Жанна Аллан - Легенда озера Гранд

— Нет, нет, у вас это не выйдет, — сказала потрясенная Рэйчел. — Вы стараетесь убедить меня, что он сделал это ради детей, чтобы я почувствовала себя виноватой и перестала задавать вопросы.

— Дорогая моя, я не хотел…

— Заткнись, Рэйчел. В расследовании нет места для мелодрамы. — Николас повернулся к отцу: — Признание находится в деле? Она захочет его прочитать.

— Если так, я, вероятно, смогу это устроить. Хотя не уверен, что это хорошая идея.

— Не беспокойся за Рэйчел. Она мужественный человек. Вернувшись в город, мы прочитаем признание ее отца.

Рэйчел, разъяренная, вскочила со своего кресла.

— Вот оно что? Значит, ты веришь, что существует признание? Может, ты и раньше знал об этом? Может, вы двое обо всем договорились по телефону? Давайте-ка бросим Рэйчел кость в виде признания, чтобы она заткнулась. И она смирится и больше не станет поднимать шум. С чего вы взяли, что я поверю признанию, предъявленному мне человеком, который…

Она не сообразила, что теперь, когда Николас сменил костыль на трость, он может двигаться гораздо быстрее.

— Кивни головой, когда перестанешь вести себя глупо, и я уберу свою руку.

Рэйчел кивнула. В ту секунду, когда Николас убрал руку от ее рта, она повернулась лицом к его отцу.

— Арестуйте его. Вы же полицейский. Я предъявляю ему обвинение в оскорблении действием.

— Прекрати, Рэйчел, — сказал Николас. — Ты же обещала держать рот на замке и предоставить мне ведение этого дела. Ты нуждалась во мне, так что прекрати бросаться обвинениями. — И добавил спокойно: — Эддисон и Бонелли вовсе не создают новых улик. Мы ищем то, что есть. Если мы работаем с клиентом, мы всегда на его стороне. Независимо от того, кто представляет другую сторону. — Он выждал минуту, словно давая словам проникнуть в ее сознание. — Если тебе не нравится, как я веду дело, ты в любой момент можешь отказаться от моих услуг.

Рэйчел развернулась и убежала в дом.

— Она хотела сказать, что я — человек, убивший ее отца, не так ли? — Низкий голос Джозефа Бонелли четко слышался за окнами веранды.

Дверь на веранду осталась открытой. Рэйчел прошла в гостиную и встала так, чтобы быть незамеченной. Прислонившись головой к бревенчатой стене, она ждала, что ответит Николас.

— Забудь об этом, отец, — сказал он. — У Рэйчел рыжие волосы. Ты же знаешь, какой темперамент у рыжих.

— Я не собираюсь указывать тебе, как поступать, Ник, но я не хотел бы, чтобы ты связывался с нею. Не отрицаю, она привлекательна, и к тому же ты чувствуешь себя обязанным ей, поскольку она тебе помогает, но об этом лучше забыть. Она действительно верит, что ее отец невиновен. — Он помолчал. — Что будет, когда ты докажешь обратное?

— Ничего не будет, — сказал Ник, — кроме того, что она узнает правду.

— Я имею в виду — между нею и тобой.

Рэйчел задержала дыхание, ожидая его ответа.

— Между нами ничего нет, — сказал он. Непонятно, почему его слова причинили ей такую боль.

На берегу Чарли жарил ужин на гриле.

— Несмотря на непрошеные советы и вмешательство мужской половины семейства Бонелли, гамбургеры удались, — заявил он жене, ставя на стол блюдо с чем-то по виду напоминающим круглые брикеты угля.

Его слова задали тон ужину. Легкий, фривольный, дразнящий. Никто не заметил отсутствие аппетита у Рэйчел. Никто не упоминал о ее отце. По-видимому, никто не заметил и того, что Джозеф Бонелли ее избегает. Кроме Николаса. Он несколько раз озадаченно взглянул на отца.

У Дайаны на уме было совсем другое. А именно женщины. Женщины Николаса.

— Если ты не начнешь прослушивать свои сообщения, дорогой братец, — заявила она, — я опубликую координаты твоего местонахождения в газете.

— Я слушаю сообщения.

— Тогда потрудись отвечать на них, — колко заметила она, — с тех пор как ты очутился здесь, мой телефон звонит без остановки.

— Нам нужно поговорить о том, как я здесь очутился.

— Поблагодаришь меня потом, — жизнерадостно сказала Дайана. — А сейчас я хочу, чтобы твои женщины оставили меня в покое. Саммер восторгается новой пьесой в театре, — продолжала Дайана. — Элли хочет знать, брать ли ей билеты на популярный мюзикл, Тиффани горит желанием сыграть в ручной мяч. — Дайан хихикнула, когда муж бросил на нее косой взгляд. — Сидни говорила о личинках мух и прочей ерунде. Джессика ныла про какой-то высокохудожественный фильм, который тебе нужно посмотреть, а Банни хочет, чтобы ты…

— Не бери трубку, — посоветовал Николас. — Пусть говорят на автоответчик.

— У меня дети. У них есть друзья. Другие дети, которые не любят оставлять сообщения.

— Я говорила с Ивонн, — пропищала Джоджо. — Она хочет брать уроки ковбойских танцев. А я и не знала, что ковбои танцуют.

— А я говорил с Джейми, — сказал ее брат, не желая отставать. — Она хочет пойти в оперу Сентрал-Сити. Я записал ее сообщение, — гордо прибавил он.

— А Дебби заявила, что возьмет тебя на лодочную прогулку, — сказал Чарли. — Тебе не придется даже пальцем о палец ударить. — Он пошевелил бровями. — Она упомянула теплое солнце, успокаивающую воду и уединенную бухту.

Николас положил себе на тарелку еще отварной фасоли.

— Скажите им, чтобы они вас не беспокоили. Что я позвоню, когда меня освободят из санатория для выздоравливающих.

Энди посмотрел на него через стол.

— Я думал, вы в Европе, дядя Ник. Мама так отвечала по телефону.

— Эндрю, это была всего лишь невинная ложь. Ешь свой картофельный салат. — Дайана взглянула на Николаса. — Должна же я была что-то говорить. Послушай, ты не мог бы встречаться с не столь решительными и агрессивными женщинами? Они звонят беспрерывно. Банни, Саммер и Тиффани даже заявились в мой дом. Как будто я прячу тебя в шкафу. Я даже надежду потеряла от них избавиться. Если ты ничего не предпримешь, — она угрюмо посмотрела на брата, — я скажу им, что ты симулировал свои раны, а на самом деле у тебя медовый месяц.

Чарли присвистнул.

— Кто поверит, что у такого закоренелого холостяка, как Ник, может быть медовый месяц? Всем известно, что он никогда не женится.

— Ты бы сходил на консультацию, Ник, — сказала его мать обеспокоенно, — это могло бы помочь тебе найти женщину.

Рэйчел не сдержалась. Накопленное за день напряжение вылилось во вспышку истерического хохота. Все посмотрели на нее как на сумасшедшую.

Но потом засмеялся Николас, а на другом конце стола начал давиться смехом Чарли. Дети не поняли, в чем дело, но тоже присоединились к ним.

Ева Бонелли смутилась.

— Я тоже не прочь посмеяться, но не понимаю, что тут смешного.

— Идея о том, что Нику нужно лечение, чтобы найти женщину, — задыхался от смеха Чарли. — Да ему нужны крепостные стены и ров с водой, чтобы держать их подальше!