Нора Робертс - Населенный смертью

— Ну, тогда почувствовать тебя голой, — исправился Рорк, когда его руки уже были под свитером Евы и ласкали её грудь. — Они такие славные, такие маленькие.

— Вот как? Я должна сказать тоже самое о твоей штуковине?

— Оскорбление за оскорблением. — Смеясь, Рорк скользнул рукой ей за спину, чтобы крепче держать её на месте. — Тебе придется долго извиняться.

— Тогда мне, наверное, лучше начинать.

Ева добавила напора в поцелуй и развернулась, чтобы оседлать его. Понадобится немного ловкости и энергии, чтобы принести глубокие извинения в рабочем кресле, но Ева была уверена, что справится с этой задачей.

Он заставлял её чувствовать столько разных эмоций, и все они были сильными и непосредственными. Голод, веселье, любовь, желание. Ева ощущала его желание, его ненасытность по отношению к ней, когда Рорк набросился на нее с поцелуями. Её тело наполнилось тем же желанием и голодом, когда он начал снимать с нее одежду.

Эта сложная женщина была его жизнью. Не только её длинное, красивое тело, но также разум и дух, заключенные в этой великолепной форме. Она могла восхищать и расстраивать, очаровывать и раздражать — и все это каким-то удивительным образом ставилось ему в противовес и дополняло его.

Сейчас она полностью его захватила его, двигая своим телом, ловко орудуя этими быстрыми руками, а затем приняла его в себя с долгим, низким стоном удовлетворения. Они стали единым целым, кончили вместе, а затем довольное урчание сменилось смехом.

— Думаю, теперь мы точно помирились, — решила Ева.

— У тебя даже осталась парочка кредитов.

На минуту Ева свернулась клубочком, положив голову на плечо Рорка, и пробормотала:

— Привидения, наверное, не могут заниматься сексом в рабочем кресле.

— Это маловероятно.

— Тяжело быть мертвым.

В восемь пятнадцать Ева уже была в своем кабинете в Центральном управлении, хмуро изучая последние доклады чистильщиков и ОЭС.

— Ничего. Они ничего не смогли найти. Никаких следов электронного контроля, голографических принадлежностей, аудио, видео. Полный ноль.

— Должно быть это значит, что вчера вечером у тебя был опыт встречи с паранормальным явлением.

Ева бросила нежный взгляд на Пибоди.

— Черта с два это было паранормальное явление.

— Даллас, такие случаи были подтверждены документами.

— Документы есть и о фруктовых пирогах. Это кто-то из семьи. Вот на что мы должны обратить внимание. А, кроме того, на нечто, чем Хопкинс располагал или не располагал, и что так хотел получить наш убийца. Начнем с членов семьи. Давай исключим тех, у кого надежное алиби. А потом посмотрим, куда это нас приведет.

Ева посмотрела на свой заваленный докладами стол, когда её телефон снова зазвонил и, посмотрев на входящие данные, криво ухмыльнулась.

— Очередной репортер. Мы ничего не даем этим ищейкам, пока нам не прикажут это сделать. Просматривай все входящие сообщения. Если тебя загонят в угол, не давай никаких комментариев, расследование продолжается. И точка.

— Поняла. Даллас, каково это было прошлой ночью? Мурашки по коже или просто “вау”?

Ева сжала челюсти, а потом шумно выдохнула.

— Мурашки по коже, потом раздражение, что какой-то сопляк играет со мной и заставляет мою кожу покрываться мурашками.

— Но ведь там было очень холодно, правда? Привидение Бобби Брэй пело тебе песни.

— Если бы я верила, что это был призрак, то меня бы это скорее злило, а не развлекало. Кто-то хочет, что бы мы думали, что нам не рады в «Клубе № 12». Кто-то пытается напугать нас. На отчете из ОЭС были заметки Фини. Он пишет, что парочка его парней слышали пение. А еще один клянется, что нечто похлопало его по заднице. То же самое с чистильщиками. Просто массовая истерия.

— Немного покопавшись в отчетах, я выяснила, что двое бывших владельцев пробовали экзорцизм. Нанимали священников, медиумов, парапсихологов и прочее в том же духе. Ничего из этого не вышло.

— Ничего себе, Мумбо так и не смогло избавиться от Юмбо? И почему меня это не удивляет? Включай телефон и начинай проверять алиби.

Ева взяла свою часть данных, исключила двоих родственников с алиби и, в конце концов, связалась с дочерью Сиренити Мэсси, проживающей в их доме в Скоттдейле.

— Еще даже семи утра нет.

— Мне очень жаль, мисс Сойер.

— Нет семи, — раздраженно сказала женщина, — и мне уже трижды звонили репортеры и еще один раз старшая сестра из дома престарелых, где находится моя мать. Вы знаете, что какой-то репортер пытался пробраться к ней? У моей матери тяжелая форма слабоумия, она едва вспоминает меня, когда я прихожу проведать её, а какой-то идиот-репортер пытается пробраться к ней, чтобы задать вопросы о Бобби Брэй. Моя мать даже не знала её!

— Ваша мать знает, что она дочь Бобби Брэй?

Худое, уставшее лицо женщины стало пустым. Но все было понятно по ее глазам, ясным как стекло.

— Что вы сказали?

— Она знает это и, следовательно, вы тоже знаете.

— Я не хочу, чтобы мою мать беспокоили ни репортеры, ни полиция.

— Я не собираюсь беспокоить вашу мать. Скажите мне, когда и как она узнала, что приходится Бобби Брэй дочерью, а не сестрой?

— Я не знаю. — Мисс Сойер провела руками по лицу. — Она не в себе уже давно, очень давно. Даже когда я была ребенком… — Она опустила руки и сейчас выглядела не просто уставшей. Она выглядела больной. — Лейтенант, это так необходимо?

— У меня два убийства. И обе жертвы — ваши родственники. Расскажите мне, что вам известно.

— Я не считаю семью Хопкинсов своими родственниками. Да и с чего мне думать иначе? Мне жаль, что этот мужчина был убит, потому что теперь нужно вспоминать все это. Я всегда была достаточно осторожной, чтобы отделять себя и свою семью от феномена Бобби. Можете это проверить. Я никогда не давала интервью, никогда не соглашалась на него, да и сама не напрашивалась.

— Почему? Это ведь золотая жила, насколько я могу судить.

— Потому что я хотела быть нормальной . Мне дано такое право, так же, как и моим детям. Моя мать всегда была слабой. Очень хрупкой, как физически, так и морально. Я не такая, и я сделала все, чтобы меня и моих близких не засосало в этот водоворот. Если вдруг всплывет, что я внучка Бобби, а не внучатая племянница, то они спустят на меня всех собак.

— Я не могу обещать, что это не просочиться в прессу, но я могу заверить вас, что я не буду давать интервью на эту тему во время расследования. Я не буду называть вашего имени или имен ваших родных.

— Хорошо, — уныло сказала Сойер. — Они и так не замешаны.

— В таком случае вам не составит проблем ответить на несколько вопросов. Как ваша мать узнала о своем происхождении?

— Она сказала мне, моему брату и мне, что нашла письма, которые написала Бобби. Мать Бобби сохранила их. В письмах она спрашивала, как поживает её ребенок, называла мать по имени. Она называла её “моя Сиренити”, словно она была состоянием умственного здоровья [7] Сиренити (англ. Serenity) здесь игра слов. В английском языке это слово обозначает как женское имя, так и “ясность, спокойствие” в отношении душевного и умственного состояния. , а не ребенком, которому нужна мать.