Филлис Уитни - Грозовая обитель

— Ну что ж, поезжай, — апатично произнесла она и вошла в дом.

Бут зевнул и прикрыл рот тыльной стороной ладони.

— Эти эмоциональные сцены утомительны, — заметил он. — Особенно когда чувства сдерживаются, не прорываясь наружу. Я бы предпочел слезы, взрыв страстей, безумства и истерики, как в старой доброй мелодраме.

Остававшаяся по-прежнему неподвижной Летти молчала.

— По крайней мере, кузина, ты настояла на своем, — отдал ей должное Бут. — Ничто не помешает тебе завтра поехать верхом. А миссис Редферн проявила подлинное благородство: она не только одолжила тебе свою лошадь, но и предложила в сопровождающие Грейнджера. Должно быть, она вполне уверена в себе.

Разгадать его намек было нетрудно.

— Считаю подобное замечание совершенно неуместным, — взорвалась Камилла.

— Разве? — Насмешливое выражение исчезло с его лица. — Может быть, я пытаюсь предостеречь тебя, пока не поздно.

— Муж миссис Редферн умер около года назад, — напомнила ему Камилла. — А Росс был его другом.

— Чему это может помешать? Одинокая, преисполненная печали женщина и мужчина, друживший с человеком, которого она любила. Я их не осуждаю. Все это достаточно естественно. Чего нельзя сказать о твоем возрастающем интересе Грейнджеру.

— Я могу сама позаботиться о себе и не нуждаюсь в твоих советах, — отрезала Камилла

Летти мягко прокашлялась, но так ничего и не сказала, словно полностью уйдя в себя. Когда Камилла встала, чтобы уйти с веранды, Бут задержал ее легким прикосновением руки и произнес неожиданно нежным голосом:

— Я не уверен, что ты можешь позаботиться о себе, кузина. Но знай: ты всегда можешь положиться на меня, твоего друга.

Камилла была тронута, несмотря на сложность обуревавших ее чувств; одарив своего кузена неопределенной улыбкой, она вошла в дом.

В эту ночь Летти снова играла на арфе.

Камилла прислушивалась к жутковатой музыке, которая пронизывала дом, как в ту ночь, когда умер дедушка Оррин. Может быть, тетя Летти находила в музыке ту самую эмоциональную разрядку, в которой так остро нуждалась? Как иначе могла она ослабить внутреннее напряжение, грозившее разорвать ее на части?

На этот раз ни одна дверь в коридоре не отворилась и никто не поднялся наверх, чтобы положить конец томительному музицированию. Через некоторое время Камилла уснула, а когда проснулась среди ночи, в доме было так тихо, словно заунывные звуки арфы никогда не разносились по его коридорам.

Но теперь, несмотря на тишину, Камилле показалось, будто что-то изменилось в самой атмосфере Грозовой Обители. Звуки арфы навевали печальные думы, но в них не было ничего по-настоящему пугающего. В тишине, воцарившейся в доме теперь — когда сами стены словно застыли, прислушиваясь к молчанию, — чудилось Камилле нечто новое, действительно страшное. Тишину нарушал едва уловимый звук, словно кто-то крадучись пробирался по коридору.

Камилла села, потянулась за спичками и свечой, пламя которой сперва заколыхалось от дуновения ветерка, проникавшего сквозь открытую дверь балкона, затем окрепло, стало устойчивым. Внимание Камиллы сконцентрировалось на двери, выходившей в коридор. Ее спина внезапно покрылась испариной: она не помнила, заперла ли дверь на ночь.

Наконец она заметила, как перламутровая дверная ручка стала поворачиваться — едва-едва почти неуловимо. Словно чья-то невидимая рука мягко, но настойчиво пыталась сдвинуть ее дальше, но замок не пустил и дверь не поддалась. Камилла, как зачарованная, наблюдала, как ручка медленно, мягко возвращается в первоначальное положение. Из-за двери до нее донесся звук, похожий на легкий вздох, затем все затихло.

Камилла соскользнула с кровати, завернувшись в простыню, подошла к двери, приложила к ней ухо, напряженно, всем своим существом прислушиваясь, однако ничто не нарушало мертвую тишину дома. Тот, кто поворачивал ручку, мог сейчас стоять у двери и ждать. Как только она откроет ее — неведомый пришелец окажется в комнате.

Но в обступившей Камиллу тишине не было и намека на чье-то дыхание. Создалось впечатление, что невидимый посетитель уже улизнул, ступая по постеленному в коридоре ковру, поглощавшему звук шагов. Дрожащие пальцы Камиллы не могли двигаться так же мягко. В замке раздался щелчок, и она настежь отворила дверь, силой толкнув ее от себя.

За дверью никого не было, но теперь она явственно расслышала чьи-то шаги у лестницы. Камилла храбро выглянула в коридор — как раз вовремя, чтобы заметить белое пятно развевающейся ночной рубашки на лестничной площадке.

Камилла не долго думая, помчалась босиком к лестнице, взбежала наверх. По коридору перед ней быстро, словно плывя по воздуху, двигалась Летти; она направлялась к чердачной лестнице, держа в одной руке зажженную свечу, при свете которой Камилла увидела, как Летти открыла дверь на лестницу и исчезла за ней.

Сильно встревоженная, Камилла последовала за ней, понимая, что не следует пугать тетю Летти, которая, по-видимому, снова бродила во сне. Ее нужно остановить и, постаравшись не разбудить, уложить в постель. Все это нужно проделать очень осторожно.

Теперь Летти уже взобралась на чердак; она не обернулась, когда там появилась Камилла. Казалось, тетя Летти прекрасно знает, зачем сюда пришла и что собирается делать. Она сразу направилась в маленькую комнатку, где на брусе висело седло Алтеи. Там тетя Летти поставила свечу на полку и взяла в руки сверкающее стремя. Хотя ее глаза были широко раскрыты, Летти, как слепая, водила рукой по коже стремени, пока она нащупала седло. Затем ее рука двинулась к серебряной луке. Она поглаживала эти предметы, как старых знакомых, словно прикосновение к ним вселяло в нее уверенность. Камилла наблюдала за тетей, не зная, что предпринять. Теперь она уже жалела, что не позвала Гортензию, умевшую общаться с сестрой во время ее лунатических припадков. Прежде чем она успела решить, заговорить с тетей или тронуть ее за плечо и повести вниз, Летти снова взяла свечу, прошла мимо Камиллы, не замечая ее, и стала спускаться по лестнице.

Камилла тихо следовала за ней, пока Летти не проскользнула в свою комнату, закрыв за собой дверь. Очевидно, она благополучно вернулась в постель. Потрясенная и озадаченная увиденным, Камилла, оказавшись у себя, вышла на балкон. Свежий и прохладный ночной воздух струился по ее горячим щекам, страх исчез без следа.

Какие тайные мысли и печали поднимали Летти с постели и заставляли бродить во сне? И почему она ходила именно на чердак и трогала сбрую? Камилле снова пришли на память слова дедушки Оррина: «Последи за Летти».

Под балконом Камилле почудилось какое-то движение. Неужели в эту странную ночь кто-то бродит еще и снаружи? Скорее всего, это еловая ветка прошуршала по стене дома. Свет звезд залил серебристой паутиной и Грозовую Обитель, и поверхность реки.