Патриция Гриффитс - Преграды любви

Алекс с нарочито спокойным видом передернула плечами и вдруг шепнула:

— А мне нравится, — затем спокойно и почти равнодушно объявила: — Игра окончена.

Он почувствовал, как она легонько соскользнула с него и отстранилась. Тревис подумал, что ослышался. Чей это был шепот? Она ли это сказала?

Но в это время какой-то мальчуган, увидев, что место освободилось, прыгнул ему на живот, словно на мат в спортивном зале. Вскрикнув от боли и Неожиданности, Тревис схватил его в охапку и вскочил, потащив за собой еще двоих, чьи шнуры продолжали опутывать его ноги. Утратив равновесие, он больно ударился о край стола и громко крикнул:

— Все, все! Игра окончена.

— Мистер Кросс выиграл! — радостно объявил Брендон.

Растерянно глядя на шнур в руках и далее проследив за ним взглядом, Тревис убедился, что малыш прав. Пока он беспомощно лежал на полу, дети, трудясь над своими шнурами, распутали и его конец и помогли ему одержать победу.

Посмотрев на Алекс, Тревис едва поверил своим глазам. Куда девалась элегантная и безоблачно спокойная миссис Райт? Теперь она была похожа на женщину, только что вырвавшуюся из любовных объятий — волосы растрепаны, щеки горят, полуоткрытый рот жадно ловит воздух. Вот так неожиданность! Что ж, проверим дальше. Теперь ваш черед, леди, краснеть и смущаться.

— Итак, миссис Райт, победитель ждет награды. — Голос его звучал до странности глухо.

Однако его ждало разочарование. Прежде чем он закончил фразу, Алекс, казалось, уже разгадала его план. Желаемого эффекта не получилось. Алекс не смутилась и не покраснела. Более того, в душе она считала, что победила. Ведь ей удалось-таки навязать ему свои правила игры, хотя он об этом и не догадывался. Ее смущало лишь то, что новый, слегка развязный мистер Кросс окажется опасней Кросса мрачного.

Однако, обворожительно улыбаясь, она ответила:

— Неужели?

В ее глазах был неподдельный интерес.

Она взяла со стола пакет и вынула из него что-то в яркой упаковке.

— Вот, получайте, — сказала она, протянув это Тревису.

— Что это? — в недоумении спросил он, разглядывая разноцветные леденцы на палочках.

Он чувствовал на себе насмешливый взгляд Алекс.

— Неужели не узнаете? Это же леденцы. Удовольствия хватит на весь день.

Сказав это, Алекс испугалась, не зашла ли она слишком далеко. Если бы взгляд мог убивать, она бы уже лежала бездыханной.

— Знаете, леди, — сказал он так тихо, что расслышала только она. — Это вам даром не пройдет. Придется расквитаться с вами.

Но Алекс не собиралась сдаваться.

— Поскольку я уже в вашем черном списке, добавьте еще одну провинность. Пойдемте, вы поможете мне накормить этих голодных галчат, — и, прежде чем Тревис смог ответить, она уже звала ребятишек: — Дети, хотите мороженого?

Недвусмысленным ответом был хор восторженных голосов.

Тревис должен был признать, что Алекс великолепно с ними управлялась. И не только с ними, ибо не успел он опомниться, как уже, закатав рукава, к великому удовольствию детворы, разносил мороженое и большие куски торта с кремом, того самого, что был в большой плоской коробке, которую накануне Алекс доставала из багажника «феррари».

Когда шум смолк и дети занялись шоколадным мороженым и тортом, Алекс наконец облегченно вздохнула и повернулась к нему. Она снова была спокойной и дружелюбной хозяйкой праздника.

— Спасибо за помощь, — просто сказала она. — Хотите пива? Вы его заслужили.

— Я заслужил большего, — вдруг вырвалось у Тревиса, и тут же он пожалел об этом. Ему было стыдно, что он испытывает обиду, что не забыл минуты собственной слабости, телесной и душевной, что все еще чего-то ждет. — Забудьте, я сказал глупость, — торопливо поправился он. — Я с удовольствием выпью пива.

Алекс неожиданно наклонилась и дружески обхватила его за плечи.

— Не думайте об этом.

Что заставило ее сказать такое? Что означает этот дружеский жест? Как теперь ему справиться с этим ненужным и обременительным состоянием напряженности? Зачем, черт возьми, ей понадобилось распускать руки?

Он молча взял протянутую ему банку пива, сделал долгий затяжной глоток, словно хотел холодным напитком погасить жар во взбунтовавшихся душе и теле, а когда оторвался от банки, то обвел взглядом комнату, надеясь увидеть что-нибудь, что могло бы его отвлечь.

Глаза невольно остановились на одинокой фигурке. Неудачник Брендон. Скользя взглядом дальше, Тревис вовремя, однако, заметил, как Брендон исчез в двери. Куда это он? Поскольку Алекс потчевала Шона дополнительной порцией торта и, казалось, была полностью поглощена этим занятием, Тревис, ничего не сказав ей, последовал за мальчуганом.

На ярко освещенном крыльце его не было, но Тревис услышал в темноте легкое поскрипывание качелей. Туда он и направился.

Стараясь неслышно ступать по гравию, что было нелегко в ковбойских сапогах, он приблизился к качелям. Они едва качались. Брендон сидел, запрокинув голову, и смотрел на небо. Ноги его не доставали до земли.

— Эй, приятель, — тихонько окликнул его Тревис. — Ты не против, если я присоединюсь к тебе?

— Не против, — сдержанно ответил мальчуган.

Тревис сел рядом и принял ту же позу. Оттолкнувшись ногой от земли, он чуть сильнее раскачал качели.

— Когда-нибудь я тоже так смогу, — заметил мальчик. — Так сказала тетя Алекс.

— И сказала правду. — Тревис сделал глоток пива. — Ты это здорово придумал, что пришел сюда. Там становится довольно шумно.

— Да к тому же этот нахал Шон украл кремовую розу с моего куска торта. Я ненавижу его. Он считает, что ему все можно, потому что он сильнее меня.

Тревис чуть помолчал, словно размышляя, что ответить.

— Понимаешь, так часто бывает в этом мире. Приходится терпеть и ждать своего часа. Хорошие люди в конце концов всегда побеждают. Хотя иногда ждать приходится долго.

— Я понимаю. — Брендон повернул голову и уже с интересом посмотрел на Тревиса. — Так всегда говорит Страшила Милтон своему другу Джесону.

— Страшила Милтон? — переспросил Тревис.

— Да, это моя любимая книжка, называется «Великое Запределье». Там главный герой — красное доброе чудище, оно все время помогает мальчику, которого зовут Джесон. Он сирота и живет в стране, которая называется Запредельем. Страшила учит его, что надо делать, а что нельзя.

— Угу, — неопределенно ответил Тревис. — А в этой книжке есть картинки? Они тебе нравятся?

— Еще как! — воскликнул, оживившись, Брендон. — Тетя Алекс говорит, что это самая умная детская книжка, она учит… думать, вот! А это значит, что там есть приключения и… — тут он сморщил лоб, припоминая слово, — мараль.

— Ты хочешь сказать — мораль, — осторожно поправил его Тревис.