Синтия Ричи - Опасный талант

Шея Дю Барри приобрела почти малиновый цвет, а на лбу выступили капли пота. Он ответил:

— Если книга продается хорошо, я плачу автору.

— Понятно.

Несколько мгновений господин Кеньон молча расхаживал по залу перед носом свидетеля.

Грейс никак не могла взять в толк, какое отношение имеет гонорар к тому преступлению, в котором ее обвиняют, и даже подалась вперед. За свою книгу она пока не получила ни пенни.

Внезапно остановившись, господин Кеньон повернулся к издателю и спросил:

— Издательское дело, видимо, весьма опасный бизнес?

— Так оно и есть, — с вздохом ответил Дю Барри.

Кеньон сразу же нанес следующий удар.

— Насколько я знаю, вы были разорены?

По лицу Дю Барри, озадаченно почесывающего макушку, было видно, что он мысленно соображает, к чему задаются все эти вопросы. Несколько раз нервно сглотнув, он неуверенно ответил: «Да».

Похоже, он собирался оправдаться, но Кеньон не дал ему такой возможности.

— Вам до смерти нравится продавать книги.

— Это мой бизнес, — сказал Дю Барри.

— Да, но похоже, что этим бизнесом вы не очень хорошо владеете, — возразил адвокат, — и не можете управлять взглядами ваших авторов.

— Я попытался, но она не захотела меня слушать, не захотела стать моей…

— Стать вашей женой? — быстро спросил Кеньон.

— Да. То есть, нет!

— Вы предлагали герцогине Станденской стать вашей женой?

Грейс чувствовала себя неуютно от того, что вопросы Кеньона вышли в это русло. Она все время ловила взгляд Стандена в поисках поддержки. Герцог смотрел на Грейс не отрываясь. Грейс наградила его, к изумлению некоторых членов жюри, широкой улыбкой.

— Я полагал, что смогу направить ее мысли… — сказал Дю Барри, скользнув взглядом в сторону герцогини. От ее улыбки лицо его побагровело.

Кеньон продолжал напирать:

— Так делали вы все же предложение Грейс Пенуорт?

Воинственным жестом поправив сползающие с носа очки, Дю Барри ответил:

— Да, делал. Она не согласилась. Но уже тогда я знал причину.

— И когда она отвергла ваше предложение руки и сердца и ваше вдохновляющее руководство, — продолжал Кеньон, делая вид, что пропустил мимо ушей сбивчивые объяснения издателя, — вы изобрели превосходный способ отомстить — так разрекламировать ее маленькую книжицу, что это привлекло внимание как к книге, так и к автору?

— Я всего лишь хотел, чтобы книга расходилась, — выкручивался Дю Барри. — Хотел вернуть вложенные в нее средства. Это чисто коммерческий подход.

— Всего лишь?

— Конечно, — Дю Барри бросил яростный взгляд на Грейс, но она не отрываясь смотрела на мужа. — Нет! — вдруг крикнул он. — Я хотел, чтобы она обратила внимание на меня, и знал, что с помощью книги могу…

— Завоевать ее сердце? — хихикнул Кеньон, и сразу же сказал: — Я спрашиваю вас, с чего вы решили жениться на леди, в которой, по вашим словам, вы так обманулись?

— Я не могу этого объяснить, — только и нашел что сказать Дю Барри. — Как и не могу объяснить любовь.

— Я не прошу вас объяснять любовь, но хочу, чтобы вы объяснили свои действия, — сказал господин Кеньон. — Разве вы не стремились добиться чего-то другого?

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — рассерженно отвечал Дю Барри.

— Как угодно, — сказал адвокат, словно ответ на этот вопрос не имел для него никакого значения. Но он еще не закончил. — Скажите мне, господин Дю Барри, насколько хорошо расходилась книжка герцогини?

— Очень хорошо, — ответил Дю Барри с нотками гордости в голосе. — Она была раскуплена во всех книжных лавках.

— Вы испытываете гордость, за то, что способствовали ее успеху?

— Да, — без колебаний ответил Дю Барри. — Всех последствий моей рекламной кампании я, конечно, не мог предвидеть, но на книге я отлично заработал.

— А как же так получилось, что герцогиня Станденская не имеет гроша в кармане и к тому же обвиняется в измене? — грозно спросил Кеньон, после чего приказал свидетелю занять свое место.

Издатель постоял еще немного, потом, словно спохватившись, что говорил слишком долго, вернулся на свое место в зале, по пути бросив на Грейс злобный взгляд. Грейс была вынуждена сразу же опустить глаза, ибо этот взгляд ее обжег.

Следующим свидетелем со стороны обвинения был рабочий из Черхилла, недавно уволенный за то, что подговорил работающих на господина Дэвиса ткачей разбить ткацкие станки. При аресте у него была найдена книга Грейс, и под влиянием главного судьи он быстро признал, что она всегда совалась во все дела и была нудной моралисткой. Адвокату стоило больших усилий вытянуть из свидетеля хоть что-то полезное для защиты, ибо этот малый был до крайности флегматичен. Кеньон спросил, обучала ли герцогиня читать его жену.

— Да, она тогда еще не была герцогиней, а я не вожусь с людьми, которые слишком много о себе воображают. Особенно женщины: их надо драть, как сидорову козу, — сказал рабочий по имени Том Флинт. Грейс знала, что со своими домашними он так и поступал.

— Обучала ли обвиняемая читать вашу жену?

— Ну да, обучала. Я как-то раз поймал Элли за чтением этого мусора. Забивала, понимаешь, себе голову этой ерундой. Мужчины и женщины равны перед Богом. Никогда такого не слыхивал. Почему же тогда Он заповедовал женам не поднимать голоса и во всем слушаться своих мужей?

— Стоит подумать над этим вопросом, — заметил господин Кеньон как бы в задумчивости. — Давайте ближе к делу. Зачем же, в таком случае, вы взялись за чтение этой книги?

— Чтобы посмотреть, каким еще враньем моя жена забивает себе голову.

На это заявление Тома сказать было нечего. Грейс почувствовала, как на шее туже затягивается петля.

— Как долго вы знали мисс Пенуорт до того, как она вышла замуж?

— Еще когда она была девчонкой. Вечно лезла в мои дела.

— В ваши дела?

— Именно. Мужчина должен жить такой жизнью, которая ему по нраву. Так она все время, понимаешь, долбила мне, чтобы я шел в церковь, что меня, мол, Бог любит. А? Если Он всех одинаково любит, как она говорит, чего ж я не герцог, как ейный муж?

— Ну, и нашли вы еще какое-нибудь вранье в этой книге?

— А то! — ответил тот, взглянув на Грейс со злобным огоньком в глазах. — Но я не понял половины. А то, что понял, мне не понравилось.

— Это после чтения книги вы начали разбивать ткацкие станки, господин Флинт?

— Вы за кого меня держите? — прорычал Флинт. — Чтоб я слушал женщину, которая не знает, где ее место? Ее светлость скажет вам, что я разбиваю станки с того времени, как Дэвис поставил их в наши дома.

Грейс не была уверена, что столь воинственная речь может как-то помочь ей, однако господин Кеньон просто сказал Тому Флинту, чтобы тот занял свое место.

Когда ее адвокат снова уселся на стул, Грейс приложила к голове руку и оперлась на нее, опасаясь, что от духоты и нервного напряжения упадет в обморок.