Линда Уинстед - Рейнтри: Призраки

— Где мы, Рейнтри? — спросила Мэлори, подозрительно уставившись на маленькую придорожную постройку, которая, казалось, так и просила, чтобы ее немного подшпаклевали и подкрасили. И вставили пару-тройку окон.

— «У мамы Тани», — ответил он, открывая дверь и выходя из автомобиля. — Лучшая «соул-фуд» в городе.

Она последовала за ним, хрустя каблуками по гравию.

— Если ты пытаешься запугать меня… — пробормотала она.

Гидеон проигнорировал ее слова и ступил в тускло освещенную, лишенную окон закусочную. Он не шутил, сказав, что это лучшее место в городе с афроамериканской кухней. А еще это было просто хорошее место, заполненное хорошими людьми. Даже призраки, заглядывавшие сюда, были довольны.

— Детектив Рейнтри. — Сама Таня приветствовала его улыбкой, углубляющей морщинки на безмятежном лице. — Как всегда?

— Ага. — Он занял свою обычную кабинку.

Таня посмотрела на Мэлори и немного приподняла брови.

— А вам, молодая леди?

— Я буду только салат. С приправой из уксуса, прованского масла и пряностей.

Заказ был встречен молчаливым удивлением. Когда Мэлори присоединилась к нему, Гидеон оглянулся на Таню.

— Просто принеси ей тоже, что и мне.

Мэлори собралась возразить, но передумала.

— А если твоя еда мне не понравится? — спросила она, когда Таня удалилась за пределы зоны слышимости.

— Понравится, — ответил он.

Впервые за весь день они оказались одни в тихом месте, и Гидеон воспользовался возможностью критически изучить Хоуп Мэлори. Во время езды в машине ее волосы спутались. Она пригладила их руками, но не побежала в уборную, чтобы произвести более существенные поправки. Щеки раскраснелись, в глазах светился ум. Пытливый ум. Она была великолепна.

И крайне раздосадована.

— Итак, что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Просто хочу попробовать салат, — тихо ответила она.

— В Вилмингтоне, — пояснил он. — У нас сравнительно маленькое ведомство. Я знаю детективов из других подразделений и их знаки отличия. Ты не одна из них, поэтому и спрашиваю: что привело тебя к такому опрометчивому и временному назначению, как должность моего напарника?

Она не попалась на приманку.

— Я перевелась из Роли. Проработала там два года детективом в отделе нравов.

Он был удивлен. Она выглядела слишком юной, чтобы быть детективом уже два года.

— Сколько тебе лет?

В отличие от некоторых других женщин, ее, казалось, не обидел данный вопрос.

— Двадцать девять.

Итак, она быстро поднялась по служебной лестнице. Честолюбивая, умная, возможно, даже чуточку алчная.

— А почему переехала?

— Моя мать живет здесь, в Вилмингтоне. Нужно, чтоб за ней кто-нибудь присматривал, поэтому я решила, что пришло время вернуться домой.

— Она больна?

— Нет. — Мэлори немного скривилась, очевидно, смутившись из-за обсуждения столь личной темы. — Она упала в прошлом году. Ничего серьезного: растянула лодыжку и несколько недель хромала.

— Но тебя это обеспокоило, — заключил он. Конечно, он прав. Мэлори была такой серьезной, такой безоговорочно преданной и внимательной. Случись что с ее матерью, и она непременно восприняла бы это как свою вину. Поэтому она и оказалась здесь.

— Это немного встревожило меня, — призналась Хоуп. — А что ты? — быстро спросила она, меняя тему. — У тебя есть поблизости родственники? Кроме Экей.

Люди, задающие слишком много вопросов, всегда раздражали его. Зачем ей знать о его семье? Однако он первый начал этот личный разговор, поэтому предположил, что подобный поворот был справедлив.

— Сестра и племянница живут в западной части штата, в нескольких часах езды отсюда, брат в штате Невада и кузены повсюду, куда ни плюнь.

Последнее замечание вызвало у нее легкую улыбку. Хорошо. Возможно, в конце концов, она и не была такой уж всецело серьезной.

— А твои родители? — спросила она.

— Они умерли.

Ее улыбка быстро исчезла.

— Сожалею.

— Их убили, когда мне было семнадцать, — произнес он лишенным эмоций голосом. — Хочешь узнать что-нибудь еще?

— Я не хотела допытываться.

Конечно, не хотела, но его грубый ответ, как он и рассчитывал, убил беседу. Эта женщина разрушит его жизнь, даже если не приложит и половины своих усилий. Пугающая перспектива.

Таня поставила на стол две очень полных тарелки вместе с двумя высокими стаканами холодного чая.

— Рейнтри, — понизив голос, сказала Мэлори после того, как Таня ушла. — На моей тарелке, помимо всего прочего, еще и зеленая жареная репа.

— Да, — ответил он, приступая к еде. — Хорошая штука.

Они оба сосредоточили внимание на пище, Хоуп чуть менее восторженно, чем Гидеон, хотя после нескольких ложек она расслабилась и стала наслаждаться трапезой. Гидеон радовался тишине, но в то же время испытывал раздражение, потому что в ней был своеобразный комфорт.

Он не нуждался в напарнике и не хотел его. Он терпел Леона в течение трех с половиной лет, и в итоге они составили довольно хорошую команду. Гидеон распутывал дела; Леон работал с документами и прочей ерундой. В конце дня оба хорошо выглядели, и каждый был счастлив. Хоуп Мэлори не походила на счастливого человека.

— Думаю, она убивала и прежде, — раздался тихий голос.

Гидеон повернул голову, чтобы взглянуть на незанятую кабинку позади себя. То есть, она была не занятой, пока там не появилась Шерри Бишоп. Шерри стала еще более прозрачной, но это определенно была она.

— Что? — тихо спросил он.

— Рейнтри, — начала Мэлори, — Ты все…

Подняв руку, он заставил напарницу замолчать, но не отвел глаз от Шерри.

— Женщина, которая меня убила, — ответил призрак. — Она совершенно не боялась и даже не нервничала, просто жаждала этого. Самое обидное, что у нас с Экей вот-вот должно было состояться выступление. Думаю, ей нравилось это. Убивая меня, она наслаждалась.

— Рейнтри, — снова позвала Мэлори более резким голосом.

Гидеон еще раз вскинул руку, но теперь уже с призывающим к тишине поднятым указательным пальцем.

— Потряси этим пальцем предо мной снова, и я его сломаю.

Шерри Бишоп исчезла, а Гидеон повернулся лицом к рассерженной и смущенной детективу Мэлори.

— Извини, — сказал он. — Просто задумался.

— Ты очень странно думаешь.

— Я уже слышал это раньше.

Что-то в выражении ее лица изменилось. Глаза стали мягче, губы полней, и появилось нечто гораздо худшее, чем гнев. Любопытство.

— Но, очевидно, это работает, — произнесла она. — Как ты это делаешь?

— Думаю? — Он знал, о чем она спрашивает, только не хотел рассказывать.

— Я никогда не видела детектива с такой характеристикой, как у тебя. Ты раскрыл все дела за исключением одного случая в прошлом году.

— Я знаю, что это сделал Стайлз, но не могу доказать. Пока.