Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви

– Так сука или кобель? – иронически уточнила Тищенко. – Ты уж определись.

– Сама сука, а ведешь себя, как кобель, – нашлась Ленка. – Тебе же мужики только на один раз нужны: трахнула – и дальше пошла. А эти идиоты из кожи вон лезут, только б подольше тебя в своей постели удержать.

Ленка отлепилась от стены и поманила пальцем официанта. Настя хотела, воспользовавшись моментом, избавиться от общества пьяной подчиненной, но та уперлась ладонью ей в плечо и покачала головой:

– Что, неприятно правду о себе слушать? – Принесенный официантом коньяк Хохлова выпила залпом, вытерла рот тыльной стороной ладони: – И что в тебе такого? Волосы у меня лучше, ноги длиннее. Но все равно они к тебе, а не ко мне… Да я, если хочешь знать, до поездки в Турцию себя серой мышью считала. Старой к тому же. Старой мышью без всяких перс… персп… перспектив. А там меня все хотели. На каждом шагу. И Мемета своего я сама выбрала, поняла? Со мной не только он готов был… Я сама решала, с кем… Прямо как Клеопатра… Ты вот думаешь, что у него, кроме меня, баб полно и никакой свадьбы не будет. А я и сама знаю. И мне обидно и больно! – Свободной рукой Ленка сгребла на груди платье и подтянула его к горлу. Маленькое личико сморщилось, по щекам потекли пьяные слезы.

– Все у тебя будет хорошо, – нарочито бодрым голосом пообещала Тищенко и протянула руку, чтоб потрепать подчиненную по плечу.

Ленка резко отшатнулась, чуть не упав.

– Не смей меня жалеть! Пусть он меня бросит, зато я хоть узнала, что такое настоящий мужик. А не этот, – она мотнула головой в сторону длинного и сутулого Виталика, сидевшего в их конторе на телефоне в отделе аренды жилья, – с его «карандашом» раз в месяц, да и то в виде одолжения…

– Про что думаешь? Про меня? – вдруг раздалось над самым ухом. Настя вздрогнула и открыла глаза. Рядом на корточках снова сидел зеленоглазый аниматор.

– Я сплю. Врач посоветовал мне побольше спать, набираться сил, а вы мне мешаете.

– У тебя есть проблема? Сердце? – красавчик, как и в прошлый раз, описал глазами круг. Наверное, он считал, что этот «кульбит» делает его неотразимым.

– AIDS, – выдала Настя и в следующие несколько мгновений со злорадством наблюдала, как сходят природные краски с его гламурной физиономии. Стало очевидным, что мачо пользуется не только цветными линзами, но и тональным кремом, а также подводит глаза и красит ресницы.

– AIDS? You have AIDS? [21]– он поспешно отполз на пару метров.

– Yeah, – кивнула Настя. – For a long time [22].

Следовало отдать кавалеру должное: несмотря на шок, он нашел-таки в себе силы растянуть губы в улыбке, но уже через пару секунд его повязанная банданой голова мелькнула за дальними кустами.

Настя снова закрыла глаза. И тут же их распахнула. Идиотка! Вот ляпнула! Через полчаса весь отель будет в курсе, что у одной из русских туристок СПИД. Начнут шарахаться, тыкать пальцем. «Ну и фиг с ним! – попыталась утешить себя Настя. – Зато приставать перестанут». Однако планы на вечер пришлось изменить – идти на пляжную дискотеку, которую организовывали аниматоры для постояльцев отеля, теперь вряд ли стоило.

Настя спустилась в ресторан в начале восьмого, и свободные места в открытой части еще были. Она села за сервированный на четверых столик, заказала два бокала белого вина. За едой решила сходить потом, когда зажгут факелы в огромных канделябрах, а на подмостки выйдет тот самый квартет, который в первый вечер лабал про Одессу. Музыканты и впрямь появились совсем скоро, но сегодня у них был совсем другой репертуар. А может, самые зажигательные хиты они оставляли на десерт… Как бы то ни было, но сейчас над столиками потекла щемящая мелодия из фильма «Мужчина и женщина». Играл оркестрик не просто чисто, а почти виртуозно, так что компания за соседним столиком, еще минуту назад грохотавшая ножами и вилками, отложила приборы и застыла с набитыми ртами. Тищенко поймала себя на том, что ей это приятно. Приятно за Френсиса Лея, сочинившего бессмертную мелодию, за седобородого негра-саксофониста, за мальчика-скрипача, после каждого пассажа откидывавшего назад непослушные пряди волос.

Настя огляделась по сторонам. За те полчаса, что она тянула вино и наслаждалась музыкой, веранда заполнилась туристами – не осталось ни одного свободного столика.

К ней подошла пожилая пара. Мужчина по-английски без акцента извинился за беспокойство и попросил разрешения сесть рядом. Настя улыбнулась и сделала гостеприимный жест рукой. Супруги оставили тарелки с закусками и снова отправились в зал. Квартет заиграл мелодию из «Шербурских зонтиков», и Настя попыталась вернуть себя в состояние, в котором пребывала всего пару минут назад. Тщетно. Очарование музыки исчезло.

Она положила салфетку рядом с опустевшими бокалами, встала и пошла в сторону пляжа. До дискотеки оставалось два часа, но лежаки уже были сложены аккуратными штабелями, и юркие черноголовые подростки причесывали песок деревянными граблями с мелкими зубьями.

Оказавшись на набережной, Настя повернула направо, но, пройдя с полсотни метров, резко остановилась и зашагала в обратную сторону. Ей не хотелось проходить мимо того бара, где она устроила показательное кидалово турку, – почему-то было неловко перед барменом.

До нее снова донеслась мелодия из фильма «Мужчина и женщина». Только теперь это была запись. Хорошая, качественная, воспроизведенная на приличной аппаратуре. Настя ускорила шаг и вскоре оказалась перед входом в уютный, погруженный в полумрак ресторанчик.

Через несколько минут перед ней стоял коктейль под названием «Девственная пинаколада», который, по словам подскочившего к ней сомелье, в этом заведении готовили лучше всех на побережье. Напиток Насте не понравился, но заказывать что-то другое было лень. Вытянув под столиком ноги, она привалилась к спинке кресла и стала рассматривать посетителей. Вдруг один из сидевших в дальнем углу парней привстал и поднял в приветствии руку. Настя оглянулась – сзади никого не было. А парень, сказав что-то на ходу своим сотрапезникам, направился прямо к ней.

– Добрый вечер! Вы меня не помните? – Это был тот самый бармен, встречи с которым она хотела избежать. По-русски он говорил почти без акцента.

– Почему же? Помню.

– Тогда на правах старого знакомого, может, разрешите присесть рядом?

«Да он изъясняется просто как профессор филологии!» – поразилась Настя.

– Садитесь.

– А теперь спросите меня, откуда я так хорошо знаю русский язык?

– Спрашиваю.

– Пушкина люблю. Толстого, Чехова, Достоевского, но больше всех – Лескова.

– Рада и за вас, и за них.

– Вам кто-то испортил настроение?

– Отнюдь. Оно у меня такое и было. А вы почему не на рабочем месте?