Рэчел Линдсей - Луны волшебное сияние

Впереди возвышалась белая громада "Валлийца", гондола скользнула к каменным ступеням и остановилась. Джейн расплатилась, выбралась из гондолы и направилась к трапу. На борту было тихо — большинство пассажиров осталось в городе. В обычных обстоятельствах, вынужденная раскрыть свое инкогнито, она покинула бы судно и немедленно вернулась домой, но нынешние обстоятельства не были обычными. Отец ведь уверен, что вор везет "Лоренц" в Афины и попытается там распилить, поэтому придется остаться до прихода в Афины.

Уныло прибрела она в каюту и, бросившись на постель, дала волю слезам, уже не закаленная в трудовых буднях работница газеты Стефена, а влюбленная в него женщина с разбитым сердцем.

Выплакавшись, села и вытерла глаза. Лицо опухло от слез, и Джейн пошла в ванную сполоснуть глаза холодной водой. Она причесывалась за туалетным столиком, как вдруг раздался стук в дверь, повергнувший ее в панику.

— Кто там?

— Стефен. Мне нужно тебя видеть.

Она открыла, и Стефен вошел, смертельно бледный под бронзовым загаром, на щеке так знакомо билась голубая жилка, верный признак напряжения.

— Тебе не следовало так резко убегать, — хрипло выговорил он.

— А по-твоему, нужно было остаться и продолжать выслушивать оскорбления Клер?

Стефен огляделся.

— Я думал, ты пакуешь чемоданы. Действительно не собираешься больше писать?

— Разумеется, нет.

— Тогда почему не уезжаешь?

— Потому, что нахожусь здесь по просьбе Джейни и имею право оставаться до конца круиза.

— Мой Бог, какое хладнокровие!

— А почему бы и нет? По крайней мере, получу удовольствие от путешествия.

— Ну да, и уж конечно, от охоты за богатым мужем.

— Стефен, не надо! Это нечестно.

— И ты говоришь мне о честности! — Он схватил ее за плечи. — Почему ты не сказала правды мне?

— Не могла. То была не моя тайна.

— Тайна? — он скрипнул зубами. — Что за тайны такие необыкновенные? Неужели Джейни Белтон хоть на секунду взволновало бы, если бы ты сказала мне свое настоящее имя? Неужели справедливо было заставлять меня верить в обман и восторгаться несуществующей женщиной?

— Но я же существую и все равно остаюсь собой! — с несдерживаемой страстью воскликнула Джейн. — Подумаешь, другое имя, сама-то я — та же.

— Нет, не та же. Ты — репортер, выполняющий работу и втершийся в доверие к своему хозяину!

Она вырвалась из его рук.

— Если ты считаешь, что я пробралась на судно только за сенсациями…

— А что я еще могу считать!

Джейн ничего не ответила, и он повернул ее лицом к себе.

— Больше ничего не хочешь сказать?

— Нет. Все равно не поверишь.

— Да, верно. — Голос звучал хрипло. — Значит, ты лгала мне с самой первой встречи. Если б действительно оказалась здесь только в поисках сенсаций, то открыла бы мне правду раньше. Черт возьми, большинство статей ведь уже напечатано, значит, ты не боялась, что я могу все это прекратить. И все-таки не сказала. А все потому, что знала, — я влюблен в тебя. Рассчитывала найти богатого мужа, и, поверь, еще неделя, и добилась бы своего!

— Да у меня и в мыслях такого не было! Ты нравился мне, Стефен, а необходимость лгать была ненавистна, но я…

— Все равно лгала. И этому нет оправдания. — Он убрал руку с ее плеча и пошел к двери. — Такая невинная с виду, а оказалась такой лгуньей и пройдохой!

Дверь захлопнулась, а Джейн упала на кровать и закрыла голову руками. Никогда, даже в самые худшие мгновения, ей и в голову не приходило, что Стефен может оказаться настолько безрассудным. Однако само поведение свидетельствовало о любви, которая, как он ни сопротивлялся, все же поселилась в его сердце. И гнев Джейн утих, растворился в сочувствии и понимании. Вся дрожа, она вернулась к зеркалу и снова взяла щетку.

Уже почти приведя в порядок лицо и волосы, Джейн вдруг опять услышала стук в дверь. Неужели Стефен вернулся принести извинения? Она быстро схватила помаду и уже открыла, но услышала голос Колина:

— Эгей, там, в каюте! Можно с тобой поговорить?

— Теперь ты пришел, поиздеваться?

— Ни в коем случае. — Колин вошел и закрыл дверь. — Я только хотел извиниться за поведение Клер и сказать, что мне совершенно все равно, кто ты на самом деле. Для меня ты по-прежнему — девушка, которая понравилась мне с самой первой встречи.

— О, Колин! — Слезы брызнули из глаз. — Если б еще и ты назвал меня пройдохой, я бы просто не выдержала.

— А первым, должно быть, назвал Стефен?

Джейн кивнула, не в силах говорить.

— Не суди его слишком строго, — заметил Колин. — Скорее всего, он чувствует и свою вину во всем случившемся. Ведь ты же работаешь на него, и не исключено, что Динки подумает, будто вы были в сговоре.

— Разумеется, не были. Стефен и понятия не имел, кто я, иначе не реагировал бы так. Он не верит в честность и порядочность работающих женщин.

— Не говори вздора. Лично я только рад, что ты относишься к этой категории. Для наследницы ты слишком умна!

— Да разве ум не может сочетаться с деньгами?

— Может, и сочетается, — торжественно заверил он, — но в основном у мужчин, у женщин — очень редко. А теперь пошли, старушка. Надевай свои брильянты, поехали ужинать.

Джейн вздрогнула.

— Ни слова больше о драгоценностях. Никогда не забуду того бала, когда потеряла рубиновое ожерелье.

— Ах, да. — И он взъерошил золотисто-серебристые волосы. — Теперь-то понятно, почему ты тогда так убивалась.

— Больше всего я боялась, как бы Белтоны не подумали, будто я взяла что-то себе. У богатых есть манера подозревать бедных в самом худшем.

— Никто и не подумает подозревать тебя, но коль ты не желаешь надевать драгоценности, я куплю тебе взамен украшения из венецианского стекла.

Джейн рассмеялась и взяла сумочку. Выйдя из каюты, заперла дверь и опустила ключ в сумочку.

— Держу пари, ключик от сейфа с драгоценностями ты бережешь пуще глаза, — усмехнулся Колин.

— И не говори! Даже тебе не скажу, где он!

Колин повел ее в ресторан на открытом воздухе напротив здания Оперы Феникс, и, сидя за освещенным свечами столиком, Джейн, наконец-то, немного расслабилась. Хорошая еда и вино сделали свое дело, румянец понемногу возвращался на ее щеки, и Колин удовлетворенно кивал головой.

— Клер заслуживает хорошей порки за свое поведение. Никогда не думал, что она окажется такой злобно-коварной.

— Все из-за Стефена, — отозвалась Джейн. — Если б я не нравилась ему, и ей было бы наплевать на этот маскарад, а так подвернулась идеальная возможность нас поссорить.

— И ведь удалось, да?

― Да.

— Прости, конечно, — с сочувствием заметил Колин, — но, возможно, все и к лучшему. Если Стефен до такой степени не переносит малейшего притворства…

Он поставил локти на стол и наклонился вперед: