Ширли Конран - Дикие

И Анни, и, сыновья могли безошибочно определить настроение отца, возвращавшегося с работы, по тому стуку, с которым он запирал дверь. Это был своего рода барометр для всей семьи. Анни хорошо помнила черные дни, через несколько лет после их свадьбы, когда Дюка обошли с повышением по службе. Тогда каждый раз перед его возвращением домой ей становилось не по себе, она с тревогой прислушивалась ко всем звукам, в любую минуту ожидая его прихода с работы. Она укладывала детей спать пораньше и следила за тем, чтобы в прихожей не валялись их коньки или бейсбольные биты, потому что если они валялись, то Дюк обязательно спотыкался о них… И тогда оставалось только ждать, замерев в каком-нибудь укромном уголке дома, когда же разразится буря. О, Анни хорошо знала те минуты, когда сердце готово остановиться от страха, когда нечем дышать, когда хочется сделаться в несколько раз меньше или вообще испариться. После семейных штормов, на следующий день, она всегда ходила в церковь, потому что это помогало ей преодолеть депрессию и ощущение собственного бессилия. Анни не была способна утихомирить мужа, когда тот пребывал в гневе.

Сыновья никогда не обсуждали горячий темперамент своего отца и принимали его как часть своей жизни. Но они стыдились его вспышек гнева и исчезали, едва заслышав стук входной двери, который порой сотрясал весь дом.

Анни стыдилась этих минут. Она никогда и ни с кем не говорила об ужасном характере Дюка. Разве что только с его матерью. Та вздыхала и отвечала, что большинство мужчин даже не подозревают о том, какие они забияки. Женщинам остается только смириться с этим… По крайней мере, Дюк является хорошим кормильцем.

Да, это было истинной правдой, потому что теперь ее муж был вице-президентом службы координации. Вышел, так сказать, на международный уровень. У Дюка была, что там говорить, очень ответственная должность.

Во сне Дюк взмахнул неловко рукой и вновь сбросил с себя одеяло. И снова Анни встала с постели и, подобрав одеяло, накрыла им плечи мужа. Случайно она задела туалетный столик мужа и на ковер упала одна из фотографий в серебряной рамке. Она подобрала ее и взглянула на улыбающуюся рыжую лыжницу в голубом костюме, выпрыгивающую как раз в момент съемки из одной слаломной ямки. Этот снимок был сделан Гарри вскоре после того, как он пришел в «Нэксус». За год до того, как Анни вышла замуж за Дюка. На следующей неделе она вновь должна увидеться с Гарри и это ее очень беспокоило. Гарри был ее проблемой. И с годами, похоже, эта проблема становилась все больше и больше.

Пробираясь на цыпочках вокруг кровати к своему месту, Анни заметила свое отражение в большом — во весь рост — зеркале. Через окна в спальню пробивался тускловатый свет раннего утра. И в этом свете, и в своей белой ночной рубашке она смотрелась очень бледной, но не бесцветной. И не костлявой. Впадинок около ключиц не было видно, так как по ее белым, веснушчатым плечам рассыпались золотистые волны волос. Раньше она была рыжей, но со временем волосы — особенно на концах — приобрели оттенок золота. Но вот взошло солнце. Оно осветило комнату, и Анни получила возможность объективно оценить свое отражение в зеркале. Тогда-то она и засомневалась впервые в том, что у нее получится то, что она задумала на вечер.

И снова сердце Анни сжалось от страха. Она приказала себе не распускать нюни. Нет, она все-таки попытается! Хотя бы на один день! Она решительно попытается выглядеть сегодня вечером так же ослепительно, как и Сюзи. Сюзи… В ней было столько жизни, она была такая импульсивная… И хотя порой у нее были слишком крикливые наряды, она всегда выглядела неотразимо.

Нет, в этот вечер Анни им всем покажет! Несколько недель она готовилась к этому вечеру. Сюзи активно помогала ей. Сюзи нашла платье, Сюзи устроила ей профессионала в области макияжа, наконец утром Анни пойдет к парикмахеру, который обслуживает Сюзи.

В этот вечер, пускай единственный вечер в жизни, Анни заставит Дюка гордиться ею.

В двух милях от Анни другая женщина лежала в своей постели и смотрела на то, как стрелки часов медленно поддвигаются к шести утра. В спальню проникал мягкий утренний свет. Думая о предстоящем вечере у Артура, Пэтти, сама того не заметив, изгрызла ноготь своего большого пальца почти до мяса.

Пэтти соскочила с кровати, стараясь не разбудить мужа Чарли, который был вице-президентом юридического отдела и советником по общим вопросам в «Нэксусе». Тихо и быстро она натянула на себя свой синий спортивный костюм и на цыпочках, не желая раньше времени беспокоить сына Стефена, которому нужно было спать еще никак не меньше часа, сбежала вниз по лестнице.

Она тихо прикрыла за собой массивную наружную дверь из дуба, в которую были врезаны тяжелые дверные кольца, засовы и дверной молоток. Создавалось такое впечатление, что это все — дело рук первых американских поселенцев. Железные «причиндалы» резко контрастировали с современным замком, снабженным специальным секретом от воров.

Она запрокинула на минуту голову к небу и глубоко вздохнула. Это была единственная часть дня, которая принадлежала Пэтти. Она проверила пульс и стала разминаться у двери, чтобы позже, во время бега, не потянуть икры и сухожилия. Потом она несколько раз встала на носки, вздернув вверх руки, и сделала несколько шпагатов на лужайке возле дома.

Продвигаясь расслабленной медленной трусцой по пустынным улицам, мимо аккуратно подстриженных газонов и кленов, отбрасывавших на землю причудливые тени и окрашивавших осенний солнечный свет в красно-бурые тона, она жалела о том, что не купила новое платье для предстоящего вечера. Но, с другой стороны, у них в семье каждое пенни было на счету, а экономия — это почти то же, что и диета: ты не можешь позволить себе ни малейшей слабинки. И все же быть женой будущего президента «Нэксуса» — это все равно что быть женой посла: наряды — не роскошь, а часть работы по созданию имиджа супруга. Завернув за первый поворот, она спросила себя: уж не обладает ли Сильвана официальной бумагой, в которой сказано, что компания выделяет ей денежное содержание на гардеробы? Иначе чем объяснить, что у нее едва ли не каждую неделю появляется новая вещь от Валентине?

Пэтти увеличила скорость бега. Первые пять минут, как правило, были самыми тяжелыми, после ей удавалось поймать свой ритм и дальше бежалось уже легче. Она любила эту разновидность бега. Бежишь все время с ровным дыханием, но то и дело меняешь ритм: то быстро, то медленно, то средне. Это хорошее упражнение для бегунов на дальние дистанции… О, черт, ну почему она не купила новое платье?! Ведь она должна сделать абсолютно все, что в ее силах, для того чтобы Чарли получил то долгожданное повышение. Всякий сказал бы, что ее муж, вне всяких сомнений, является лучшим советником из всех, какие когда-либо были в «Нэксусе». Ему сейчас сорок пять — самый хороший возраст. Артур еще посмотрит за ним три годика, да и уволится на пенсию, отдав ему свое кресло. А потом у Чарли будет еще по крайней мере четырнадцать добрых лет президентства, прежде чем перед ним возникнет необходимость подыскивать преемника уже для себя.