Мэри Шелдон - Каролин и Каро

Каролин опустила окно и высунула голову наружу. Встречный ветер был похож на тяжелое дыхание, такое же сырое и теплое.

В зеркале заднего вида показалось бледное, жалкое, уродливое лицо. В нем Каролин узнала себя и услышала последнюю фразу Мэг: “Убирайся! Уведите ее отсюда!”

В один из ноябрьских вечеров, удобно устроившись в своей комнатке, Каро учила свой текст для очередной съемки. В комнату вбежала Зоэ.

— Что случилось? — встревожилась Каролин, увидев странное выражение на лице матери. Что оно значило — понять было трудно.

— Твой отец! Представляешь, он женится! — Она пронзила дочь взглядом, в котором ощущалось подозрение, что та более осведомлена о предстоящем событии, чем ее мать. — Что тебе известно об этом?

— Ничего. — Каро недоумевающе пожала плечами. — Когда я виделась с ним в последний раз, у него не было даже подружки. И на ком же он женится?

Зоэ презрительно фыркнула:

— На весьма пронырливой особе, очевидно. Кажется, ее зовут Мэг. И, только представь себе, он хочет, чтобы ты была подружкой невесты.

— Да? — У Каро сразу потеплело на душе. — Неплохая идея. А когда свадьба?

— В марте. Но ведь это просто смешно — заставлять тебя летать туда-сюда через континент, чтобы почтить своим присутствием дурацкую церемонию. Не сомневаюсь, что для Бартона все это кончится плачевно. Тебе совсем не нужна подобная реклама. Я позвоню Бартону и скажу, что это невозможно.

— Пожалуйста, не звони ему, — заявила Каро твердо. — Предоставь это мне.

На следующий день юная актриса пришла на прием к продюсеру сериала. Выдавив из глаз несколько слезинок, она умоляла: если это не повредит сериалу, если нужно, она отработает все вперед, она сделает для съемочной группы все, что от нее потребуется, не отпустит ли он ее на свадьбу отца в марте будущего года?

Продюсер внял ее просьбе и посовещался со сценаристами. Сценарии двух серий были срочно переписаны. Флосси Гэддис теперь отправлялась навестить свою бабушку в Филадельфию, и, следовательно, Каро освобождалась в марте от съемок на целых две недели.

Свободна как ветер! И, значит, две недели в Нью-Йорке с отцом.

Зоэ старалась делать вид, что равнодушна к матримониальным планам Бартона, но дочь легко разоблачила ее. Она подслушала, как Зоэ звонила некоторым своим старым приятельницам в Нью-Йорке и просила выяснить всю подноготную этой Мэг.

— Я слышала, что твоя будущая мачеха совсем еще девчонка, — не удержалась, чтобы не поделиться полученными сведениями Зоэ с дочерью. — Кажется, Бартон достиг того возраста, что его потянуло на малолеток, — добавила она с усмешкой.

Молодая мачеха! Как здорово! Каро представила, как они с ней бегут по Пятой авеню, взявшись за руки, разглядывают витрины, хохочут и делают всякие глупости, например, прыгают в фонтан.

— И вроде бы у нее есть свой малыш. Вот уж действительно подарок для Бартона. Заиметь сына, не прилагая к этому никаких усилий.

Эта новость несколько омрачила сияющий горизонт. Маленький мальчик, разумеется, будет фаворитом, а Каро отойдет на второй план.

Впрочем, подумав, она решила, что роль доброй старшей сестры ей очень даже подходит.

Она будет гулять с ним, покупать ему игрушки. Все это весьма увлекательно.

Зоэ заехала к “Тиффани” и заказала уникальную, очень дорогую хрустальную вазу для свадебного подарка.

— Я ничего не делаю наполовину, — объяснила она дочери, гордясь своим расточительством. — Дарить или то, что останется в памяти, или ничего.

Она была очень довольна благодарственным посланием невесты Бартона и зачитывала его всем своим приятелям и подругам, отпуская иронические комментарии.

— Оно написано на бумаге, купленной явно в “Вулворте”, и почерком пятиклассницы. Ну, это ладно… а теперь послушайте текст: “Дорогая Зоэ! Большое спасибо за такой великолепный подарок. Ваза такая красивая, что я не могу ею налюбоваться, солнце отражается в ее гранях…” И дальше все в таком же роде… душевные излияния… Лирика на уровне школьницы. Но вот фраза, которая меня просто убила наповал: “Я надеюсь, что ты тоже счастлива, как и я”. Зоэ расхохоталась.

— Я едва удержалась от соблазна отправить ей тут же ответ. “Дорогая Мэг, или как там тебя зовут! Я прошла через испытание быть женой Бартона Эндрюса и приобрела некоторый жизненный опыт, не будучи женой вышеупомянутого Бартона. Сравнивая оба эти состояния, я четко поняла, что второе более приемлемо для любой женщины. Советов давать не смею, но могу заверить, что сейчас я даже более счастлива, чем когда была женой Бартона”.

Юмор Зоэ был по достоинству оценен ее друзьями, но Каро не захотелось больше слушать разговоры на эту тему. Ей не терпелось повстречаться с Мэг “или как там ее зовут”, и ей, наоборот, пришлось по душе ее доброе, искреннее письмо.

За неделю до назначенной даты бракосочетания Зоэ отвезла Каро в аэропорт.

— Желаю хорошо поразвлечься в Нью-Йорке, — сказала она без особой радости.

Каро ее пожалела.

— Ты и вправду не хочешь полететь туда? Я уверена, что они будут тебе только рады.

Зоэ небрежно отмахнулась.

— Не говори от их имени. К тому же вся эта свадебная кутерьма меня мало интересует.

Каро была слишком проницательной девочкой, чтобы не догадаться, что мать притворяется, причем не слишком удачно. Зоэ поняла это и, рассмеявшись, сказала:

— Только поклянись, что позвонишь мне и подробно расскажешь, как там все происходило.

На выходе из нью-йоркского терминала ее уже поджидали. Но не отец, а толпа незнакомых людей. Они ринулись ей навстречу.

— Вот она!

— Флосси! Ты наша любимица!

— Ты в сериале лучше всех!

— В жизни ты даже красивее…

Ей протягивали блокноты и открытки, чтобы она оставила в них свой автограф.

Каро, как ее учили, приветливо улыбалась и раздавала автографы. Толпа становилась все гуще.

Ей стало не по себе. Где же ее отец? Кто-то ведь должен ее встретить. И что ей делать дальше?

Она улыбалась, подписывала, улыбалась и снова подписывала.

В просвет между возбужденными лицами и тянущимися к ней руками она разглядела невысокую белокурую женщину и маленького мальчика, буквально летевших ей на выручку.

Что спасение пришло, Каро почему-то догадалась инстинктивно.

Она и белокурая женщина стали пробиваться навстречу друг другу сквозь плотное, пахнущее потом и еще неизвестно чем людское кольцо.

А вот объятия женщины были такими нежными, и руки пахли так приятно.

— Извини, Каро! Эти проклятые уличные пробки! Да еще давка на стоянке. Я едва не умерла… Твой отец убьет меня, если узнает, что я опоздала. Прости, пожалуйста. Я Мэг, а это… Адам. Мальчик пожал руку Каро с торжественной важностью.