Вальтер Неграо - Тропиканка

Но Рамиру не ушел — он вошел к Летисии в спальню, когда понял, что может уйти от нее несолоно хлебавши.

— Скажи мне в лицо все, что думаешь. Летисия! — попросил Рамиру мрачно. — И я тоже скажу тебе кое — что.

— Выйди, Нейде, — распорядилась Летисия, — я сама разберусь с сеньором Соаресом! Нам с ним в сaмом деле, есть о чем поговорить.

Летисия и не подумала накинуть халат, прикрыть грудь, плечи. — она так и осталась в полупрозрачной ночной рубашке. Сказал же Рамиру, что для него нет ничего дороже семьи, так что ему за дело, в чем там Летисия?!

Взгляд Рамиру следовал за Летисией не отступно, глаза его говорили, что видят они одну Летисию, что любит он Летисию, хочет Летисию, что он истосковался, изголодался по Летисии, в то время как губы его выговаривали совсем другое.

— По какому праву ты ворвалась в мой дом? Оскорбляла мою жену? Угрожала полицией? — спрашивал Рамиру. — По какому праву твой сын не дает шагу ступить моей дочери? Уйми его, Летисия! Запрети раз и навсегда появляться в наших краях, и тогда ты избавишь и нас и себя от неприятностей!

— Мой сын влюблен. И это самое большее, в чем его можно обвинить, — высокомерно отвечала Летисия. — Его избили, он ниного и пальцем не тронул! А ты оскорбил и унизил меня в моем собственном доме перед всеми, кто в нем собрался! Вы — дикари и живете по варварским, кровавым законам! Вы ничего не понимаете в любви!

— Если твой сын любит так же, нак когда — то любила ты, Летисия. — угрюмо сказал Рамиру, — то эта любовь не протянет и до осени! Моя дочь заслуживает большего!

— Не дай Бог кому — нибудь столько мучиться из — за своей любви, Рамиру, как мучаюсь я, — заговорила вдруг Летисия совершенно другим тоном, — мучиться целую жизнь из — за мимолетной слабости, трусости, из страха перед неудержимостью собственных чувств! — Летисия говорила горько, искренне, и было понятно, что юное чувство живет в ней, что она до сих пор была неравнодушна к этому человеку.

Помимо своей воли эти двое тянулись друг к другу. Любовьих оборвалась насильственно и теперь предъявляла права на жизнь. Любовь уходит только тогда, когда доживает до своего естественного конца, но эта любовь была еще полна сил. Чем больше пренебрегали ею, тем громче она говорила.

Странный двусмысленный диалог Летисии и Рамиру прервал Витор. Он услышал мужской голос в материнской спальне, узнал от Нейде, что отец Асусены посмел ворваться к Летисии, и счел своим долгом встать на защиту матери.

Но Летисия невольно принялась защищать Рамиру. Если ей неприятно было вторжение Соареса, то еще менее приятно было бестактное появление сына. Летисия не желала, чтобы жизнь ее контролировалась. Она считала, что вполне способна разобраться со своими проблемами сама. Правда, на этот раз все неприятности были связаны с Витором, и она невольно потребовала от сына объяснений.

— Сеньор Соарес хотел узнать, что произошло между тобой и его сыном, — довольно сухо сказала она.

— И для этого он ворвался к тебе в спальню? — изумился Витор. — Надеюсь, он пришел с извинениями? А что он сказал тебе после того, как извинился?

— Мне не в чем извиняться, — сурово сказал Рамиру, — у моего сына были основания вступить с тобой в драку; он защищал честь сестры. И я предупреждаю тебя, посмей только приблизиться к моей дочери, и ты будешь иметь дело со мной! А если ослушаешься, пеняй на себя!

Рамиру высказал все, что хотел, и больше ему здесь делать было нечего! Он лишний раз убедился, что сын Летисии — хам и наглец, который свою мать ни в грош не ставит. А что уж тогда говорить об остальных? Ну что ж! Если доведется, то его поставит на место он, Рамиру!

Дома Рамиру не сказал, где он был с утра пораньше, и на это у него было немало причин. На расспросы Серены он ответил, что ездил за запчастями для мотора, что их нигде не было, но в одном из магазинов приняли заказ, и теперь придется ждать, когда их доставят.

Серена посочувствовала мужу. Она видела, что сейчас Рамиру — сплошной комок нервов. И таким он был всегда, когда рыбаки уходили надолго в море. Еще бы! Он был среди них главным. Он отвечал за людей. И всегда напряженно и сосредоточенно готовился к лову. А на этот раз к тому же и мотор барахлил, так что удивительно ли, что он так неспокоен? А волнения с детьми? Серена обняла мужа покрепче, пусть он знает, что ему есть на кого опереться. Вдвоем они справятся со всеми невзгодами.

* * *

Потеряла покой и Летисия. Все былое всколыхнулось в ней из — за этого неожиданного свидания.

И она написала Рамиру записку, попросив его о встрече: «Пожалуйста, назначь время и место, подальше от моего офиса, подальше от дома, — мне нужно срочно поговорить с тобой». Записку она послала с мальчишкой — посыльным и с ним же получила ответ: «Летисия! Мы можем встретиться после обеда в роще, что находится на полпути от твоего дома до деревни».

И они встретились. Кипящая лава прошлого втекла в настоящее устоявшееся, раздвигая, пoджигая, меняя его.

— Не могу забыть твоих губ, твоей кожи, твоих глаз. Я боролся с собой, Летисия, сопротивлялся, как мог, но это выше моих сил, мне не хватает воли … — шептал Рамиру, прижимая к себе Летисию.

— Обними, обними меня покрепче, чтобы я поверила, что мы вместе, — шептала в ответ Летисия. — Все эти годы я страдала, и единственное, чего хотела, быть рядом с тобой. Я бы все отдала, лишь бы повернуть время назад, лишь бы твое объятие длилось вечно.

— Но это безумие, Летисия, безумие то, что мы делаем, — шептал Рамиру, жадно целуя Летисию, — мы же причиняем боль нашим близким…

— Нет — нет, никто ничего не узнает, — говорила словно в забытьи Летисия, отвечая на поцелуи. — Я не хочу тебя снова терять. Моя жизнь остановилась, и я ждала тебя все эти годы. Я готова на что угодно, лишь бы мы снова были вместе. Я согласна встречаться тайком, украдкой, хоть на пять минут, но только встречаться, только видеть тебя опять и опять … Скажи! Скажи мне, что завтра мы снова встретимся.

— Я люблю тебя, я тебя хочу, — лихорадочно бормотал Рамиру. — Боже мой! Что я говорю? Я не должен так говорить! Не должен обнимать тебя! Но это выше моих сил! Завтра? Конечно, мы завтра встретимся!

* * *

Серена, поглядывая на натянутого как струна, напряженного Рамиру, потихоньку вздыхала про себя: ох уж это начало путины! Да еще с мотором неполадки! Все одно к одному!..

* * *

Вернувшись в офис, Летисия столкнулась с Изабел. И у Изабел был всплеск романтических чувств, и ее захлестнула волна прошлого.

На днях она увидела у своего порога корзину цветов. Она не сомневалась, что ее прислал Бонфинь, бонбон — конфетка, как когда — то она звала его, а он в те давние времена звал ее Бебел. Изабел приготовила ему экзотический ужин, приготовилась к нежной встрече, к ночи любви… Усталый Бонфинь, вернувшийся после долгого рабочего дня, искренне удивился. Какие цветы? Одна усталость от напряженной работы, от житейских: хлопот! Приливы страсти Изабел были ему смешны и непонятны. Изабел смертельно на него разобиделась. Хотя пора бы привыкнуть, не в первый раз! Просидев целые сутки у себя в спальне, она пришла мириться, но Бонфиня не застала. Он в очередной раз отправился к Гаспару обсуждать дела, касающиеся контракта с японцами. Изабел не верила ни в какие его дела. Наверняка у ее мужа есть любовница!