Лиза Клейпас - Любовь в полдень

Пес зарычал и принялся скрести когтями дверь.

Беатрикс уже успела изучить несколько книг, посвященных воспитанию собак, причем одна из них касалась непосредственно терьеров. Вывод напрашивался сам собой: бесполезно пытаться учить Альберта, основываясь на подавлении воли и наказаниях. Скорее всего подобные методы принесут лишь вред. Специалисты писали, что терьеры нередко стремятся перехитрить человека. Оставалось одно: награждать за хорошее поведение как похвалами и лаской, так и вкусной едой.

— Конечно, ты глубоко несчастен и одинок, бедняга. Хозяин уехал, а твое место рядом с ним. Но я пришла специально для того, чтобы пригласить тебя к себе домой и предложить поработать над хорошими манерами. Конечно, сделать из тебя комнатную собачку вряд ли удастся, но научить мирной жизни ничто не мешает. — Беатрикс помолчала и с задумчивой улыбкой добавила: — Признаться, я и сама с трудом вписываюсь в светское общество. Почему-то кажется, что в хороших манерах немало неискренности и даже обмана. Ну вот, наконец-то ты замолчал. — Она встала и подняла щеколду. — Постарайся запомнить первое правило: нападать на людей нельзя, это очень грубо!

Пес стрелой вылетел из сарая и радостно прыгнул на спасительницу. Если бы Беатрикс предусмотрительно не схватилась за дверной косяк, то наверняка бы упала. Не переставая скулить, Альберт встал на задние лапы и принялся тыкаться мордой куда попало, словно хотел поцеловать. Выглядел он тощим, костлявым и растрепанным, а пах отнюдь не фиалками.

— Хороший, хороший мальчик. — Беатрикс ласково гладила жесткую шерсть. Попробовала надеть поводок, но не успела: пес улегся на спину и задрал лапы. Она со смехом принялась чесать ему живот. — Пойдем со мной, милый. Уверена, тебе у нас понравится, подружишься со всеми. Только первым делом надо будет хорошенько вымыться.

Кристофер благополучно доставил Одри в Лондон, где молодую вдову радушно встретили родные. Многочисленное семейство Келси соскучилось по милой сестре. К всеобщему удивлению, после смерти мужа миссис Фелан никому не разрешала остаться с ней в Гемпшире и долгий год траура провела наедине с леди Фелан.

— Твоя мама — единственный человек, способный почувствовать утрату так же остро, как чувствую я, — объяснила она деверю по пути в Лондон. — Все это время мы делили горе пополам, утешали и поддерживали друг друга. Любой из членов моей семьи непременно постарался бы окружить меня любовью и заботой, развлечь — и помешал бы исполнению ритуала, превратив траур в простую формальность. Нет, я правильно поступила, отказавшись от общения и прожив в глубокой печали ровно столько, сколько требовала душа. Ну а теперь настало время прийти в себя и вернуться в общество.

— Тебе отлично удается организовать чувства, не так ли? — сухо осведомился Кристофер.

— Да, кажется, получается. Вот если бы заодно можно было организовать и твои чувства… в настоящее время они напоминают перевернутый ящик с шейными платками.

— Шейные платки — полбеды! — вздохнул Кристофер. — Скорее, столовое серебро с острыми краями!

Одри улыбнулась:

— Остается лишь посочувствовать тем, кто окажется на твоем пути. — Она взглянула внимательно, с нежной заботой и неожиданно добавила: — До чего же трудно на тебя смотреть! Так похож на Джона! Ты, конечно, красивее, но его внешность нравилась мне больше. Чудесное лицо — простое, умное, доброе. Устать от такого невозможно. А ты, на мой вкус, слишком высокомерен и замкнут, настоящий аристократ.

Кристофер с грустью вспомнил о тех боевых товарищах, которые выжили после тяжелых ранений, однако навсегда остались изуродованными. Все они со страхом ждали возвращения домой, опасаясь, что жены и невесты в ужасе отвернутся.

— Вовсе не важно, кто как выглядит, — заметил он. — Только сущность имеет значение.

— Очень рада слышать это от тебя.

Кристофер посмотрел с подозрением.

— К чему ты клонишь?

— Ни к чему. Впрочем… хочу кое о чем спросить. Скажем, если бы две молодые леди — например, Беатрикс Хатауэй и Пруденс Мерсер — вдруг поменялись внешностью и все качества, которые ты так высоко ценишь в Пруденс, передались Беатрикс, ты бы заинтересовался ее персоной?

— Упаси Боже! Разумеется, нет.

— Но почему же? — с негодованием воскликнула Одри.

— Потому что знаю мисс Хатауэй: она ничем не похожа на Пру.

— Нет, ты совсем ее не знаешь, потому что просто не успел узнать!

— Мне отлично известно, что она несдержанна, самоуверенна, упряма и излишне жизнерадостна — в значительно большей мере, чем приличествует мыслящему человеку. Она носит бриджи, лазает по деревьям и бродит повсюду в одиночестве. Еще мне известно, что она притащила в Рамзи-Хаус белок, ежей и коз. Каждому, кто на ней женится, грозит финансовый крах из-за непомерных счетов от ветеринара. Ну как, готова оспорить хотя бы один из перечисленных пунктов?

Одри сложила ладони на коленях и смерила спутника укоризненным взглядом.

— Готова. Белок у нее нет.

Капитан Фелан запустил руку в глубокий карман и достал письмо, которое постоянно носил с собой. Потертый кусочек бумаги превратился в талисман, в символ вечных ценностей, ради которых имело смысл воевать и уцелеть на войне, ради которых стоило жить. Сложенный листок можно было и не разворачивать: слова давным-давно врезались в память.

«Пожалуйста, возвращайтесь домой и разыщите меня».

Когда-то он считал, что не способен любить по-настоящему. Ни один из романов не продолжался дольше нескольких месяцев и не переходил границ физического влечения. По большому счету все без исключения женщины казались одинаковыми.

Необыкновенные письма сотворили чудо. Искренние, безыскусные, трогательные слова проникли в сердце и навсегда его покорили.

Пальцы гладили драгоценный прямоугольник нежно, словно руку любимой.

— Запомни мои слова, Одри. Я во что бы то ни стало женюсь на той, которая написала эти строчки.

— Непременно запомню, — с готовностью согласилась невестка. — Посмотрим, выполнишь ли ты обещание.

Светский сезон в Лондоне продолжался до конца июля. В августе парламент закончил работу, и аристократы разъехались по поместьям, чтобы предаться сельским радостям: верховым прогулкам, охоте, многодневным празднествам.

Капитана Фелана призвали в столицу важные дела. Следовало продать патент на офицерский чин и встретиться с дедом, чтобы обсудить обязанности наследника Ривертона. Хотелось также возобновить отношения с давними друзьями и повидаться с бывшими сослуживцами.

Ну а главное — предстояло разыскать Пруденс.

Кристофер плохо представлял, как подойдет и что скажет после долгого молчания, ведь переписка прервалась неожиданно и резко.