Барбара Делински - Озерные новости

— Я собираюсь писать продолжение.

— О чем же ты будешь писать? О журналистах, на ровном месте раздувающих скандалы?

— О певичках из ночных клубов, которые теряют голову и путают фантазии с реальностью.

— Ах вот в чем дело. И ты собираешься это доказать с помощью незаконно сделанной записи? — Внезапно его осенило: — А может, ты ее еще и подмонтировал?

Наступило молчание. Потом Терри сказал:

— Какая наглость.

— Вовсе нет, — ответил Джон. — Наглость — продолжать свое грязное дело. Знай, что у этой истории есть и другая сторона. Для начала я хочу тебе сообщить, что знаю, кто звонил жене начальника полиции и обманом вынудил наивную женщину упомянуть о деле, которое было закрыто восемнадцать лет назад. Существует запись твоего звонка. Но только эта запись сделана легально.

— Ты собираешь материалы обо мне?

— А еще, — продолжал Джон, — у меня есть о тебе очень интересные сведения личного характера, вроде трех твоих жен. Почему ты прятал их? И что ты с ними сделал? А потом история с кардиналом. Чем тебе не угодил Росетти? Разрушить жизнь ни в чем не повинной женщины, чтобы нанести ущерб кардиналу, — для этого должна быть причина.

— Какое тебе до нее дело? — парировал Терри. — Хочешь выставить меня плохим, чтобы самому показаться хорошим?

— Я никого никем не выставляю. Просто предупреждаю. Ты начал копаться в ее жизни, она начнет копаться в твоей.

— Она или ты?

— Это не важно. — Джон бросил трубку.

Через несколько секунд он позвонил Брайану Уоллису в «Пост»:

— Один вопрос. Ты проверял на подлинность запись беседы Терри с Лили Блейк? Нет ли там разрезов и склеек? Ты знаешь, какие-то слова можно переставить или выкинуть.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что Лили Блейк отрицает, что говорила подобные вещи. Ты слушал всю пленку целиком?

— Я слушал куски.

— Откуда ты знаешь, что Терри не вырвал их из контекста? Ты должен был проверить пленку.

— Это еще зачем?

— Чтоб прикрыть свою задницу, — ответил Джон.

Обычно в среду днем Джон навещал Гэса, но сегодня он отказался от визита. Разговор с Салливаном раззадорил его. Он сел за телефон и вскоре разыскал первую жену Терри, Ребекку Хупер. Имя Джона было ей знакомо.

— Терри предупредил меня, что вы будете звонить, — робко произнесла она. — Он сказал, что вы будете шантажировать меня. Но мне нечего рассказать. Честно.

— Не бойтесь меня. Я просто хочу разобраться, что за человек Терри.

— Желаю успеха, — сказала она.

Джон хмыкнул:

— Да, он загадка. Близко никого не подпускает. Похоже, он неспроста такой.

— Вы знаете, где прошло его детство?

— Нет. А вы? — спросил он Ребекку.

— В Мидвилле, штат Пенсильвания. И вы правы.

— Что вы имеете в виду?

— Что-то случилось в Мидвилле.

— Что именно? Хотя бы приблизительно.

— Не знаю. Мне нужно идти.

Она повесила трубку, но Джон был доволен. Он снова сел за компьютер и принялся за поиски. Очень быстро он нашел телефон помощника директора мидвиллской средней школы. Тот был в восторге от звонка и более чем счастлив рассказать обо всем, что знал.

— Терри покинул наш город еще до моего приезда, но я наслышан о нем. Наш нынешний директор давал ему дополнительные уроки английского. Эл с самого начала говорил, что эту статью написал Терри.

— Почему о нем так долго помнят? — спросил Джон. — Неужели он был таким особенным?

— С точки зрения учителя английского языка — конечно. Он явно выделялся среди шестнадцатилетних мальчишек. Он хорошо писал сочинения. Его брат совсем этого не умел.

Джон ничего не знал о брате Терри.

— Какая у него с братом разница в возрасте?

— О, года четыре или пять. Я же говорил, что приехал в город позже. Сейчас тут все говорят о Терри. Вы собираетесь о нем писать?

— Да, — признался Джон.

— Что ж, он сочинял замечательные статьи для школьного журнала. Один из его очерков получил все мыслимые награды и даже был перепечатан в «Трибюн». Копия этого очерка лежит передо мной на столе. Если вы не против, я с удовольствием пришлю ее вам по факсу.

Пять минут спустя перед Джоном лежала копия очерка, в котором описывалась жизнь итальянского квартала в Питтсбурге после Второй мировой войны. Читая его, Джон заметил зачатки нынешнего стиля Терри. Уже тогда Терри умел описать людей так, что те вставали перед глазами как живые. Джону не хотелось бы столкнуться с кем-нибудь из них. Но средоточием зла была местная католическая церковь.

Джон был на верном пути — он чувствовал это нутром.

Сидя на крыльце своего дома, Лили с удовольствием слушала свой любимый диск Хэрри Конника. Вдруг она услыхала шуршание шин по гравию. Машина остановилась. Дверца открылась и захлопнулась.

— Лили! — позвал Джон, огибая дом. — Хорошие новости.

Его глаза возбужденно блестели.

— В детстве Терри Салливан жил в Мидвилле, штат Пенсильвания, — торжествующе произнес он. — За год до окончания школы он вместе с семьей переехал в другой город, но к тому времени успел написать несколько статей в школьном журнале. Его самая известная статья была о жизни итальянского квартала в Питтсбурге в конце сороковых годов. — Джон замолчал, ожидая ее реакции. — Это тебе о чем-нибудь говорит?

Лили озадаченно покачала головой.

— Кардинал Росетти вырос в итальянском квартале в Питтсбурге. Об этом сообщалось во всех посвященных ему статьях. Сколько итальянских кварталов в Питтсбурге? — Джон показал один палец. — Разве можно считать это совпадением?

— Ты так не считаешь?

Джон покачал головой:

— Тот же самый Терри Салливан, который пытался опорочить Фрэнсиса Росетти, в шестнадцать лет написал полную живых подробностей статью о родном городе кардинала. Терри никогда там не жил. Откуда он узнал эти подробности?

— Возможно, он там бывал? Возможно, там раньше жил кто-то из его знакомых? И был знаком с отцом Фрэном?

— Не знаю. В очерке ничего об этом нет.

— Кардинал сказал бы мне, если бы знал Терри.

— То, что они не знакомы лично, не исключает наличия между ними связи, — ответил Джон, и Лили с ним согласилась.

Она широко улыбнулась. Если им удастся доказать, что кардинал и Терри каким-то образом связаны, это станет веским доводом в их пользу. Лили обняла Джона за шею:

— Это хорошо.

Прежде чем она поняла, что он делает, Джон обхватил ее руками за талию, снес с крыльца и радостно закружил в воздухе, а потом прижал к себе.

Лили это понравилось. Она не помнила, когда в последний раз ей было так хорошо. Но это еще не все. Когда Хэрри Конник запел «Это ты», Джон начал раскачиваться вместе с ней. Вдыхая свежий воздух, чувствуя рядом крепкое тело Джона, Лили таяла от удовольствия.

С ним было хорошо. Лили чувствовала мягкое прикосновение его бороды, когда он что-то шептал ей на ухо. Потом он ее поцеловал. Это было великолепно. Когда он снова начал танцевать, Лили по-новому ощутила близость его тела. А ее тело? Оно пылало от внезапного желания.