Вера Колочкова - Витамины для черта

— Ну, а чего про новости мои не спрашиваешь?

— Жду, когда поешь…

— А вот это правильно! Вот это ты молодец! Умная женщина, слава богу…

Асе и самой себе стыдно было признаться, да и не призналась бы она ни за что, что стремление во что бы то ни стало разыскать Пашку как–то незаметно отошло на второй план. Откуда–то вдруг взялась, поселилась в ней в дни ожидания звонка от Димыча странная уверенность, что с сыном ее все в порядке. А сегодня эта уверенность еще и дом пришла в образе шустрого милиционера, который поедал сейчас с завидным аппетитом приготовленный ею ужин и посматривал на нее лукавым карим глазом, и улыбался как–то по–особенному. Хотя ничего особенного, если разобраться, в этом милиционере как раз и не было: росточку он был небольшого и лицом не красавец писаный, и белобрысую шевелюру начал терять помаленьку - с обоих сторон выпуклого упрямого лба образовались две большие залысины, которые, кстати, его и не портили, а наоборот, придавали милицейскому суровому образу некоторую даже значительность.

Расправившись с салатом, Димыч с завидным аппетитом принялся за курицу. Казалось, даже тихо урчал от удовольствия. Взглянув коротко на Асю, пояснил:

— Я голодный – жуть! А домашней еды так вообще полгода не ел уже. Разведенный я. Женой брошенный. Да не смотри на меня так жалостно, а то подавлюсь!

А расправившись ловко с курицей, Димыч вздохнул так блаженно и так выразительно–сыто, что Ася сразу ему и поверила – и в самом деле не врет про полгода отсутствия в его мужицком организме нормальной домашней еды. И в самом деле нет у него никого, значит. Хорошо…

— Ну? Давай, выкладывай новости–то! Узнал Пашкин адрес? Где он теперь живет?

— Нет уж, дорогая. Это ты лучше признавайся, почему ты главного обстоятельства про своего сыночка мне не сказала?

— Какого такого обстоятельства? – вытаращила на него глаза Ася.

— Как это – какого? Ты не сказала, что твой сын – Макар!

— Почему Макар? – снова растерялась Ася. – Он и не Макар вовсе. Он Паша Макаров…

— Нет, дорогая. Ошибаешься. Твой сын — Макар. Известная в городе личность. И группа у него довольно известная. Молодняк вообще по ней с ума сходит. И мой сын Витька, между прочим, тоже…А сейчас, дорогая моя Ася, твой Макар уехал в Москву, в конкурсе каком–то поучаствовать. А еще я узнал, что там его заметили, и что сам Гавриленко его теперь раскручивать собирается. Так что жди – скоро звездой станет…

— А кто такой Гавриленко?

— Ну, мать, ты даешь! С луны свалилась, что ли? Продюсер это известный! Если он за парня твоего взялся, значит, он и в самом деле талантливый. Эх, счастливая ты родительница, Ася… А вот Витька мой все балду гоняет. Сейчас вообще редко его вижу. Нет, вообще–то он хороший парень…

— С матерью живет?

— Ага. С женой моей бывшей. И с мужем ее новым. Я к ним иногда в гости захожу. Правда, давно уже не был. А когда ее замуж пристроил, часто поначалу заходил. Проверял, не обижают ли…

— Как это — пристроил? Не поняла…

— Давай расскажу, коль интересно. Рассказать?

— Ага…

— Вообще, смешная история у нас, конечно, вышла…

Димыч вздохнул и помолчал немного, задумчиво посматривая на Асю. Если честно, нисколько не хотелось ему об этом сейчас говорить. Но надо было. Надо, чтоб все она про него знала. Не догадки потом строила, а сразу все знала. Чтоб был он у нее как на ладони – такой, какой есть. Не любил он в отношениях недоговоренностей да тайн всяких. А с этой маленькой женщиной, он знал, отношения у него будут. Как увидел ее в первый раз – уже и знал…

С женой своей Аллой он прожил душа в душу шестнадцать лет. Все у них, конечно, было – и ссоры семейные, и праздники, и сын Витька рос нормальным парнем, и любовь, конечно же, была. А как без нее, без любви–то? Без нее уже и не жизнь, а так, маета одна да злобное раздражение, которое скрыть никому и никогда не удается, как ни старайся. Вот и Алле не удалось. Год назад взяла да и влюбилась. И в кого, главное! В его же подчиненного, в младшего, так сказать, по званию. Привел он ее на корпоративный вечер–гулянку, организованный в честь дня милиции, вот там они и познакомились. И не узнать стало бабу. Почернела вся, глаза маетные… Смотрит на него и изо всех сил свое раздражение скрыть старается, и по дому суетится, и угодить ему все виновато старается. В общем, извелась вся совестью да попранной женской порядочностью. Припозднится со свидания с молодым любовником и как побитая собака в глаза заглядывает – не догадался ли муж о ее злодейском прелюбодеянии… Ну как он мог на все это смотреть, скажите? Не мог, конечно. Утром как–то пришел на работу и прижал соперника к стене. И выяснил у него, что Аллу он тоже любит. Только его, Димыча, боится – начальник все–таки. Ох, уж и хотелось ему тогда прибить этого сопляка! Аж скулы сводило. А только нельзя было. Не виноват он ни в чем. Вместо этого проговорил сквозь зубы:

— А раз любишь – тогда женись, сволочь! Чтоб все честь по чести! Чтоб баба моя у тебя в любовницах не ходила! А обидишь – башку снесу. Она ведь старше тебя годами, потому ее обидеть легко…

Вечером пришел со службы домой – жены уж и след простыл. Он потом, конечно, в гости к ним ходил. По Витьке сильно скучал. Да и по Алле… Себя ломал, а ходил. Она такая счастливая всегда его встречала – и помолодела, и похорошела… У него первое время все переворачивалось внутри от обиды! А потом ничего, притерпелся. А когда эта маленькая да зареванная насквозь женщина к нему в кабинет ворвалась после Катькиного звонка, у него вдруг щелкнуло что внутри, будто голос какой проговорил насмешливо – все, мол, Димыч, пришел конец твоим мужицким страданиям…

— Хм… Странно… А может, она бы и не ушла от тебя никогда? Зачем ты сам инициативу–то проявил? - осторожно–кокетливо спросила Ася, выслушав его то ли грустную, то ли веселую историю до конца. – Да и вообще… Знаешь, говорят, нельзя силой в судьбу человеческую вмешиваться. Ни в чью. Нельзя ею манипулировать. А может, она бы все по–другому решила? Может, стала бы со своим чувством бороться? А ты взял и сам за нее решил…

— Можно, Ася. Иногда можно. И не манипуляции это, как ты говоришь. Манипуляции – это когда ради собственной развлекухи с чужой судьбой в футбол играют, а мне, как сама понимаешь, и не до игрищ было… Не собирался я манипулировать, я честно ей помочь хотел из этой ситуации выпутаться. Сама бы она никогда не решилась…

— Ну, а вот как с детьми, например? Получается, что мы им тоже не ради своей развлекухи судьбу определяем? Я же в отношении сына никаких таких игрищ тоже не хотела. Я ж хотела, чтоб он серьезным делом занимался, а не пустяками всякими. А он взял и из дому ушел! Сам! Теперь только и остается, что всякими путями новости про него разузнавать…