Николь Клодетт - Дом на Ястребином мысу

Джейн толкала и тянула большой диван до тех пор, пока он не оказался посредине комнаты, перед камином. Вспотев теперь от тепла камина, она сняла плащ и пошла в темноту дома, чтобы закрыть на щеколду входную дверь, думая о том, как это смешно при наличии зияющей дыры в крыше с задней стороны дома. Короткая прогулка к входной двери была путешествием в холодный и промозглый мир, и Джейн поспешила обратно к теплу камина, еще раз бросив взгляд через плечо в темноту фойе и смутно отметив лестницу, ведущую на второй этаж. Света нигде не было, и Джейн мысленно отметила, что первым делом справится об этом утром. «Черт побери, — сказала она про себя. — Почему эта женщина не дождалась, когда я вернусь обратно?»

Свернувшись калачиком на диване, она подбросила еще одно толстое полено в камин и почувствовала, что моментально стало жарче. Сняв юбку и свитер, она открыла небольшой чемодан и достала просторную и короткую ночную рубашку, красную с белой отделкой. Надев ее поверх лифчика и трусов, она устроилась па диване и предоставила желтым и красным, с голубыми кончиками языкам пламени танцевать перед ней, принося расслабление. Если не оглядываться за спинку дивана в зияющую позади черноту, то можно чувствовать себя почти уютно, подумала она, и поглубже погрузилась в мягкие подушки, не отрывая взгляда от огня. Норд-ост завывал теперь во всю силу, бросая на старый дом потоки холодного дождя и заставляя его протестующе скрипеть и стонать. Не сводя глаз с огня, Джейн позволила ему перекрыть шум шторма, и в танцующих языках пламени она увидела знакомые лица, старых друзей и все, что неожиданно стало слишком значимым и слишком ничтожным, — мир, полный пустоты. Они были здесь, кристально чистые в огне, — все те, которые создали тот мир. Она слышала звуки их присутствия, а также видела себя в горящем огне, бегущую, как и все, от места к месту, рука об руку, от постели к постели. Звуки доходили до нее из огня, они были сначала тихие, потом становились сильнее, удалялись и приходили снова, будто кто-то крутил регулятор громкости радио.

— Ты слышала, Далей приехала с Биллом?

— Ты в курсе романа Поля? Не вмешивайся. Ты не особенно и нужна.

— Останься со мной, Том. Не беспокойся о том, если узнает Шарлотта.

— Где Ховард? Держу пари, он на террасе с этой сукой Харриэт.

— Давай не будем портить столь прекрасные отношения излишней серьезностью.

Голоса удалились, но они были там, в том мире, который она оставила, и она была бы с ними, если бы все они не взорвались для нее в обжигающий момент горькой реальности. Внезапно, с болью и внутренней агонией, тот мир взорвался вокруг нее, чтобы больше никогда не стать прежним. Она не прилагала для этого никаких усилий. Он больше не действовал, и не только для нее, но и везде. Другие были, возможно, сильнее ее, или они были слабее? В любом случае они поддерживали этот мир с возобновленным отчаянием, подозревала она. Но для нее это было невозможно. Никакие королевские приемы и изысканные напитки не смогут снова собрать всех вместе. И тогда, безлунной ночью, в очень маленькой, но очень хорошей квартире на Бостон-Бэкон-Хилл, к ней это пришло — внезапно вспыхнувшее ощущение, которое заставило ее проснуться в полночь. Она вспомнила, как подскочила на кровати, — обнаженная, машинально оглядывающаяся вокруг, чтобы увидеть, одна ли она здесь находится, — а затем сидела, дрожа всем телом, зная, что она должна делать, будто кто-то ее позвал. На следующее утро она пошла в контору «Бэнкрофт и Ко», управляющую частью поместья ее отца, которая ей была оставлена для проживания, несколькими акциями, одной или двумя ценными бумагами, а также домом на Ястребином мысу.

— Ну да, конечно, дом по-прежнему ваш, мисс Барроуз, — сказал мистер Бэнкрофт. — Вам также принадлежит прилегающий к нему берег, но я не понимаю, почему такая привлекательная молодая женщина, как вы, хочет поехать туда. На мой взгляд, там нет ничего ценного, кроме чаек и рыбаков. «Уэзерби и Уэзерби» информировали меня о том, что дом нуждается в значительном ремонте.

— Кто они? — спросила Джейн.

— Это маленькая адвокатская фирма в городке па Ястребином мысу, — сказал поверенный. — Они управляют поступающими к ним местными налогами и в какой-то степени присматривают за имеющейся там частной собственностью. Мы платим им часть дивидендов от акций на поместье. Но, боюсь, эти выплаты скоро прекратятся.

— Позвоните этим «Уэзерби и Уэзерби», — сказала Джейн. — И скажите им, что я собираюсь пожить в доме на Ястребином мысу, возможно, какое-то время. Пусть они наймут экономку, чтобы она открыла дом и немного привела его в порядок. Я вам выпишу чек.

Она увидела, как мистер Бэнкрофт снова нахмурился.

— Ваш отец купил это место на распродаже имущества должников пятьдесят лет назад, — сказал он. — Они с вашей матерью поехали туда однажды летом и через неделю приехали обратно, и это было сорок лет назад. Этот дом был нежилым в течение ста пятидесяти лет. Ваш отец купил это место, потому что надеялся со временем найти покупателя, но, конечно, так и не нашел. И я все еще не понимаю, мисс Барроуз, почему вы хотите пожить в этом заброшенном старом доме, в мрачной и уединенной местности.

— У меня есть на это свои причины, — сказала она, не пытаясь сгладить резкость ответа. И у нее действительно были причины. Некоторые из ее друзей, может быть, и осудили бы ее за это бегство, и, возможно, они были бы правы, но это было не просто бегство. Но почему сюда, на Ястребиный мыс? Почему имя, разбудившее ее в ту безлунную ночь в ее собственной квартире, звучало в ее голове, словно звук гонга? Единственным ответом для нее было то, что мозг ее работал странным, только ему ведомым образом, и это проявлялось в самые неожиданные моменты. И так, убегая или догоняя, отыскивая или находя, она пришла сюда и оставила прошлое позади, загнав его в угол собственного сознания. Но прошедшие дни, конечно, никогда не оставались в стороне. Они все время давали о себе знать. Возможно, они здесь со временем исчезнут. Неожиданно она почувствовала себя ужасно уставшей и осознала, что глаза ее закрываются от тепла, исходящего от камина. Она с трудом добралась сюда к концу дня и теперь, высокая, стройная, вытянулась на большом диване. Ночная рубашка сбилась, и отблески пламени играли на ее длинных ногах, красиво очерченных и крепких. Ее охватил сон, сон. Она лежала тихо, и в свете горящего пламени блистала ее красота.

Огонь погас, в камине тлели угли, и холод охватил комнату, когда Джейн проснулась, неожиданно подскочив на кровати, как в ту безлунную ночь в Бостоне. Покрывшись холодным потом, она услышала звук оторванных ставень, хлопающих о стену дома. Снаружи все еще бушевал шторм, старый дом покачивался и, казалось, кричал, и внезапно она почувствовала, что она не одна. Опустив свои длинные ноги с дивана, она встала и вгляделась в темный дверной проем, ведущий в фойе. Свистел ветер, но затем раздался другой звук — крик, жалобный стон, который она первоначально приняла за звук ветра. Но потом ветер завыл по-своему, а другой звук поднялся над ним — в нем не было испуга, но он был наполнен страхом, в нем не было угрозы, но в нем звучала опасность. Затем она услышала шаги: сначала кто-то шаркал, потом побежал, затем остановился, побежал снова. Глаза Джейн устремились на потолок, когда шаги, казалось, послышались над самой ее головой, в углу комнаты, потом заскрипели ступеньки, и она почувствовала дрожь во всем теле.