Яна Розова - Метод Нестора

Я с ненавистью глянул на это жалкое беспомощное существо, которому мало было материнской любви, ему еще хотелось денег на дармовщинку. Сволочь!

— Ну-с, — произнес я тоном доброго доктора, — приступим!

Вор уже не мог даже шевелиться, но был ясен его вопрос: что ты хочешь сделать?

— Я хочу, — ответил я, — чтобы ты понял, как нехорошо воровать.

Я приподнял голову подонка, у которого даже лоб стал мокрым от пота, устроив ее на подушке-думочке так, чтобы он видел все мои действия.

И приступил. Это было так, будто я наконец перестал валять дурака и занялся настоящим делом. Все шло как по маслу: я оставил своего дружка еще на минуту, чтобы обнаружить в шифоньере спальни чистую наглаженную простыню. Подстелил ее под его правую руку и обмазал локтевой сустав йодом. Достал нож, тоже обработал его йодом. Вспомнил, что не помыл руки, но фиг с ним, не до того! Нож у меня острый, очень острый. Он вошел в безвольную плоть, как в масло. Немного трудно было нащупать сустав, но я вспомнил разделку куриных ножек и все прошло гладко.

Парень выглядел довольно плохо. Он был бледен и таращился вылупленными глазами водянистого цвета. Ну, вот, он чувствует себя жертвой и ничему не научится!

— Очнись, — сказал я. — подумай о том, что ты сделал хорошего в своей жизни. Ты воришка, а чтобы тебя посадить в тюрьму, надо поймать тебя с поличным. Но этим никто не занимается. Надо как-то показать тебе, да и всем вокруг, что воровать нехорошо.

Кажется, от ужаса он отключился. Операция была завершена. Я обработал рану, кровь почти не текла, скорее, сочилась немного. Надо было дождаться, чтобы наркоз начал отходить — чтобы вколоть обезболивающее. Теперь у меня снова было время поговорить. Сначала я, правда, прошел по квартире и стер отпечатки своих пальцев. А после искал слова, которые могли бы открыть этому человеку истину. Все же надо, надо как-то убедить его!

Но он лишь испуганно пялился на меня, а когда способность шевелиться стала возвращаться в его тело, парень сделал попытку отползти назад. Он боялся и только думал, как бы спрятаться от сумасшедшего, который отрезал ему руку. Все коту под хвост!

Сделав ему обезболивающий укол, я просто встал и ушел, не забыв прихватить его отрезанную хваталку. Не хватало еще, чтобы ее ему пришили и он снова продолжил бы резать людям сумки и глаза пришитой рукой.

После того эпизода я надолго ушел в подполье. Мне было тревожно, странно. Я увидел свой путь, но будто бы издалека, еще не ступив на него. Этот период растянулся на одиннадцать лет.

Сегодня Вике захотелось перечитать свой первый материал о задушенном водителе. Она недавно звонила Калачеву и тот, как обычно, вяло ответил ей, что ничего нового и горячего у них нет.

— Только три трупа за эти выходные, — равнодушно сообщил он и, скучая, перечислил: — один убит женой в пьяной драке, другой — выпил и заснул с сигаретой, а третий валялся в Парке. Телесные повреждения, несовместимые с жизнью.

— Как это? — Вика не любила не понимать. — Он под каток попал?

— Да нет, просто голова проломлена. Сначала, вроде придушили, а потом — голову проломили. А, может, наоборот. Наш эксперт на выезде, в Чечне. Там захоронение откопали. Солдаты наши.

— А возле убитого в Парке струны гитарной не нашли?

— Нет, не было струны. Его вообще, на ходу из машины выбросили.

Витя был откровенно мрачен, разговор его напрягал и отвлекал. Но Вика уже зацепилась мыслью за этот случай. Парк, время, водитель, возможно, задушен. И время вполне подходит. Что, если они рано радовались и убийство все-таки случилось после выхода превентивной статьи?

— Вить, а еще не опознали его? — тон журналистки был такой шелковый, что Витя не смог не ответить:

— Опознали сразу. Он пропал, оказывается, уже трое суток назад. Труп, собственно, так и выглядит. Он возле дороги валялся, как раз за площадкой, засыпанной гравием. Там яма и тело в нее закатилось. С дороги его видно не было.

— Так кто он? — подгоняла Вика.

— Руслан Маликов двадцать восемь лет, автослесарь СТО «Дорожник». Его мать сегодня утром в отделении по месту жительства оставила заявление. Он еще восьмого декабря вечером выехал таксовать и пропал. Мать и рассказала, что Маликову принадлежал подержанный «Фольксваген». Машину угнали, мы ее объявили в розыск.

— Ты абсолютно уверен, что он не из той серии?

— Вика, — наставническим тоном обратился к ней Калачов, — ты фантазерка! Нет тачки, нет струны, убит не в лесу, а на дороге. Чего тебе еще?

— Но машину могли и потом угнать... — проворчала Золотова упрямо. — Пусть я фантазерка, но ведь может и такое быть: бандиты нашли машину этого бедного парня, выбросили его уже на ходу и уехали!

— Почему тогда не выбросили прямо там, где машину нашли? — резонно ответил Калачов. — И нет струны! Нет никакой струны, ясно тебе? Все, пока. Мне работать надо!

Он отсоединился, а Вика пошла на перекур.

Ничего странного в том, что Золотову взволновало новое убийство автовладельца, не было. Она уже вбила себе в голову, что смерть Маликова — явление того же порядка, что и смерти всех задушенных гитарной струной водителей. Следовательно, ее предупреждающий материал не принес пользы. Статья была своевременна, она была нормально написана и размещена в самой читаемой газете города, но не спасла жизнь водителю. Значит, в статье была ошибка. Что-то не так Вика написала, что-то неправильно. Конечно, расследовать преступления — не ее задача. Но... Я ведь тоже несу ответственность... И потом, что с того, если я перечитаю свою собственную статью? Посижу, подумаю. У меня просто хобби такое.

Золотова выбросила недокуренную сигарету в окно и пошла на свое рабочее место. Уселась за стол, подперла маленькой рукой щеку. Нет, надо найти вырезку этой статьи. Когда-то давно ныне покойный редактор «Алхимика» Алексей Маловичко научил Вику вырезать и складывать в отдельную папочку все свои статьи. Теперь наука пригодилась. Вика достала свой личный архив и нашла нужную статью.

Преступник описан очень туманно. О нем сказано только то, что он невысок и садится назад. И, похоже, действует один. Получается, что это мужчина маленького роста. Да, Калачев, кажется, говорил, что он не очень силен физически. Маленький слабый мужчина или подросток... Но, почему мужчина? почему подросток? А если... женщина?

Между прочим, весьма вероятно. Почему Вика послушала Калачёва и не написала о такой возможности? Предупредила бы водителей, а вдруг тогда Руслан Маликов остался бы жив?

В милиции, конечно, не дилетанты сидят. Они склонились к более вероятной версии. Ведь убивает не за машину, как это обычно бывает, а из... Интереса? Как это точнее назвать? Потому что сдвинут психически. А, вроде бы, женщин — маньяков не бывает. А если бывает? Это у вас, у специалистов, только реальные версии, а Вика может себе позволить и пофантазировать!