Мэри Симмонс - Луч надежды

Таким образом, с мыслью о шагах придется расстаться так же, как и с предположениями о постукивании под полом комнаты. И то и другое было не более чем плод ее воображения, вызванный к жизни необычными шумами. Она охотно поверила бы в это, если бы не отдавала себе отчет в том, что, безусловно, не такая уж она чрезмерно нервная особа. Сколько летних сезонов она провела на побережье и сколько слышала там всевозможных непривычных шумов! Но ведь у нее никогда не бывало никаких слуховых галлюцинаций. С другой стороны, ей никогда прежде не приходилось оставаться одной в огромном малознакомом месте.

— Не надо ничего говорить Гордонам, — попросила она Беннета. — Да и другим тоже. Мои страхи теперь кажутся глупыми и мне самой.

— Да не думайте вы об этом, мисс, — успокоил ее Беннет. — Никому ни слова, обещаю вам.

Он оглянулся, как бы ища повод для ухода. Андреа заметила это и улыбнулась.

— Наверное, мне нужно немного пройтись, — заметила она. — Спасибо, мистер Беннет. Большое спасибо. И простите, что я вас потревожила.

— Не стоит благодарности. Заходите как-нибудь, когда миссис Беннет будет дома. Посплетничаем немного вместе.

Вначале Андреа хотела направиться к дому Альвареса, но до него было достаточно далеко, и к тому же лес за ним выглядел таким темным и неприветливым… Поэтому Андреа решила погулять поблизости. Она заглянула в стойла, где длинными рядами стояли жующие коровы. За стойлами располагались загоны для быков, которые в настоящее время не использовались, так как в связи с холодами быки также находились в стойлах.

Здесь Андреа по крайней мере не испытывала этого неприятного чувства одиночества. Она любила живность, ребенком с удовольствием забегала в курятник, чтобы посмотреть, как петухи управляли своими гаремами. Но только теперь она обратила внимание на то, что у Гордонов не было собаки. Конечно же, на ферме были собаки и кошки, но они принадлежали другим людям. А для Фелиции какой-нибудь колли был бы лучшим товарищем по играм и надежным помощником. Дом был очень большим и располагался в стороне от других домов. И раздавайся в доме собачий лай, она не испугалась бы так сильно сегодня утром.

«Нужно спросить у Фелиции, была ли у нее когда-нибудь собака, подумала она, обратив одновременно внимание на то, что солнце уже достаточно высоко. — Гордоны, по всей видимости, уже вернулись из церкви».

Андреа направилась назад к дому.

Проходя мимо тракторной стоянки с крутым съездом, она вдруг увидела свинью, лежащую несколько в стороне и, кажется, совсем не замечавшую ее приближения. Андреа, с удовольствием разглядывавшая животных в стойлах, но никогда не встречавшая ни одного крупного зверя на свободе, испытывала теперь страх, а потому на цыпочках обошла свинью, чтобы не потревожить ее. Однако животное даже не пошевелилось и, приглядевшись повнимательнее, Андреа поняла, что оно мертво. Она увидела остекленевший глаз свиньи и задрожала. Андреа, не переносившая мертвых животных, кинулась бежать с криком: «Мистер Беннет, мистер Беннет!»

Но навстречу ей спешил не мистер Беннет, а Чарли Олсен. Увидев мертвую свинью, он присвистнул и повернулся к Андреа.

— Мисс Вэйд! Все в порядке, я же здесь, — сказал он.

Андреа прикрыла глаза и почувствовала его руку на своем локте. С облегчением вздохнув, она воскликнула, — Слава Богу! Как это ужасно, не правда ли? Животное умерло, да?

— Да, оно мертво. — Чарли оставался серьезным. — Это Конкерор, один из кабанов-медалистов мистера Гордона. По всей видимости, он пытался взобраться на площадку для тракторов, поскользнулся и упал вниз. В результате сломал себе шею, глупая скотина.

Чарли только теперь обратил внимание, что Андреа дрожит.

— Но вы же не боитесь мертвую свинью, мисс?

— Как раз наоборот, боюсь. Я не могу смотреть на мертвых.

— Ну, вы наверняка испугались бы сильнее, если бы встретили живого Конкерора, мисс. Конечно, он не догнал бы вас, так как такой жирный кабан не может бегать быстро, но обязательно попытался бы настичь вас, если бы вы ему не понравились.

— А как он выбрался из свинарника? — поинтересовалась Андреа.

— Не представляю, — ответил Чарли, задумчиво глядя на нее своими светло-голубыми глазами. — Я же все запер, прежде чем везти в церковь маму и сестер. — Он озабоченно наморщил лоб. — Надеюсь, что мистер Гордон поверит мне. А пока нужно сходить за кем-нибудь, чтобы оттащить отсюда этого борова. Одному мне не справиться… Скажите, мисс, не могли бы вы побыть здесь минутку-две? Ну, чтобы к нему, значит, не подобрались собаки.

— Не-ет, не могу. Видите ли, Чарли, я страшная трусиха. Я и собак-то боюсь, если их не знаю. Лучше скажите мне, где можно найти вам помощников, и я схожу за ними.

Он громко рассмеялся, и Андреа непроизвольно присоединилась к его смеху.

— Идите вон к тем стойлам. Там вы найдете Роя Бевиса, если повезет. Он знает, что мне нужно. Кстати, если вы боитесь мертвых животных, то вы правильно сделали, приехав на ферму, поскольку скот у нас в основном рождается.

Под внимательным взглядом Чарли Олсена Андреа основательно откашлялась, прежде чем ответить.

— Я и на самом деле лучше бы посмотрела, как животные родятся, несколько скованно заметила она наконец.

— Отлично. Это можно устроить, мисс. Приходите, когда на подходе будет ближайший помет. Может быть, даже немного поможете.

— Договорились, — отважно согласилась она и отправилась за Роем Бевисом.

Когда она наконец вернулась в дом, то стала невольной свидетельницей того, как мистер Гордон упрекал Хирэма Беннета.

— Черт подери, Хирэм, ты еще защищаешь Чарли? Кто кроме него мог оставить решетку открытой?

— Мистер Гордон, после отъезда Чарли я все проверил сам. С тех пор как Конкерор в прошлое лето сбежал, я всегда так поступаю. И уверяю вас, решетка была закрыта.

— И кто же тогда ее открыл? — настаивал мистер Гордон.

— А вот этого я не могу знать, — ответил Беннет, и оба замолчали.

«Вероятно, Джастин», — предположила Андреа по пути в свою комнату.

Ее хорошее расположение духа испарилось. Теперь вновь вспомнилась несостоявшаяся свадьба и захотелось пожалеть себя. Бедная Андреа, говорили тогда некоторые. Но она ни в коем случае не хотела быть «бедной Андреа». Именно поэтому она и приняла это предложение работать на ферме.

Ей было всего пять лет, когда отец погиб в Европе. И начиная с того времени мама неизменно оставалась бедной Джанетт, а она сама — бедным ребенком. Люди называли ее маму однолюбкой. И с тех пор Андреа решила никогда не становиться однолюбкой.

«Следует немного развеяться, — сказала она себе. — Мне нужно почаще разговаривать с людьми, встречаться с кем-нибудь».

До сих пор она не нашла времени, чтобы посетить Сару Маклин. Неделя пролетела, а она не успела почувствовать однообразия и скуки. Может, именно теперь визит в гости и поможет избавиться от нервного возбуждения.