Хизер Грэм - Жажда искушения

— Необычный утренний кофе. Даже для Нового Орлеана.

Она не считала себя обязанной объяснять ему столь нетрадиционный выбор утреннего напитка. Но вдруг ощутила, что щеки покраснели, и к своему ужасу услышала, что объясняет:

— Я не спала этой ночью, лейтенант, она была так ужасна.

— Ищете забвения на дне стакана, а?

— Вы могли бы оказать услугу толпе, которой вы служите, сделав нечто в том же роде, лейтенант.

Его губы искривила полуулыбка.

А он может быть очень красивым, заметила Энн. И раздраженно добавила про себя — и очень опасным, вероятно. Для Джона.

Коп был подозрителен. И не скрывал, что подозревает Джона.

Но подозревал ли он, что и она от него что-то скрывает? Зачем он припарковал машину напротив ее дома и наблюдал за ней?

— Я оказал бы услугу толпе… — повторил он, задрав голову и глядя на Энн. — Означает ли это, что вы приглашаете меня выпить? — Его улыбка сделалась шире.

Она не ответила.

— Лейтенант, что вы делаете там, внизу, и почему глазеете на мои окна?

Он пожал плечами:

— Просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.

— Понимаю. Значит, вы здесь в целях моей безопасности?

— Что-то вроде того, — ответил он, повернувшись к ней спиной и глядя на восходящее солнце. — Нет, честно признаться, я здесь потому, что моя машина сама привезла меня сюда, миссис Марсел. После того как сделала остановку у того места, где нашли Джину.

— Джину?

— Мисс Лаво. Женщину, которую убили сегодня ночью.

— Ах, вот оно что, — сказала Энн. Она с трудом сглотнула. У нее не было пока времени подумать о том, что была убита девушка. Джина Лаво. Она знала это имя. Джон не закончил ее портрет, он продолжал над ним работать и несколько раз говорил с ней о Джине. «Ты должна с ней познакомиться, Энни. Она потрясающая девушка. Я хочу сказать, что при иных обстоятельствах с такой девушкой никогда не встретился бы. Такова странная природа нашего общества. Оно поделено на сегменты. И каждый пребывает в своем уголке. Добропорядочные люди, порочные люди. Чистые — нечистые. Но на самом деле, в самой сущности, мы все одинаковы. Ты познакомишься с ней, ради меня, хорошо?» — попросил он, и, разумеется, она согласилась.

Теперь она уже никогда не познакомится с Джиной.

Коп продолжал стоять, уставившись на нее. Он по-прежнему был в темных очках, но она знала, как сверкают за этими темными стеклами его глаза. Ах, эти серо-стальные, всепонимающие, слишком проницательные глаза. Энн отступила в глубь комнаты:

— Простите, лейтенант, я очень устала. Если позволите, пойду посплю.

— Конечно.

— А вы так и будете глазеть на мои окна?

— Вроде того.

Энн вошла было в дом, но потом обернулась:

— Вы ждете девяти часов, чтобы начать действовать? Отправитесь к окружному прокурору за ордером на обыск моей квартиры?

Он улыбнулся:

— Колесо правосудия может вращаться медленно, миссис Марсел, однако, согласитесь, у меня есть для этого основания.

— Но полиция провела здесь полночи.

— Догадываюсь. Эксперты должны были собрать улики.

Энн мрачно сжала губы.

— Спокойной ночи, лейтенант, — сказала она еще раз.

— Желаю хорошо выспаться.

Энн устала. Так устала, что ощутила, как вино горячей волной течет по всему телу. И только этим можно было объяснить то, что она сделала в следующий момент.

Узнай, врага своего. Посмотри ему прямо в лицо, — сказала она себе, продолжая смотреть на мужчину, стоявшего под балконом.

— Если вы хотите осмотреть дом, лейтенант, поднимайтесь. Выпейте утренний стакан вина.

Он удивленно поднял бровь:

— Вы действительно приглашаете меня, миссис Марсел?

Она сошла с ума. Он ведь определенно враг и скорее всего думает, что она укрывает орудие убийства под подолом.

— Да, лейтенант, я приглашаю вас.

Идиотка! — обругала она себя.

Он колебался всего какую-то секунду. Его орлиные глаза по-прежнему скрывались за темными стеклами. Потом он пожал плечами, губы снова искривила нейтральная полуулыбка, и он зашагал к подъезду.

Энн неотрывно следила за тем, как он идет к дому, и ее охватывала паника. На кой черт она это делает? Замерев, она прислушалась: вот хлопнула входная дверь, вот он поднимается по лестнице. Потом послышался его низкий, чуть хрипловатый голос с красивыми модуляциями и легким местным акцентом: он разговаривал с постовым у нее под дверью, чуть-чуть растягивая слова.

Потом постучал.

Господи, она делает большую ошибку! Нужно сказать ему, чтобы он уходил, что она передумала, пробормотать что-нибудь насчет того, что она не станет разговаривать с ним без адвоката.

О Господи! Только этого не хватало. Так у него возникнет еще больше подозрений. Чего доброго он ее сразу же и арестует.

— Миссис Марсел? — позвал он из-за двери.

Она оторвалась от балконного косяка и двинулась в глубь квартиры, пересекла ее, подошла к двери, небрежно открыла, хотела было что-то сказать, но слова застряли у нее в горле.

Он снял очки. Взгляд его по-прежнему был остер, как у орла, но глаза и веки покраснели. Он страшно устал, подумала она. Его пиджак был измят, и на щеках появилась щетина. Это придавало ему еще более весомый вид. Он казался мощнее, мужественнее, опаснее. Она подумала, что он настроен так же отчаянно, как и она.

— Полагаю… — начала Энн.

— Вы пригласили меня, — напомнил он и, прежде чем она сообразила, что сказать, взял ситуацию под свой контроль, и дверь тоже.

Решительно пройдя мимо Энн, он оказался в гостиной.

— Очень милое местечко, — сказал он, оглядывая квартиру. Она и впрямь была симпатичной: довольно большая гостиная-студия с выгороженной маленькой кухонькой, с альковом в дальнем конце и балконом слева от входа, куда вела двустворчатая французская дверь. Возле кухонной арки стоял мольберт, были разложены масляные краски, с балкона на них падал дневной свет, который с каждой минутой становился все ярче. Энн удалось сохранить ощущение просторности помещения, придав ему в то же время уют. Неподалеку от французских дверей стоял диван, а рядом — современная аудио-видеотехника, утопленная в нише прекрасного старинного гардероба во французском провинциальном стиле, прекрасно сочетающегося с аурой города. В противоположном конце гостиной виднелись двери, ведущие в две спальни: одна — ее, другая — дочери Кати, которая спала там, когда приезжала домой. Сейчас Кати не было. К счастью, она оказалась в экспедиции по Амазонке со своими однокурсниками по колледжу. Готовясь к медицинской карьере, Кати изучала генетическую болезнь, которой страдало некое племя, живущее во влажных тропических лесах.

Мысль о Кати снова заставила сердце Энн больно сжаться. Если не ради себя и Джона, то уж ради Кати она просто обязана доказать, что Джон невиновен. Кати обожала отца.