Джейн КРЕНЦ - Колдовство

Кимберли вгляделась в некогда красивое лицо пожилой дамы и подумала о том, что эта женщина сделала ее матери.

— Вы опоздали на двадцать восемь лет, миссис Марланд.

— Думаешь, мы об этом не знаем? — горько заметил Уэсли Марланд. — Но мы не в силах уничтожить прошлое. Мы можем лишь иметь дело с настоящим и будущим.

Он сделал глубокий вдох, а затем торжественно объявил:

— Мы хотим, чтобы ты знала: как единственный наш оставшийся потомок, ты унаследуешь все, чем мы владеем.

Кимберли уставилась на них в крайнем изумлении.

— Боже мой, — стиснув зубы, произнесла она. — Неужели вы думаете, я возьму хоть цент из ваших денег?

В ответ Марланды уставились на нее, явно не готовые к такой страстной речи. Кавена молча попивал свое виски и посматривал на Кимберли поверх стакана. Уэсли прочистил горло.

— Прости меня, моя дорогая. Просто, ну, мы понимаем, как много сил уходит на то, чтобы стать, эээ, успешным в финансовом отношении детективным писателем, и мы решили… Ким, наши деньги могут быть наследством для твоим детей. Возможно, тебе стоит подумать о них, прежде чем позволить своей гордости диктовать решение.

— Каких детей? — вежливо спросила она

Энн с тревогой взглянула на Кавену.

— Вы ведь точно захотите иметь детей, когда поженитесь с мистером Кавеной?

— Кавена не только не удосужился обсудить со мной женитьбу, тему о детях он определенно не поднимал. — Ким ослепила улыбкой сидящего рядом с ней мужчину. — Всего лишь еще один образчик несостоятельности нашего общения, полагаю.

— Ким, — резко произнес он. — Ты усложняешь ситуацию для всех, включая себя. Почему бы тебе не поступить, как доброй чувствительной женщине, какой ты на самом деле и являешься?

— А что все ожидали от этой неожиданной встречи? — ощетинившись, потребовала она ответа.

— Шанса узнать нашу единственную внучку, — тихо промолвила миссис Марланд. — После того, как погиб твой отец, и мы осознали, что нет надежды на… на…

— Нет надежды когда-либо заиметь должным образом зачатого наследника Марландов? — услужливо подсказала Ким.

— Ты не понимаешь, каково это было двадцать восемь лет назад, — спокойно произнес ее дедушка. — Твой отец был так молод. Мы были убеждены, что его чувства к твоей маме были всего лишь страстным увлечением, которые быстро бы прошли. По правде сказать, мы верим, что так и случилось. В конце концов, Джон не очень стал нам противоборствовать. Казалось, он, в общем, испытал почти облегчение, когда мы организовали этот развод. Я знаю, что не это тебе хотелось бы услышать, но такова правда.

— А никому из вас не приходило в голову, что у вас не было права вмешиваться в его жизнь? — требовательно спросила Ким.

— У Джона были определенные обязательства, — решительно начала Энн Марланд. — Или так мы убедили себя в то время.

Кимберли кивнула:

— Я вас отлично понимаю.

— Разве? — Марланд взглянул на нее с удивлением.

— Разумеется. Вот и Кавена являет собой ярчайший пример того, как семейные обязательства могут полностью диктовать мужчине, как ему жить. Я действительно понимаю, под каким давлением находился мой отец.

Она встретилась взглядом с Кавеной, и сердитая агрессия в ней поубавилась.

— Все вы оказались жертвами этого врожденного чувства ответственности и преданности. Когда я была маленькой, то обычно ощущала, что мне не достает чего-то важного, потому что у меня не было дедушек, бабушек и отца. А сейчас я понимаю, что мне очень-очень повезло. Я выросла, не испытывая никакого давления, всего того, чему подвергались вы. Я выросла независимой и самодостаточной. И мне сейчас не нужны родственники. И никто не нужен.

Последнее прозвучало как насмешка. Если бы только она не встретила Кавену.

Эти слова могли бы стать правдой до того, как она влюбилась в Дариуса Кавену. Энн Марланд настойчиво подалась вперед.

— Ким, моя дорогая, ты на пороге весьма хорошего брака. Кавены — солидное респектабельное старинное семейство в Калифорнии. Признав своего дедушку и меня, ты можешь привнести кое-что важное в эту семью. Ты можешь внести свое собственное солидное респектабельное происхождение.

Кимберли отставила бокал трясущимися пальцами.

— Так вот в чем дело. — Она взглянула на Кавену. — Ты надеялся упрочить мне надлежащее происхождение, прежде чем ввести меня в семью?

Ужасная ярость загорелась в изумрудных льдинках его глаз.

— Ты прекрасно знаешь, что не в этом причина моих действий.

И Ким вдруг поняла, что верит ему. Она верила им всем. На мгновение закрыв глаза, она чуть грустно улыбнулась.

— Я знаю, — прошептала она. — Я знаю. Ты всего лишь делаешь то, что, по твоему убеждению, лучше для меня.

— Для всех нас, Ким, — сказал тихо Уэсли Марланд. — Пожалуйста, поверь мне. Мы с Энн не хотим причинить тебе больше боли, чем уже причинили. Мы хотим всего лишь исправить то, что случилось двадцать восемь лет назад. Ты была лишь невинной жертвой всей той неразберихи.

— Жертвой была моя мама, — устало уточнила Кимберли.

Энн кинула быстрый взгляд на своего мужа, а потом посмотрела прямо на Кимберли.

— Дорогая, твоя мама была очень молода и отчаянно пыталась удержать Джона.

— И что это должно значить?

Уэсли вздохнул:

— Твоя мама умышленно забеременела, когда уже был начата процедура развода. Именно в этом она и призналась Джону. Она надеялась, что ребенок спасет брак. Мы никогда не слышали о ней после этого. Фактически, мы все предполагали… в общем, мы предполагали, что она, вероятно, сделала аборт, когда поняла, что не получит большого содержания.

Кимберли замотала головой.

— Я не собираюсь с вами спорить. Может, вы и правы во всем, что известно мне. Влюбленные женщины делают и менее разумные вещи.

Она осознала, что Кавена холодно покосился на нее, но проигнорировала его взгляд.

— Не имеет смысла ворошить прошлое, не так ли? Ничего хорошего из этого сейчас не выйдет. Что сделано, то сделано. — Кимберли сухо улыбнулась Марландам. — Но, боюсь, вам придется найти другое применение своим деньгам. Отдайте их на благотворительность. Как насчет того, чтобы организовать фонд для бедных, начинающих писателей?

Уэсли прямо посмотрел на Кавену.

— Не позволяйте ей отказаться от наследства, мистер Кавена.

Кавена пожал плечами:

— Меня не волнует, что она сделает с наследством. Я привел ее сюда сегодня лишь затем, чтобы наладить с вами отношения. Просто хотел, чтобы она удостоверилась, что ее дедушка и бабушка вовсе не чудовища, и что ей не стоит бояться семей, которые связаны преданностью и обязательствами.

— Разве мы такие уж монстры? — грустно спросила Энн Марланд. — Мы ведь поступали так, как, по нашему разумению, было лучше всего в то время. Мы ошибались.