Сюзанна Форстер - Лицо ангела

Анджела пристально смотрела в одну точку, задавая себе вопрос, сможет ли она продолжить. Это было сложно. Очень сложно. Ее сердце словно разрезали ножом.

— Да, возможно, он сможет полюбить меня, но это будет неправильная любовь. — Девушка заколебалась, решив привести пример. — У него есть австралийский попугай с подрезанными крыльями. Это прекрасная птица, но она не может летать. Он переносит его из комнаты в комнату. Что если он станет любить меня подобным образом?

Анджела подняла глаза, ее сердце разрывалось на части.

— Я больше не могу летать, доктор Фремонт. И я не хочу быть любимой таким образом — из чувства долга или из жалости.

— Может быть это не то, что он чувствует, Анджела? Возможно, это сострадание?

Анджела покачала головой. Она не могла согласиться с этим, и Джордан тоже не должен. Она хотела любви и страсти. Хотела огня и радости, но первым делом она должна найти себя. Она должна быть в состоянии посмотреть на себя в зеркало и поверить, что мир не сможет стать лучше без нее.

Она причинила так много боли

— НЕТ, я не понимаю. Почему ты не можешь быть со мной, Анджела? Заставь меня понять на этот раз.

Полуденная жара распространялась, заполняя веранду дома Джордана, до тех пор, пока не стала физически ощутимой.

Казалось, в сочной листве легкий ветерок попал в ловушку.

Листья шелестели по-настоящему, но воздух не двигался.

Кресло-качалка, в котором сидела Анджела. поскрипывало при каждом движении ее ног. Джордан не был уверен, что она знала, что раскачивается. Видимо, эти бессознательно повторяющиеся движения были предназначены для того, чтобы сдержать в узде рвущиеся наружу эмоции.

Джордан остановился рядом с перилами веранды, с букетом сирени, который срезал в честь ее прихода.

— Мне нужно работать, — ответила она, — работать над собой. Я не знаю, как еще объяснить это. Я чувствую незавершенность, и прежде чем я смогу стать полноценным человеком, мне придется найти недостающие части в себе.

Джордан минуту обдумывал ее слова.

— Может быть, ты говоришь о приборе? Я спрятал его, потому что считал, что им неправильно воспользуются. И, как оказалось, был прав.

— Да, это так, а я была неправа. Все это произошло не из-за того, кем я была, а из-за моей внешности. — Анджела дотронулась кончиками пальцев до своих губ. — Я должна примириться с тем, что прежней меня больше нет.

— Ты не можешь заняться этим здесь?

Прежде чем она заговорила, прошла минута или две.

— Не могу.

Джордан почувствовал страдание в ее голосе, и у него сжалось горло, когда он увидел, что Анджела не может даже посмотреть на него.

— Ты знаешь о том, что птица с подрезанными крыльями спустя какое-то время прекращает попытки летать?

— Господи, Анджела.

Она молчала, но посмотрела на него с выражением такого сладкого мучения, что это заставило и Джордана потерять дар речи.

— Я вернусь, — пообещала она. — Я не знаю, когда это будет. Или… если ты сможешь подождать, но….

Он понял. Или старался понять.

— Ты должна попытаться взмахнуть своими крыльями, увидеть, работают ли они.

Она встала и подошла к нему. Он притянул ее ближе, и она прошептала:

— Я люблю тебя, Джордан.

— Я тоже тебя люблю. Останься со мной.

— Я не могу…

— Анджела!

Она сделала шаг назад, чтобы посмотреть на него, и ее подборок начал дрожать.

— Сделаешь одну вещь для меня? — спросила она.

— Конечно, все что захочешь.

— Не позволяй пламени угаснуть.

Джордан поддержал ее, когда она наклонилась чтобы поднять свой рюкзак.

К тому времени, когда Анджела собрала и надежно упаковала все свои вещи, она смогла наконец обрести контроль над собой. Не будет никаких слез, никаких истерик. Но Джордан почувствовал, как его сердце охватило желание и страдание, когда она по привычке попыталась откинуть назад несуществующие волосы.

Это был прекрасное, бессознательное движение и, конечно же, бесполезное. Независимо от того, что еще могло измениться в этой женщине, независимо от того, что еще она могла открыть в себе, Джордан надеялся, что ему еще доведется увидеть этот жест.

— Хорошо. Я сделаю это.

Для Джордана не было проблемой исполнить это обещание.

Он должен объяснить птице, почему Анджела должна уйти, как должен сдержать свое обещание о том, что пламя никогда не погаснет. Никогда. Но частичка его души умерла в тот момент, когда Анджела отвернулась, уходя прочь. Так, наверное, должен был себя чувствовать Нед Джекинс, когда думал, что его жена пропала.

Джордан словно терял целый мир. Анджела стала той, которая запала в его душу настолько глубоко, что эта потеря делала его жизнь бессмысленной.

— Прощай, Птичка…прощай…

Джордана отвлек от мыслей печальный звук. Из гостиной доносился голос Птички.

Джордан не имел понятия, как долго просидел на ступеньках веранды. Но солнце уже зашло, и тупая боль в плечах из-за долгого сидения, заставила его встать. Чувствуя себя на несколько десятков лет старше, он встряхнулся словно ото сна, отправляясь на кухню в поисках коробки с семечками. Пенни могла съесть целую коробку дневного рациона еды попугаев. Но не всегда именно телу требовалось такое питание. Иногда это требовала душа.

К тому времени, когда Джордан дошел до кухни, он понял, с чем столкнулся. Его хрустальный шар раскололся, и он не мог видеть ближайшее будущее кроме как бесконечного количества минут. Ни часов или дней. Он приготовился чувствовать пустоту минуту за минутой. Он приготовился скучать без нее очень долго.

Июньский летний вечер, год спустя. Вуумм…бруммм…брумм.

Шум оборотов двигателя донесся из гостиной, но Джордан проигнорировал этот шум. Это Птичка намекала, что хочет покататься в машине.

— Не в этот раз, Птичка. Джордан положил последнюю пару джинсов в небольшой чемодан и закрыл его на молнию. Две пары голубых джинсов, одна пара брюк «Докерс» цвета хаки, свитер «Лэйкерс» на смену, и три водолазки. Ни одного костюма. Он не собирался на конференцию или на экзамен.

В Оджэй проходил ежегодный музыкальный фестиваль, и он всегда хотел съездить туда. Возможно, он даже бы взял гитару и выучил бы несколько мелодий, которые могли бы составить конкуренцию Спрингстону.

Джордан подхватил чемодан с кровати, взял V-образный свитер со стула и направился в гостиную.

— Няня будет здесь в любую минуту, — сказал он Птичке. — Ты должна быть милой с ней.

— Мертвое мясо, — прочирикала она, невинно подергивая хвостом.

Джордан испытывал симпатию к бедной женщине. Он нанял ее через агентство, предоставляющее работников для ухода за домашними животными, и она обладала блестящими рекомендациями, однако, австралийский попугай, выбравший в последнее время бранный язык для общения, особенно с Пенни, не поддавалась изменению. Однажды Джордану пришел в голову способ как остановить бесконечную опеку своей младшей сестренки. Он познакомил ее с одним молодым кардиологом из своей команды.