Сюзанна Форстер - Лицо ангела

Стивен Ллойд, еще один специалист по клапану в его команде, тоже, несомненно, выиграет, если Джордан разделит с ним обязанности. И есть еще несколько хирургов, которых можно допустить к операциям. Вся «Калифорния Дженерал» будет праздновать это событие, усмехнулся про себя Джордан.

Он вылез из автомобиля. Недавно скошенная влажная трава цеплялась за подошвы его ботинок, когда он пересек лужайку, подходя к парадной двери. Вокруг пахло зеленой травой, растущей заново. Завтра он начнет переназначения, сам же сосредоточится на сложных операциях на клапане и его замене, вместо того, чтобы хвататься за все подряд. Остальные полномочия он передаст другим. Хорошее слово, полномочия.

Дом Джордана был залит светом, когда он приблизился к главному входу. Джордан остановился, немедленно насторожившись. Обычно, ночью здесь было полностью темно. Что происходит? Он никогда не оставлял столько ламп включенными. Что-то было не так.

На крыльце он неожиданно споткнулся, бросив взгляд в окно гостиной — и внезапно застыл от увиденного. Птичья клетка упала со своей железной подставки. Она лежала на полу, а птичка лежала под ней, придавленная.

Хватило одного взгляда, чтобы понять — птица мертва.

Джордан почти сломал дверь, ведущую в дом.

Джордан осторожно поднял тяжёлую птичью клетку из кованого железа и поставил её вертикально. Она была четыре фута [15] foot — фут — единица длины; = 30,48 см; = 1/3 ярда; также используется как мера в ряде ремёсел. в высоту и весила все тридцать фунтов [16] pound — фунт — единица веса: а) единица, использовавшаяся ранее для измерения веса золота, серебра и т. д.; = 373,2 г; б) современная мера веса, используемая в англоговорящих странах; = 453,6 г. . Даже более тяжёлая, чем нужно, чтобы лишить жизни попугая кореллу весом пять унций [17] ounce — унция — мера веса, равная: а) в тройской системе мер веса = 20 пеннивейтам = 31,103 г; б) в аптекарской = 8 драхмам = 31,1 г; в) в торговой = 16 драхмам = 28,35 г. .

Карпентер опустился на колени перед бесформенной массой и приказал себе перестать трястись. Он никогда не дрожал в ходе операционных исследований. Джордан был точен, словно машина. Но тогда это не было личным. Ведь это была, образно выражаясь, просто работа по прочистке труб, а он был весьма искусным «водопроводчиком».

Никогда ещё Карпентер не чувствовал, что это настолько личное. И никогда ещё ему никого не хотелось спасти так сильно, как эту чёртову птицу.

— Я же говорил Пенни, что мне не нужна птица в доме… — это всё, что успел вымолвить Джордан, прежде чем спазм сдавил ему горло, мешая говорить.

Он не почувствовал биения сердца в груди попугая и не смог восстановить контроль над руками, достаточный, чтобы надавить на крошечную область хотя бы с приблизительной точностью, но Карпентеру необходимо было попытаться. Что-то внутри могло надломиться, если бы Джордану больше не пришлось расхаживать по дому с этой вредной птицей на плече. Распластавшись на животе, он надавил пальцем на раздувшуюся грудную клетку и тихонько выругался. «Чёрт побери, и каким же это образом я должен буду сделать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца попугаю?»

Неожиданно Карпентер почувствовал такую муку, что ему захотелось рассмеяться, но тут словно лезвие прошло сквозь тело Джордана, как один из его собственных скальпелей, и боль, от которой у него перехватило дыхание, не оставила ему выбора. Карпентер должен был сделать всё, что в его силах.

Что, чёрт побери, в этом случае делают ветеринары? И почему он никогда не смотрел тот телеканал о животных?

Джордан начал выполнять нажатия на грудную клетку, хоть и в более быстром темпе, чем проделывал бы их на человеке. Наверняка, во время этого процесса Карпентер поймёт, какая у птицы должна быть обычная частота ударов сердца.

— Дьявол, ну давай же! Очнись!

Джордан рычал на безжизненную кореллу, умоляя и угрожая, так, как делают это только с любимыми существами. Это было смешно и бесполезно, но он продолжал ругаться, потому что не мог вынести звенящую тишину… или представить себе, что больше не услышит громогласных заявлений Птички по поводу его образа жизни…

— Эй, тупица, пора поумнеть! — Некоторые из высказываний этого попугая были настолько же мудрыми, насколько казались глупыми. Джордан продолжал делать непрямой массаж сердца ещё долго, даже после того, как понял, что всё бесполезно. Птичка умерла, но он не мог с этим смириться.

И вот, наконец, Карпентер перестал нажимать на грудную клетку попугая, умолк и просто лёг рядом с мёртвой птицей, глядя в одну точку и ничего не видя, такой растерянный, лишённый цели, каким он едва ли себя помнил.

Когда Джордан закрыл глаза, то почувствовал пустоту, описать которую было выше его сил.

Он ощутил брешь в своём сердце, которая всегда там была, но в существовании которой Карпентер никогда себе не признавался.

Может быть, именно поэтому Джордан спасал чьи-то жизни. Именно поэтому так много работал… из-за невинных людей, которых был не в состоянии спасти… из-за девушки, любившей его… и этой глупой птицы.

Неудача. Некоторое время спустя он осознал, что потерпел неудачу, и это была худшая часть его жизни, от которой нельзя было никуда скрыться.

— Плохая птица! Вернись в свою клетку!

Джордан лежал там и размышлял, действительно ли он это услышал.

Прозвучавший голос был точно такой же, как у его попугая, но это не могла быть Птичка. Она всё ещё лежала на полу рядом с ним.

— Эй, я с тобой разговариваю!

На этот раз Карпентер почувствовал судорожную дрожь. Наверное, он бы так никогда и не поднялся с пола, если бы не почувствовал какое-то шевеление у своих ног.

Либо Джордан слышал голос Птички, либо он окончательно свихнулся. Карпентер осмотрелся вокруг, пытаясь определить источник шума. Ему понадобилось какое-то время, чтобы выяснить, откуда прозвучал голос, но, в конце концов, он заметил попугая на верхней полке книжного шкафа. Птица раскачивалась на одном из элементов орнамента шкафа и украдкой посматривала на своего хозяина, словно не могла понять, почему тот так странно себя ведёт.

— Птичка?

— Обдурили, — каркнула корелла. — Обдурили, обдурили…

Теперь Джордан понял, что означало выражение «увидеть привидение». Он пялился на птицу целых десять секунд, не имея ни малейшего понятия, что предпринять. У него на ковре лежала мёртвая птица, а другая, которая выглядела, точь-в-точь как Птичка, сидела, цепляясь за орнамент на книжном шкафу. Должно быть, кто-то посадил кореллу наверх.

Она не умела летать. Но, несмотря ни на что, всё это просто не укладывалось в голове. Это было нереально.

Внезапно Карпентеру пришло в голову, что он должен что-то сделать, и его реакция была автоматической. Он подошёл к попугаю и вытянул свой палец, как делал это раньше столько раз.