Я взял ее голову в ладони и поцеловал в губы. Ее кожа со скрипом прижалась к моей. Урсула засунула свою руку мне в плавки и начала под водой поглаживать мой зад.

– Я так хочу тебя, – прошептала она. – Давай пойдем куда-нибудь.

– Мы можем снять номер здесь в отеле.

– Нет, только не в отеле. Где-нибудь еще.

Я почувствовал себя дураком. Действительно, хватит с нас номеров в отелях и мотелях. Я наклонился и у всей публики на виду аккуратно прикрыл ей грудь и застегнул короткую молнию у нее на спине. Затем обхватил ее за бедра и поднял на руки. Пробравшись по воде, доходившей до пояса, я поднялся по кафельным ступенькам. Ее руки крепко обнимали меня за шею. Я обернулся, когда кто-то захлопал в ладони, и увидел около бассейна двух смеющихся мужчин.

Урсула не хотела ехать домой. Я не хотел ехать в офис. В моей старой квартире не было кровати. И я отвез ее на квартиру Фелисити. Я убеждал себя, что просто дотуда ближе всего. Урсула не спрашивала, куда мы едем. Она молча наблюдала, как я поочередно отпираю семь дверных замков. Мы вошли в квартиру. Я шел впереди, направляясь в комнату убийства.

Сейчас в квартире было чисто и аккуратно, и она выглядела по-другому. Я не мог не взглянуть на то место на полу, где видел ее мертвое тело. Ее? Неужели сейчас я думал о Фелисити как о «ней», о безымянной женщине, когда-то жившей здесь?

Урсула подошла к холодильнику и, заглянув в него, обнаружила две бутылки «Столичной». Со стороны это выглядело так, как будто она проверяет мини-бар в номере отеля. Она достала одну бутылку.

– Хочешь?

– Нет.

Она налила себе полбокала водки. Затем сняла туфли и поставила их в холодильник, захлопнув дверь правой пяткой. Я последовал за ней в спальню.

– Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все, что угодно. Все, что угодно. – Она выпила водку одним глотком.

– Все, что угодно?

– Все.

– Ты мастурбируешь?

– Когда думаю о тебе.

– Покажи.

– Это было в «Гале». Но я не Гала.

– Ты же сказала – все, что угодно.

Урсула посмотрела на меня и внезапно бросилась ничком на кровать. Мне показалось, что она готова разрыдаться. Я подошел к кровати – кровати своей матери – и, встав на колени, протянул руку к ее плечу. Но моя рука замерла в воздухе. Урсула зашевелилась. Она начала поглаживать свои чресла. Она походила на механическую куклу или запрограммированного балетного танцора. Двигалась только ее рука. Тело оставалось неподвижным.

Урсула прижимала пальцы к своему лавандовому платью и двигала ими по кругу. Я ждал, когда начнут шевелиться ее ноги, но они оставались неподвижными. Урсула открыла глаза и поглядела на меня. Я хотел раздеть ее, но знал, что если сейчас прикоснусь к ней, ее настроение изменится, и колдовство исчезнет. Она делала то, что я просил, и должна закончить сама.

Какое-то время казалось, что она не принадлежит ни мне, ни кому-либо иному – только себе. Движение пальцев изменилось. Она открывала половые губы под шелком платья. Пока я наблюдал за ней, мое тело напряглось. Я сопротивлялся желанию прикоснуться к ней. Я хотел целовать ее пальцы. Но нужно было ждать.

Казалось, что нас разделяет огромное расстояние. Мы существовали каждый в своем собственном мире – соединенные чувственностью, разделенные преступным актом. Как теперь мы можем находиться рядом? Это невозможно. Мы не совпадали друг с другом. Все в этом мире одиноки.

Она начала ритмично дергаться, внимательно наблюдая за мной. Мне показалось, что она улыбается. Но затем я увидел, что на ее глаза наворачиваются слезы. Ее рот слегка приоткрылся, и я только сейчас услышал ее дыхание. С ее губ сорвался приглушенный крик. Ее ноги раздвинулись, затем сомкнулись. Внезапно она перевернулась на правый бок – прочь от меня. Я не видел ее лица, когда ее тело начали сотрясать конвульсии. Потом она снова повернулась ко мне. Казалось, что ее лицо искажено болью. Она закричала, подняла руку и засунула пальцы в рот. Она прокусила их до костей. Потом она наклонилась. Казалось, что невидимые нити привязывают ее к кровати. Я видел умирающую женщину.

Это зрелище сильно отличалось от наших совместных занятий сексом. Ее агонизирующие движения, похожие на эпилептический припадок, испугали меня. Когда она была со мной, с ней не происходило ничего подобного. Ее тело изогнулось в жестоком возбуждении. Она не могла освободиться и умирала под пыткой. И я был ее мучителем. Думая о себе, как о ее вчерашней жертве, сегодня я видел в себе мстителя. Я заставил ее делать то, что она сделала для меня.

Внезапно я почувствовал ужасную головную боль. Это женское тело, извивающееся передо мной, было отражением моего собственного отчаяния. Я сжал зубы, когда Урсула начала кричать. Ее вопли исходили из меня. В моей голове раздался хлопок, как будто взорвались кровеносные сосуды. Жилы напряглись до предела в моем теле, в бедрах, в плечах.

Урсула дрожала, когда я залез в кровать и стянул с нее платье. Ее белоснежные трусики промокли, черные волосы под тканью были похожи на шрамы. Я стянул трусы, но не стал снимать их совсем. Головная боль усиливалась. У меня не было времени снимать брюки. Я хотел любить ее ртом.

Я раздвигал ее ноги все шире и шире. Мой рот, нос, подбородок – все было выпачкано в ее влаге. Я подсунул под нее руки и схватил за ягодицы. Начав сосать ее клитор, я вставил два пальца правой руки в нее сзади.

Ее таз начал вращаться, дергая мою руку вверх, вытаскивая ее из-под покрывала. У нее снова начался оргазм. Урсула сжала бедра, поймав мою руку как в мышеловку. Мне казалось, что я нахожусь далеко отсюда, где-то совсем в другом месте. Задыхающийся оргазм Урсулы передался мне. Но мы были разделены. Я прокричал внутрь ее тела в приглушенном экстазе: «Боже, как я люблю тебя!»