Уинслоу Элиот - Опасности прекрасный лик

— Теперь там будет наша библиотека, — решила она. — А есть мы будем на кухне. В любом случае это мое самое любимое помещение в доме, и мы ничего менять там не будем.

Пенни ничего не сказала, но почувствовала облегчение, потому что любила эту большую и уютную кухню. Ее охватило возбуждение, когда она обнаружила, что у Сьюзан есть целые сотни книг — и многие из них детективы. Пока книги были сложены в ящиках в амбаре. Новая «библиотека» стала для нее источником постоянного удовольствия.

Сьюзан повела Пенни в сельские антикварные магазины, которые та всегда презирала, и настояла, чтобы она выбрала что-нибудь необычное, что можно было бы расставить в ставшем светлым и просторным доме: разноцветную французскую шкатулку из папье-маше, бронзовые викторианские весы в форме лошади, два итальянских купидона, изготовленные из вишневого дерева.

Потом Сьюзан пожелала продать кур, коров и доильные аппараты. Она пришла в восторг от того, как быстро росли кукуруза и тыква, и Пенни пришлось рассказать ей все, что она знала о выращивании и сборе урожая овощей. Рядом с домом росли шесть высоких подсолнухов, и пару раз Пенни слышала, как Сьюзан разговаривала с ними. Девочка посмеялась про себя, но друзьям ничего не рассказала: ей не хотелось, чтобы кто-нибудь еще смеялся над Сьюзан. Довольно странно, но она почти так же покровительственно относилась к Сьюзан, как, она знала, Сьюзан относилась к ней.

Еще Сьюзан любила готовить — это были странные экзотические блюда из самых разных кулинарных книг. Когда к Сьюзан приезжали гости, они проводили большую часть времени на кухне, помогая ей: чистили, шинковали, отмеряли. И Пенни считала, что раз утонченные городские друзья помогают Сьюзан, она тоже может помочь.

Чаще всего в гостях у них бывал сын Сьюзан Дом. В начале лета он приезжал почти каждый уик-энд. Он всегда был неизменно добр к Пенни, но она не могла простить ему, что он назвал ее малолетней преступницей и пытался отговорить мать взять на себя заботу о ней.

Однажды ранним и жарким воскресным утром Дом спустился вниз и увидел Пенни, которая задумчиво смотрела с заднего крыльца на проходящее в отдалении шоссе.

— Я еду в город за «Нью-Йорк таймс», — сказал он. — Хочешь поехать со мной?

Пенни собралась было отказаться, но искушение прокатиться на его черном «спайдере» было слишком велико, и она сунула босые ноги в лежавшие под столом кроссовки. Дом распахнул для нее дверь.

Машина с ревом покатилась по дорожке. Локоны Пенни трепал встречный ветер, глаза ее сияли. «Когда я в конце концов уеду из Норткилла, — сказала она себе, — я хочу, чтобы это случилось на машине вроде этой».

— У тебя все в порядке? — улыбнулся ей Дом.

Пенни коротко кивнула.

— Я имею в виду вообще — с моей матерью и все остальное. Как тебе? Все хорошо?

Пенни снова кивнула, но была удивлена. Ей казалось, ему и дела нет до нее с того самого дня, когда умер ее отец.

— Ты ей ужасно нравишься, — продолжал Дом. — Она говорит, ты ей очень помогла привыкнуть к новому месту и привести в порядок дом. Ты славно потрудилась.

Пенни не ответила. Она была смущена, потому что, по правде говоря, она была с самого начала так мила и полезна Сьюзан просто для того, чтобы доказать, что Дом был не прав по отношению к ней.

Дом как будто ничего не имел против ее молчания. Они остановились у бакалейной лавки, и Дом перепрыгнул через бортик машины, не открывая дверцы.

— Я быстро вернусь.

Пенни очень хотелось, чтобы школьные друзья увидели ее сидящей в спортивном «спайдере», но было еще слишком рано, и вряд ли кто-нибудь из них встал.

Вернулся Дом.

— Раз уж мы в городе, может быть, тебе что-нибудь нужно.

— Нет.

— Когда вернемся, у мамы, наверное, уже будет готов для нас великолепный завтрак, а то бы мы с тобой куда-нибудь зашли. — Они снова поехали. — Почему у меня такое чувство, что тебе нравятся спортивные машины?

— Хорошая машина.

Он улыбнулся ее сдержанности.

— Я никогда не говорил тебе, что очень сожалею о том, что сказал в тот первый вечер, когда приехала моя мать.

Лицо Пенни стало пунцовым.

— Я действительно не имел ничего такого в виду. Я просто тревожился за мать. Она была очень больна.

— Я знаю.

Они мчались вдоль хребта Таконик.

— Тебе, должно быть, ужасно не хватает отца, — сказал наконец Дом.

— Я не хочу об этом говорить. — Она смотрела прямо перед собой.

— Хорошо. Но я хочу, чтобы ты знала, что я здесь ради тебя. Если тебе понадобится что-нибудь или просто захочется поговорить, дай мне знать.

Наконец они добрались до фермы. Все еще смущенная, Пенни выскочила из машины и побежала наверх в свою комнату. Дом не так быстро вышел из автомобиля.

Но слова Дома никак не выходили у Пенни из головы. «Я здесь ради тебя». Никто еще не говорил ей ничего подобного. Она была тронута. После того как уик-энд закончился и Дом уехал, Пенни еще сильнее старалась быть как можно полезней Сьюзан.

Еще одним частым гостем фермы был конгрессмен Джастин Грум; высокий, широкоплечий, он громко и заразительно смеялся. Уже много лет он был конгрессменом, но дважды проиграл выборы в Сенат. Его отец, дед, два дяди — все занимались политикой, и Грум продолжал семейную традицию.

Когда Грум начинал серьезное дело, такое, как борьба за избрание в Сенат, в дополнение к своему аппарату он нанимал консультантов компании «Уитфилд коммьюникейшнз». Он был одним из самых знаменитых клиентов фирмы. Тони часто приезжала с Джастином Грумом на Догвудскую ферму, чтобы обговорить со Сьюзан стратегию ведения избирательной кампании.

Джастин Грум пленял Пенни своим рокочущим голосом, заразительным смехом, очаровательными манерами. Он обращался с ней, как с леди. Когда он приносил цветы для Сьюзан, то никогда не забывал прихватить букет и для Пенни. Если он приглашал Сьюзан пообедать в пользующейся известностью маленькой таверне, приглашение касалось и Пенни. Глаза его были светло-голубыми и жесткими, но когда он обращал их на Пенни, в них светился интерес. Ей льстило, что знаменитый политический деятель обращает на нее внимание, хотя на самом деле он не очень-то искал ее общества.

— Какой он? — с любопытством спросила Мэри.

— Странный, — ответила Пенни. — Странный и богатый. Он всегда покупает мне подарки.

— Почему?

— Говорит, что пытается как-то компенсировать мне потерю отца. Думаю, он сам себя видит чем-то вроде отца.

— Он собирается жениться на Сьюзан?

— Не знаю. Они знакомы много лет. Могли бы уже с этим что-то решить, не так ли? — Пенни не могла выразить словами их отношения. Она знала, что Сьюзан направляла политическую карьеру Грума чуть ли не с самого начала тридцать пять лет назад. Но, казалось, она относилась к нему довольно сдержанно, несмотря на долгую дружбу. — На самом деле он теплее относится ко мне, чем к ней.