Наталия Орбенина - Адвокат чародейки

– Чего же? – удивилась Желтовская.

– Ну как же! – всплеснула руками Боровицкая. – Ах, да! Я же не рассказала вам самое главное!

Она набрала в грудь воздуха и даже зажмурилась от удовольствия, предвкушая чудную беседу о таких приятных вещах.

– Представьте! – Полина Карповна многозначительно подняла палец и посмотрела на Сережу. – Два года тому назад все началось, два года! Мы были на Рождественском балу в Дворянском собрании. Именно там Анатолю и представили Таисию Гнедину. Она впервые стала выезжать в свет. Прелесть, ангел, цветок невинный! А какое приданое, а какие возможности у ее папаши, если он в ту пору был товарищем министра! – Боровицкая округлила глаза.

Сережа слушал ее с замирающим сердцем, в глубине его души рождалось дурное предчувствие. Его мать, помешивая ложечкой чай, с интересом слушала собеседницу.

– И надо же было такому случиться, что эта милая девушка – а она чуть старше моей Зины, – влюбилась в нашего сына, прямо там, на балу, с первого мига, с первого взгляда! Они обменивались визитами, писали друг другу письма. Тосенька даже не умела скрыть свои чувства, они переполняли ее ангельскую душу. Анатоль – а вы знаете моего сына – был очень галантен с девушкой, ведь она так юна, так неопытна! Бедняжка совсем потеряла голову из-за любви к моему сыну и прямо заявила родителям, что Анатоля ей послал сам Бог. Что только за него она и пойдет замуж, или вообще ни за кого! Конечно, родители испугались – она такая юная, и такие пылкие чувства… Они решили увезти ее, от греха подальше. И все это время милое дитя писала письма моему сыну, полные глубокого чувства!

– А вы-то откуда знаете? – иронично заметила Желтовская. – Неужели Анатоль читал их вам вслух?

– Боже упаси! Но он советовался со мной! Как правильно поступить, что написать в ответ.

– Анатоль все эти два года переписывался с барышней Гнединой? – осторожно переспросил Сергей.

– В том-то и дело! – торжествующе продолжала Боровицкая. – Прошло два года, но их чувства не угасли. И вот наконец Гнедины откликнулись на мое приглашение навестить нас. Вы же понимаете – в подобной ситуации – что означает этот визит. Они согласились с выбором дочери! Анатоль получит шанс сделать ей предложение! Это такой брак, такой брак! Это лучшее, о чем я только могла мечтать для моего сына!

Боровицкая откинулась на спинку стула и обмахнула лицо платочком. Она так увлеклась рассказом, да и Желтовская тоже, что они и не заметили, как Сережа, с серым от волнения лицом, поднялся с места и двинулся в комнату к Розалии. Дверь оказалась приоткрыта! Он испуганно заглянул туда – и увидел пылавшие дикой яростью глаза Розалии Марковны.

– Вы все слышали! – ахнул Сергей.

Сердюков медленно возвращался с берега лимана, обдумывая все услышанное. Подойдя к центральному зданию лечебницы, он увидал возбужденного дворника, посланного на поиски горбатой медсестры.

– Ваше высокоблагородие! Нашел, слава Богу! – дворник как-то странно озирался вокруг и поглядывал на небо.

– Что с тобой, голубчик? – насторожился следователь.

– Я, ваше высокоблагородие, как мне и приказано было, в дом ихний пришел, а она уже на пороге, стало быть. И вещички на дворе сложены, баул и коробка. Уезжать собралась! Я ей и говорю: ты, мол, матушка, куда собралась? А она мне: тебе-то какое дело, к родне, в Бахчисарай. А я ей: успеется, только сейчас ты со мной пойдешь в лечебницу, дело имеется до тебя у господина управляющего. Она глазами сверкает, упирается. А я ей – городового позову! Зафыркала, как кошка, пошла. И тут, батюшка, на меня прямо с неба воронища огроменная налетает! Я тень-то заприметил, голову успел поднять, да и отскочил, а то бы точно она мне башку клювом разбила. А она, ведьма проклятая, вороне и говорит: лети, мол, домой. Да еще назвала птицу проклятую именем каким-то мудреным, иностранным. Вот! – выдохнул дворник и вновь опасливо покосился на окрестные деревья.

Сердюков с недоумением молча выслушал эту путаную историю и быстро вошел в здание. В комнате управляющего действительно сидела горбунья. Он сразу узнал ее. Она вжалась в стул и сверлила вошедшего напряженным взглядом. Следователь пригляделся. Пожалуй, это лицо можно было даже назвать красивым! Теперь, когда платок сбился на затылок и голова ее не была опущена низко, как обычно, он сумел хорошенько разглядеть лицо женщины. Восточные черты, миндалевидные глаза, четко очерченные губы, крупноватый, с небольшой горбинкой нос.

Сердюков взял протянутый доктором листок бумаги и вслух прочитал:

– Девица Лия Гирей, тридцати трех лет от роду, мещанского сословия, караимского вероисповедания. Проживает в собственном доме.

– Все верно, – она кивнула головой, и тотчас же платок съехал вниз, закрыв ее лоб, и прекрасное лицо исчезло, как и не бывало.

– Вы знаете, зачем вас позвали сюда? – спросил следователь.

Она безучастно пожала плечами.

– Умер один из ваших пациентов, господин Боровицкий, из Петербурга, отец семейства. Но вы ведь помните его?

Она снова безучастно кивнула, не подав голоса.

– Зачем вы приходили сегодня утром в лечебницу? – Следователь навис всем своим нескладным телом над медсестрой.

– Меня там не было, – последовал тихий ответ.

– Вас видел и слышал один человек. Он находился в грязевой, когда туда пришли вы, а затем и Боровицкий, – настаивал полицейский.

– Знаю, о ком вы говорите, – не поднимая головы, твердым голосом ответила Гирей. – Это же известный пьянчуга! Он частенько спит там. И я его гоняла всегда, потому что это непорядок! Из-за этого он люто ненавидит меня, он что угодно вам скажет, только бы мне пакость сделать. К тому же его жена так бьет, бывает, и по голове, что он наутро и не помнит ничего, все путает, имя свое даже иногда забывает. Так что, если вы его завтра спросите, кого он видел, он вам и про Божью матерь расскажет, якобы он там с ней разговаривал на прошлой неделе!

– Гирей! Не богохульствуй! – пристукнул пальцами по столу доктор. – А что касается этого субъекта, так все верно, действительно, он бывает в беспамятстве, господин следователь!

– Вот тебе раз! – расстроился Сердюков.

Он походил по комнате, похрустел суставами пальцев и снова воззрился пытливым взором на горбунью.

– Значит, вы никогда не имели чести знать Боровицких ранее?

– Никогда. Они тут в первый раз.

– А в Петербурге вы не бывали?

– Я никуда не выезжала за пределы Таврической губернии. Евпаторию знаю, а родня моя живет под Бахчисараем. Вот и все мои путешествия.

– У вас грамотная речь. Вы учились?

– Да, в женской гимназии. Я хорошо училась! Доктор даже потом говорил, что меня следовало бы послать в Петербург, на высшие женские курсы, на медицинский.