Салли Стюард - Любовники и лжецы

— Вы не возражаете? — спросила она.

Элиот замялся.

— Доступ к вашей истории болезни, как и к этим пленкам, буду иметь только я, — заверила Лианна.

Некоторое время Элиот молча внимательно смотрел на нее.

— Хорошо, — в конце концов согласился он.

— Если в какой-то момент вы захотите, чтобы я выключила диктофон, то дайте мне знать.

Элиот кивнул.

— А теперь не могли бы вы привести несколько примеров провалов в памяти?

Кейн выпрямился в кресле и скрестил руки на груди. Но тут он осознал, что доктор, прочитав язык его жестов, может, наверное, подумать, будто он не собирается допустить ее к своим самым сокровенным тайнам. Честно говоря, это он и намеревался сделать. Он откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотники, приказав своим пальцам не вцепляться в кожу кресла, и пожал плечами… небрежно, как он надеялся.

— Происходят какие-то необъяснимые вещи, — начал он, стараясь тоном подчеркнуть, что забывчивость даже в самом малом может, с его точки зрения, считаться необъяснимым явлением. — Например, как-то раз я пришел в химчистку, чтобы забрать сданную туда одежду. А владелец химчистки, с которым я имею дело много лет, сказал мне, что я уже забрал ее. Я не поверил ему, но, вернувшись домой, обнаружил одежду в шкафу.

Лианна — доктор Уорнер — кивнула. Она молча ждала продолжения его рассказа. На лице ее были написаны озабоченность и сочувствие. Но Элиот напомнил себе, что это ее работа. Он уже продумал очередную фразу, но внезапно устыдился, что ради собственного спокойствия собирается поведать ей только часть своих проблем. А ведь ему требовалось от нее не сочувствие, а только знания, которые могли бы решить его проблемы.

— В холодильнике я нашел еду, которую не помню как покупал, — продолжал Элиот. — Мне казалось, что у меня еще половина флакона лосьона после бритья, но флакон оказался пустым. Утром я обнаружил свою машину на улице, хотя точно помнил, что оставил ее в подземном гараже своего дома, а после этого вообще не выходил.

Лианна молча слушала, и глаза ее уже больше не казались Элиоту ласковыми и слегка томными. Сейчас ее взгляд был напряженным и понимающим. У него возникло ощущение, что она может читать его мысли и догадывается, о чем он не говорит.

Ладони Элиота, лежавшие на кожаной поверхности подлокотников, стали влажными, но он даже не пошевелил ими, потому что она наверняка бы это заметила.

— А некоторые случаи имели и более серьезные последствия, — продолжал он, переводя взгляд с доктора на шторы, закрывавшие дальнюю стену кабинета. Элиот представил себе, как прячет свои мысли в складках и тени серо-голубых штор. — Я занимаюсь банковскими инвестициями, а эта профессия требует хорошей памяти. Недавно я позвонил клиенту и перенес нашу встречу, а потом забыл об этом. Поехал на встречу, как было запланировано первоначально, и, когда он не появился, стал названивать ему. Если я и дальше буду так вести себя, то лишусь всех клиентов.

Элиот снова перевел взгляд на доктора, воздвигая при этом в сознании мысленный барьер. Это все, что ей следует знать. Наверняка она сможет что-то посоветовать, основываясь и на этой информации. Ведь чужой голос, звучавший в его голове, не был настоящим. Все это плод его фантазий, поэтому нет смысла даже упоминать об этом.

А что касается остального… Но это практически то же самое — он просто не помнит своих действий. Временные провалы в памяти — с кем не бывает?

— Вы принимаете какие-нибудь лекарства? — поинтересовалась доктор.

— Нет, я не принимаю даже аспирин.

Доктор удивленно вскинула бровь.

— А чем же вы лечите головную боль?

— У меня никогда не болит голова. — Да, до прошлой недели у него никогда не болела голова. До того момента, когда ему стало страшно засыпать из боязни увидеть во сне, как он убивает еще одну женщину, а проснувшись, обнаружить фотографию убитой в утренней газете.

— А после такого провала в памяти — ну, скажем, когда вы нашли в своем шкафу одежду из химчистки — вы вспомнили, как забирали ее, или остались в полном неведении?

Элиот покачал головой.

— Остался в полном неведении.

— Понимаю.

Действительно ли она понимает? Хотелось бы надеяться. Хорошо, если бы все оказалось так просто, но Элиот сомневался в этом.

— Недавно я видел сон, — проговорил он. Его желание не выдать голосом свои эмоции оказалось настолько велико, что слова звучали жутко монотонно. — А на следующий день я обнаружил, что это событие произошло в действительности. — Элиот сказал так, потому что не мог заставить себя произнести: «Это сделал я». Ведь он не мог этого сделать. Он не был убийцей.

Он надеялся, что это так. И молился, чтобы надежда оказалась правдой.

— А что вы видели во сне? — спросила доктор.

Элиоту захотелось достать носовой платок и вытереть выступившую над верхней губой и на лбу испарину, но он понимал, что доктор совершенно верно истолкует это как признак нервозности.

— Само событие не столь важно. Но вся проблема в том, что оно произошло в действительности.

Несколько секунд Лианна молчала, она просто сидела и играла карандашом, изучающе глядя на пациента. У Элиота непроизвольно начал дергаться левый глаз. Он не сомневался, что нервный тик не ускользнет от ее внимательного, проницательного взгляда, но, как ни старался, не мог остановить его.

— Думаю, не следует напоминать вам, что все сказанное вами является конфиденциальной информацией, — вымолвила наконец Лианна. — И если вы хотите, чтобы я помогла вам, то должны полностью доверять мне. А если не желаете все рассказать начистоту, то мы оба напрасно теряем время.

Элиот понимал, что она права, и все же не решался быть с ней откровенным до конца.

— А как вы думаете, существует вероятность того, что во мне живет другая личность… ну, как в случае с доктором Джекилом и мистером Хайдом?

Доктор улыбнулась успокаивающе.

— Конечно, такая вероятность существует, но знаем мы об этом скорее из теле- и кинофильмов.

Теперь говорить должен был Элиот, и он понимал, что хочет услышать от него доктор. Черт побери, придется рассказать о своей проблеме, но все детали ей знать вовсе не обязательно. И вообще, возможно, идея прийти сюда была не из лучших.

Глаза Лианны слегка расширились, она почти незаметно вздрогнула, но взгляд ее тут же снова приобрел профессиональное выражение. Элиот поймал себя на том, что разглядывает ее. Он потупился, вздохнул и провел руками по волосам. Его вдруг охватила жуткая усталость, и Элиот решил, что надо откровенно все рассказать. Ужасно не хотелось, но доктор права. Он не может просить, чтобы она решила его проблему, если не расскажет все, до малейшей подробности.

Внезапно Элиоту показалось, что стены кабинета сомкнулись вокруг него, стало трудно дышать. Надо было сделать глубокий вдох, но ничего не получалось. Несмотря на решительные усилия, которые Элиот прилагал, чтобы контролировать свою клаустрофобию, во времена стрессов у него все же случались приступы.