Линда Ховард - Гора Маккензи

Они долго в полудреме лежали рядом на траве, опустошенные, не в силах пошевелиться. Только когда Мэри почувствовала, что солнце слишком припекает ноги, она нашла силы одернуть юбку. Вульф протестующее забормотал и переместил руку выше на бедро.

Она открыла глаза. Ярко-синее безоблачное небо притягивало взгляд. Сладкий аромат молодой травы заполнял легкие, посылая волны удовольствия по всему телу. Земля приятно грела, рядом дремал любимый мужчина, а каждый дюйм тела помнил яркие ощущения от занятий любовью. Новые, мощные воспоминания о пережитом удовольствии погнали тепло по всему телу. Желание возродилось снова. Внезапно Мэри поняла, что план Вульфа сработал. Он повторил ужасный сценарий нападения, но вытеснил собой мысли о насильнике. Вместо страха, боли и унижения любимый подарил ей желание и, в конечном счете, настолько сильное освобождение, что оно вытеснило из памяти ужасные воспоминания. Рука Вульфа покоилась внизу ее живота. Интимность прикосновения ошеломила ее – они ведь могли зачать ребенка! Мэри знала о последствиях занятий любовью, но она хотела ребенка, и он ничего не упоминал о предохранении. Даже если их отношения долго не продлятся, она хотела ребенка от Вульфа, ребенка с папиной силой и огнем. Ничто не сделало бы ее более счастливой, чем малыш – копия отца. Она зашевелилась, и давление его руки на низ живота усилилось.

– Солнце сильно припекает, – пояснила Мэри. – Я скоро обгорю.

Он застонал, но застегнул джинсы и сел. Потом поднял ее трусики, спрятал в карман, и одним движением поднялся на ноги вместе с ней на руках.

– Я могу сама дойти, – сказала Мэри, хотя перед этим обвила его шею руками.

– Знаю, – усмехнулся он в ответ, – но гораздо романтичнее внести тебя в дом на руках и заняться любовью.

– А чем мы только что занимались?

В черных глазах Вульфа полыхнуло пламя.

– Ну и что?

***

Вульф почти дошел до входа в продуктовый магазин, когда появилось ощущение, что затылка коснулся ледяной ветер. Он не остановился, чтобы не спугнуть наблюдающего, но краем глаза оценил обстановку. Ощущение опасности походило на прикосновение. Кто-то следил за ним. Унаследованное от предков мистическое шестое чувство еще больше развилось упорными тренировками и долгими годами службы.

За ним не просто следили. Вульф чувствовал направленную на него ненависть. Он зашел в магазин и немедленно отступил в сторону, распластавшись по стене и не отрывая взгляда от двери. Разговор в магазине сразу заглох, как будто на пути слов стала каменная стена, но Вульф не обращал внимания на сгустившуюся тишину. Адреналин струился по всему телу. Вульф даже не заметил, как его рука в перчатке заскользила по груди в поисках ножа, надежно удерживаемого тонкими ремешками. Он носил такую амуницию шестнадцать лет назад в душной, навязчиво красивой маленькой стране, которая пропахла кровью и смертью. Рука не нашла ничего, кроме рубашки. Только тогда он понял, что старые привычки никуда не девались.

Внезапно Вульф понял, что за человек следил за ним – тот самый, которого он разыскивает. Стоял в стороне и с ненавистью смотрел вслед. Бешенство сотрясло Вульфа. Он и без ножа обойдется. Без единого слова Вульф снял шляпу и ботинки (шляпа увеличивала тень, в ботинках невозможно ходить беззвучно) и в одних носках побежал мимо ошеломленно застывшей группы мужчин, которые собрались перекинуться парой слов. Только один нерешительно спросил:

– Что происходит?

Вульф не стал тратить время на ответ и выскочил через черный ход магазина. Беззвучными, неторопливыми движениями, используя малейшую возможность укрыться, он передвигался от одного здания к другому по обходному пути, который, по расчетам, позволит ему обойти того человека сзади. Не просто определить местонахождение преступника, но Вульф автоматически выбирал лучшие позиции для скрытого приближения. Если парень простоит некоторое время, то можно будет найти его следы. Небрежность ему дорого обойдется, теперь никуда не денется.

Вульф скользнул за аптеку, чувствуя спиной нагретые солнцем доски. Следовало двигаться осторожнее, иначе занозы вопьются в тело через рубашку. И дорожка засыпана гравием. Вульф очень аккуратно ставил ступни, чтобы ни один камешек не выскользнул.

Он услышал тяжелые, глухие звуки – кто-то в панике убегал. Вульф со всех ног обежал здание и на секунду стал на колени, чтобы в пыли рассмотреть слабый отпечаток. Даже не весь отпечаток, только часть. Кровь ударила ему в голову. Тот же самый отпечаток, та же обувь, та же косолапость! Вульф бросился вдогонку как настоящий лесной волк, именем которого его назвали. Он больше не беспокоился о шуме, мчался вдоль по улице, поворачивая голову то направо, то налево, осматривал переулки.

Ничего. Никого. Улица была пуста. Вульф остановился и прислушался. Он услышал щебет птиц, шелест листьев, отдаленный звук двигателя машины, поднимающейся на небольшую горку на севере города. И больше ничего. Ни тяжелого дыхания, ни шагов.

Вульф выругался. Парень – неуклюжий дилетант – совершает глупые поступки, да еще и не в форме. Будь он где-то рядом, то затрудненное дыхание его бы выдало. И все же, дьявол его побери, добыче удалось ускользнуть.

Вульф смотрел на молчаливые строения, приютившиеся под деревьями. Рат не подразделялся на жилой и коммерческий районы, так как был слишком маленьким. В результате жилые дома перемешались с офисами без всякого порядка. Мужчина мог войти в любой дом. Он исчез так внезапно, что другой возможности улизнуть у него не было. Это только подтверждало предположение, что насильник жил в Рате. В конце концов, оба нападения произошли в самом городе.

Перебрав жильцов близлежащих домов, Вульф попытался сравнить их с веснушчатым мужчиной, соответствующим описанию Мэри. Никто не приходил на ум. Но кто-то же должен подойти! Вульф поклялся Богом, что один непременно подойдет. Он мысленно вычеркивал мужчин из списка горожан. В конце концов, останется только один.

Внутри дома мужчина слегка сдвинул занавеску. Звук собственного надсадного дыхания заполнял уши. Через крошечную щелочку он мог видеть индейца, стоящего на улице и разглядывающего дома один за другим. Смертельно опасные черные глаза скользнули по окну, около которого стоял мужчина, и он автоматически отступил подальше.

Собственный страх вызывал отвращение и ярость. Он не хотел бояться проклятого индейца, но боялся.

– Проклятый грязный индеец! – прошептал мужчина вслух, а затем повторил слова в уме. Ему нравилось сначала произносить фразу вслух, затем повторять про себя для понимания и собственного удовольствия.

Индеец был убийцей. В магазине говорили, что он знает больше способов расправиться с человеком, чем нормальные люди могут себе представить. Мужчина этому верил, потому что лучше других знал, как убивают индейцы.