Патриция Гриффитс - Преграды любви

— Боюсь, что я…

— Это очень просто, мистер Тревис, и я уверена, вы справитесь, — успокоила его Алекс. В ее глазах плясали бесенята. — Итак, четырнадцать детей и тринадцать ковриков. Становимся в круг. Начали.

Тревис не тронулся с места.

— А почему бы вам самой не судить? — наконец спросил он.

— Потому что я буду возле радиолы, а она в углу. Оттуда мне будет трудно судить.

— Давайте я займусь радиолой, а вы будете судьей, — предложил он, а затем добавил, как свою догадку: — Понимаю: так же, как никто, кроме вас, не имеет права сесть за руль вашего «феррари», так никто не имеет права нажимать кнопки вашей стереосистемы, не так ли?

Разумеется, подобная нелепая мысль никогда не приходила в голову Алекс, однако, почти не задумываясь, она ответила:

— Вы угадали, — ибо любой ответ на подобный вопрос был бы одинаково нелепым.

Какое-то время ей казалось, что этим Тревис не ограничится. Но он, очевидно, пощадил нежные уши детей и, пожав плечами, наконец вошел в гостиную и занял место судьи.

— Включайте музыку, — коротко сказал он.

Алекс спрятала улыбку и включила радиолу. Игра началась.

Первые несколько кругов прошли вполне благополучно, и Тревису, в сущности, оставалось лишь спокойно наблюдать. Его вмешательство понадобилось только в последнем раунде, когда играющих осталось всего двое — малыш Брендон и Шон, мальчик, чуть старше его, но рослый и крепкий.

Теперь они стояли друг против друга, и их разделял одинокий коврик на полу. Все ждали, когда раздадутся звуки музыки. Тревис непроизвольно весь обратился в слух. Мальчики медленно кружили вокруг коврика. Наконец музыка смолкла и каждый из них сделал прыжок. Прыгнули они одновременно, но Шон был выше и сильнее, и это удалось ему лучше.

— Я выиграл! — торжествующе закричал он.

Тревис видел, как трудно бедняге Брендону согласиться с этим, и только поэтому он толкнул Шона.

— Неправда, ты смошенничал! — отчаянным голосом закричал Брендон. Мальчишки вцепились друг в друга, а потом, вспомнив о судье, как по команде повернули к Тревису раскрасневшиеся от потасовки лица. Каждый считал себя победителем, и Тревису предстояло их рассудить.

Он бросил взгляд на Алекс, в котором были упрек и растерянность. Но та лишь ободряюще улыбнулась. Разбирайся, мол, сам.

Поняв, что помощи ему не дождаться, Тревис чертыхнулся про себя. Дело в том, что ему совсем не нравился Шон — нахален и задирист, — а он таких не жаловал. Ему очень хотелось объявить победителем малыша Брендона. Тревис всегда принимал сторону слабых и невезучих, а Брендон был именно из таких. Но Шон победил честно, без всякого обмана.

Тревис снова посмотрел на Алекс, затем на мальчишек и, отрешенно пожав плечами, решился наконец объявить победителем Шона.

— Мне жаль, малыш, — сказал он сочувственно, глядя на Брендона. — Но выиграл Шон.

Шон радостно взвизгнул и заплясал, а у бедняги Брендона печально поникли плечи.

Тревиса давно мучила жажда и еще одна мысль: где Алекс хранит запасные ключи от машины. Кухню он уже осмотрел. Возможно, в кладовой?

Пока он размышлял над этим, Алекс успела вручить Шону награду, собрать коврики и занять детей новой игрой, в которой Шон тоже стал победителем. Тревис почему-то испытывал неприязнь к этому удачнику. Поэтому он получил истинное удовлетворение, когда тот позорно проиграл в третьей игре, где предстояло с завязанными глазами соорудить из разрозненных частей осла. Шон приколол ослу хвост между глазами.

— Теперь, дети, последняя игра, — объявила Алекс и провела их в столовую, где из-под стола вытащила перепутанные обрезки нейлонового шнура. Одним концом они были привязаны к ножке обеденного стола, а другой конец она вручила каждому из играющих. Когда остались лишь два шнура, она сунула один Тревису, а второй взяла себе.

— Я никогда не играл в такие игры, — мрачно произнес он и попытался вернуть шнур. Но Алекс не взяла его и, вопросительно вскинув одну бровь, спросила с явной иронией:

— Никогда?

— Никогда, — совершенно серьезно ответил Тревис.

— Не играли, а теперь будете, — весело воскликнула она. — Один из мальчиков заболел, нельзя же из-за этого лишать остальных удовольствия. Пожалуйста.

Тревис всегда удивлялся, как Елене Прекрасной удавалось одним словом посылать мужчин на верную смерть. Теперь он это понял.

— Ладно, — вздохнув, согласился он. — Давайте.

Беря из ее рук злополучный шнур, он уже знал, что делает глупость.

Это незамедлительно подтвердилось. Игра состояла в том, чтобы, распутывая шнур, первым добраться до его второго конца, привязанного к ножке стола.

С первых же мгновений образовалась свалка. Каждый, не считаясь с другими, яростно распутывал конец своего шнура, и вскоре все уже ползали по полу на коленях, натыкаясь друг на друга. Тревис, не знавший правил игры, сразу же после команды Алекс: «Начали», — допустил промашку. Он остался стоять, как истукан, и вскоре его щиколотки оказались обвитыми чужими шнурами. Достаточно было одного толчка, чтобы он очутился на полу. Через него теперь беспрепятственно переползали детишки, и их острые локти и коленки больно впивались в его тело. От радостного визга звенело в ушах.

Боясь кого-нибудь задеть или ненароком придавить, он неподвижно лежал, как опутанный веревками Гулливер, не решаясь встать или повернуться на бок, и лишь оберегал свои наиболее уязвимые места. Но когда кто-то больно ухватил его за нос, он, высвободив руку, решительно отвел цепкую ручонку.

Тревис совсем было покорился своей участи, как вдруг что-то мягкое и довольно тяжелое навалилось на него, пелена шелковистых волос упала на лицо, и он услышал, как кто-то тихонько охнул. Догадаться, кто это был, не составило труда. Отодвинув с глаз душистую прядь, он прямо перед собой увидел темные глаза Алекс. Оба смутились. Чувствуя приятную тяжесть ее тела, он испугался. Ему внезапно стало душно, он слышал, как глухо и сильно бьется его сердце.

Алекс, увидев в его взгляде растерянность и испуг, попыталась скрыть свое замешательство. А Тревис чувствовал, как напряглось и замерло, словно в ожидании, его тело и густая краска заливает лицо. Что с ним, черт побери? Кто он? Зеленый юнец на школьной вечеринке, впервые в танце ощутивший податливое тело партнерши?

— Извините, — пробормотал он, чувствуя нелепость ситуации.

— Тетя Алекс! Вот здорово! Куча мала! Ура!.. — радостно взвизгнул Брендон, и его мордашка, появившаяся из-за плеча Алекс, тут же снова исчезла.

Может, кому-то и здорово, подумал Тревис и посмотрел в глаза Алекс.

Та мило улыбнулась, окончательно прогнав смущение.

— Веселитесь, мистер Кросс? Вам нравится?

— Не то слово, миссис Райт, — сдавленным голосом произнес он. — Какое уж тут веселье! Скорее, испытание на выдержку и самоконтроль. А это порой чертовски трудно.