Рэчел Линдсей - Луны волшебное сияние

— Впрочем, если у вас есть кто-то, — продолжал лорд Руперт, — то я, разумеется, не смею охотиться на чужой территории.

И, едва танец кончился, он отвел Джейн на место, а сам переключился на девушку из Западной Африки. Наблюдая за ними, Джейн вздохнула с облегчением. Замечательная пара — мисс "Золотые прииски" и титул!

— Как вам удалось от него избавиться? — прошептал Колин.

— Намекнула, что мы здесь вместе.

Она ожидала от него каких-нибудь насмешливых комментариев или иронических подшучиваний, дескать, как жаль, что в действительности все не так, но он ничего не сказал. Нет, похоже, сердце его действительно не свободно, а старания выглядеть беззаботным — не более чем уловки самолюбия. Колин все еще в кого-то влюблен, хотя и безответно.

Интересно, не знает ли Динки Говард имени этой девушки. Нет, даже если и знает, может не сказать, а если и скажет, то не стоит писать об этом заметку в газету. Есть вещи, от которых следует воздержаться даже самому неразборчивому репортеру.

Через силу она танцевала, шутила, пила шампанское, стараясь делать вид, что не замечает отсутствия Стефена. Музыка играла все громче, огни сверкали все ярче… голова просто раскалывалась, тишина каюты и сон казались и райским наслаждением, и жизненной необходимостью.

— Колин, больше не могу, — простонала она, в конце концов. — Уже, наверное, два часа ночи, и я падаю с ног.

— Ну, еще один танец, — попросил Колин, — и я провожу тебя вниз.

Со вздохом Джейн последовала за ним, еще больше огорчившись при звуках польки. Они в безумном вихре пронеслись по залу, натыкаясь на других, извиняясь и продолжая вертеться и наталкиваться. С финальным крещендо музыка умолкла, Джейн остановилась, прижимая ко лбу руку: зал перед глазами кружился.

— Да уж, поистине, это был последний танец. Я так устала, что…

Слова замерли у нее на губах, а глаза расширились от ужаса. Пальцы нащупали на шее только одно ожерелье.

— Что случилось, Джейни? Ты побелела, как мел.

— Рубиновое ожерелье! Оно исчезло!

Она сняла руку с шеи.

— Оно, наверное, упало.

— Я бы услышала. Оно достаточно тяжелое и не могло упасть беззвучно.

— За таким шумом немудрено и не услышать. Успокойся, я попрошу дирижера объявить в микрофон.

Джейн осталась на месте, вся дрожа, не в силах сделать ни шага, пока Колин поднимался на сцену и шептался со стоящим там человеком. О пропаже ожерелья тут же объявили, и после минутной мертвой тишины все повскакивали с мест и принялись искать. Сердце Джейн судорожно отстукивало секунды, они складывались в минуты, а ожерелье все не находилось.

— Оно должно быть где-то здесь! — вскричала она и принялась сама ползать по полу.

— Возьми себя в руки, Джейни, — рядом стоял Колин. — Никуда оно не делось. Иди за столик и выпей чего-нибудь.

— Но я должна найти, должна. Ты не понимаешь, Колин. Я должна его найти!

С несколько обескураженным видом, он взял ее за руку и повел к столику. Не успела она усесться, как рядом, словно из воздуха, материализовался Стефен. Взгляд его был еще не таким ласковым, как прежде, но уже и не таким холодным.

— Ожерелье, наверняка, где-нибудь в танцзале, — спокойно произнес он. — Не расстраивайся.

— Но оно же стоит целое состояние! — охала Джейн.

— Не сомневаюсь. Но так же не сомневаюсь, что твой отец застраховал его.

Невероятных усилий стоило вспомнить, кем ее здесь считают, и попытаться собрать все свое мужество.

— Вы не представляете, в какой ярости будет папа, независимо ни от какой страховки, если ожерелье не найдется.

— Уверен, что найдется.

— А если его украли?

Эти слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы, и оба оторопело уставились на Джейн. Стефен побледнел, и первым заговорить пришлось Колину.

— Только не говорите ничего такого при Динки. Не то его удар хватит.

Джейн не ответила. Наверное, многих на судне хватил бы удар, выяснись, что среди них скрывается давно разыскиваемый вор!

— Пожалуй, Джейн нужно выпить, — заметил Стефен.

Колин попытался было найти официанта, но никого не оказалось на месте — все искали пропажу, и сам отправился в бар.

— Когда ты в последний раз видела его на себе? — спросил Стефен.

— Не помню. Я и почувствовала-то, что его нет, только после польки. Наверное, и уронила, когда мы вертелись по залу.

— Если так, то оно лежит себе где-нибудь неподалеку или зацепилось за кого-нибудь… Ведь перед тем, как дирижер объявил о пропаже, кое-кто вышел подышать свежим воздухом…

Не договорив, он быстро нырнул в ближайшую дверь и исчез.

Оставшись одна, Джейн нервно ломала пальцы, прокручивая в голове, что сказать Джейни и Седрику Белтонам, если рубины не найдутся. Ужасно, если заподозрят ее!

"Господи, и зачем только я поддалась на уговоры Колина и надела эти чертовы игрушки? Нет, если ожерелье найдется, клянусь, в жизни больше не надену ни одну. Запру всю шкатулку в сейфе у казначея…"

Поток мыслей резко прервался при виде Стефена, появившегося в дверях и с торжествующим лицом, держащего в руке мерцающие и переливающиеся огоньки.

— Где ты его нашел? — ахнула Джейн.

— Там, где и думал. Оно упало, пока вы танцевали, и зацепилось за платье другой женщины. Я прошелся по палубе, приглядываясь к пассажирам, и заметил у поручней одну пожилую вдову в этаком пышно-сборчатом платье, да еще и с тюлем. Извинился и попросил повернуться. Твое ожерелье оказалось в одной из многочисленных складочек, зацепилось, как я и предполагал. — И Стефен протянул ей ожерелье. — Наклонись, я надену его на тебя.

Джейн подчинилась, и пропавшая драгоценность снова прохладно облекла шею. Но не прохлада камней заставила ее замереть, а тепло пальцев Стефена, возившихся с замочком. Он тоже не остался равнодушен к ощущению под пальцами шелковистой женской кожи, и Джейн готова была поклясться, что слышала его участившееся дыхание. Однако, заглянув потом в лицо, увидела все ту же непроницаемую отчужденность.

— Надо сказать дирижеру, пусть объявит, что ожерелье нашлось, — сказал Стефен и ушел.

Тут вернулся Колин с двумя бокалами, и Джейн, залпом выпив оба, собралась назад в каюту, торопясь поскорее снять с себя все драгоценности и сдать казначею.

Колин проводил ее и у самых дверей положил руку на плечо.

— Ты — прелесть, Джейни, и жаль, что так напугалась из-за этих рубинов. Глупо было расстраиваться. Даже если бы потерялось все, что на тебе сейчас надето, беспокоиться следовало страховой компании.

— Никто вообще больше не будет беспокоиться, — заявила Джейн. — Сию же минуту все снимаю и немедленно несу казначею!

— Да какая же радость от такой роскоши, коль ее не носить?

— Это — мои драгоценности, что хочу, то и делаю с ними.