Виктория Холт - Пленница

Кейт смотрела на малышей с интересом и слегка насмешливо.

Я спросила Дженифер, как дела у одноглазой Мейбл и как поживает медвежонок Реджи. Она засмеялась и сказала, что они, как всегда, капризничают.

Я ещё какое-то время беседовала с детьми, а потом няня предложила им показать Кейт их кукольный домик.

Близнецы радостно закричали. Я обеспокоенно посмотрела на Кейт, которая вполне могла объявить, что её не интересуют детские игрушки.

Наверное, мой взгляд был настолько умоляющим, что Кейт, не выдержав, согласилась:

— Хорошо.

Кукольный домик стоял в углу детской. Дети направились к нему, а няня Крокет пригласила меня присесть.

— Есть какие-нибудь новости? — шёпотом спросила она.

Я покачала головой.

— Очень трудно. Ничего не могу выяснить. Иногда мне кажется, что это невыполнимая задача.

— Я знаю, вы что-нибудь найдёте. И что можно найти только в доме. Вот где кроется тайна. Хотелось бы мне там быть.

— Я понемногу собираю информацию, но этого ещё слишком мало, чтобы выйти на след.

— Что же, продолжайте искать. А вы не пробовали поговорить с миссис Форд? Ей известно почти всё, что происходит в доме.

— Может быть, вам лучше с ней поговорить? Вы ведь подруги.

— Я уже пробовала, но тоже без особого успеха.

— Вероятно, она ничего не знает, или знает, но считает, что не следует распространяться о семье, в которой живёт.

— Возможно, она охотно поговорила бы с кем-то, кто тоже принадлежит к домочадцам. Вы теперь тоже в их числе. А я больше к ним не принадлежу.

Я заметила, что Кейт прислушивается к нашему разговору, и подала знак нянюшке Крокет. Она тут же всё поняла, и мы заговорили о детях и о том, что им скоро будет нужна гувернантка.

Кейт крикнула:

— Вы ведь не вернётесь сюда, Крэнни?

Я поняла, что она слышала наш разговор.

— Нет, если только вы будете оставаться прилежной ученицей.

Кейт скорчила гримасу.

Было совершенно ясно, что нам не удастся поговорить по душам с няней.

Через некоторое время зашла служанка и доложила, что вернулся мистер Лоример.

Я оставила Кейт в детской и спустилась к нему вниз. Он выглядел очень печальным, но был рад меня видеть.

— Я беспокоюсь о Лукасе, — сказала я. — Что вам известно об этой операции?

— Очень мало. Недавно он был в Лондоне и прошёл обследование у этого доктора. После чего решился на операцию.

— Как вы думаете, что они в состоянии сделать?

— Всё как-то туманно. Они говорят, что добились значительных успехов в этой области. Постараются исправить то, что не удалось сделать вовремя.

— Я постоянно ругаю себя за то, что мы не знали, как и что нужно делать. Если бы мы тогда могли оказать ему необходимую помощь, всё это можно было предотвратить.

— Не надо винить себя, Розетта, или того человека, что был с вами. Вы сделали всё, что могли. Спасли ему жизнь. Вы не могли бы сделать для него большего. Поверьте мне, он очень благодарен вам. Я знаю, что он говорит о таких вещах с напускной лёгкостью, но на самом деле испытывает более глубокие чувства, чем можно подумать.

— Да, я понимаю.

— Лукас сам знает, что для него лучше. Понимаете, это его шанс. Он готов рискнуть. Возможно, если операция пройдёт неудачно, будет ещё хуже, чем прежде, но в случае успешного исхода — намного лучше.

— Это довольно большой риск.

— Я тоже так думаю.

— Как только будет известно о результатах операции, вам, вероятно, дадут знать?

— Да, я в этом уверен.

— Карлтон, как только вы что-нибудь узнаете, известите, пожалуйста, меня.

— Конечно же, извещу. — Мы немного помолчали. Потом Карлтон сказал: — Для него это была большая трагедия. Он всю жизнь ненавидел, когда с его здоровьем было что-то не так. Что ж говорить о подобном увечье. Это сильно задело его.

— Я знаю.

— Мне бы хотелось… чтобы он мог жениться. Думаю, для него это имело бы огромное значение.

— С условием, что это будет, конечно, счастливый брак.

— Счастливый брак — это состояние полного совершенства.

— Именно… совершенства. Иначе это уже компромисс.

Я поняла, что Карлтон вспоминает о своей собственной семейной жизни.

— А потом, — печально сказал он, — всё это может закончиться… неожиданно, и начинаешь думать, не лучше ли было бы и вовсе этого не познать.

— Карлтон, я всё прекрасно понимаю, но думаю, вам следует радоваться тому, что у вас было.

— Да. Вы правы. Вот он я, веселюсь, окунувшись в страдание… Что вы думаете о близнецах?

— Они в полном порядке. Нянюшка Крокет творит чудеса. Они подросли.

— Придётся подумать о гувернантке для них. — Он задумчиво посмотрел на меня.

— Вообще-то я не гувернантка, вы же знаете.

— Я слышал, что вы очень хорошо управляетесь с этой девочкой.

— Как распространяется моя слава, — добродушно сказала я.

— Вы должны перекусить с нами перед обратной дорогой.

— Спасибо. Думаю, нам действительно следует подкрепиться. До Пэрриваля довольно далеко. Я позову Кейт.

— Да. Через несколько минут накроют стол.

Кейт с восторгом приняла идею пообедать в столовой особняка Тренкорн. Карлтон был к ней очень внимателен и обращался как со взрослой, что доставляло ей огромное удовольствие. Она по достоинству оценила яства и оживленно рассказала о Пэрривале. У Карлтона даже немного поднялось настроение. Так что наш визит можно было назвать вполне удачным.

Он пошёл проводить нас до конюшни.

— Спасибо, что навестили нас, — сказал он, обращаясь к нам обеим. — Надеюсь, вы приедете ещё.

— О, мы обязательно приедем, — кивнула Кейт с благодарностью. На обратном пути она сказала: — Обед был замечательный. Но эти глупые близнецы со своим кукольным домиком довольно скучны.

— Разве вы не считаете, что это замечательный кукольный домик?

— Крэнни, я не ребёнок. Я не играю в игрушки. Он хочет, чтобы вы вернулись, да?

— Кто?

— Этот старый Карлтон.

— У вас довольно ограниченный запас слов. Вы пользуетесь одним и тем же прилагательным при описании почти каждого человека.

— Каким прилагательным?

— «Старый».

— А что, он же и есть старый. Так он хочет, чтобы вы вернулись и учили этим глупых близнецов, да?

— По крайней мере, хоть они-то не старые. А с чего вы так решили?

— Потому что няня Крокет хочет, чтобы вы вернулись.

— Почему не старая няня Крокет?

— Ну, она такая старая, что этого не нужно и говорить. Она сказала, что будет поддерживать с вами связь, и Карлтон тоже.

— Они имели в виду, что дадут мне знать, как прошла операция Лукаса.

— Возможно, ему отрежут ногу.

— Конечно нет, и можешь даже в этом не сомневаться. Просто доктора сделают так, что он будет чувствовать себя лучше. Лукас мой хороший друг, и, естественно, я хочу знать, как у него дела. Поэтому его брат и няня Крокет сообщат мне, когда будут какие-то известия.