Павел Шорников - Девушка с обложки

— Что такой грустный? — спросила она. — Из-за Вероники?

— Ты ведь знала, что она невеста Гюнтера?!

— Здорово же она тебя охмурила… хочу напомнить: ты должен мне ночь.

— Я думал, все забыто.

— Вот когда вернешь должок, тогда и забудется.

— Этого не произойдет никогда.

— Ты так думаешь… — улыбнулась Ника, помахала Илье и, не извинившись, пошла к минчанину.

А Кузьмин пошел искать чужую невесту. Далеко идти не пришлось. Вероника стояла в нескольких шагах от него, разговаривала с осветителем, сочинителем (по словам Оглоблина) бездарных пьес. Увидев направляющегося к ней Сергея, она виновато улыбнулась «драматургу», и тот сразу смешался с толпой.

Кузьмин подошел к Веронике с тарелкой, полной еды, остановился и не смог произнести ни слова.

— Ты забыл вилку, — улыбнувшись, но уже знакомой улыбкой, сказала Вероника. — Пойдем к столу. Я тоже себе что-нибудь положу — не успела.

Они так и остались стоять у стола с полными тарелками еды, забыв про вилки.

— Я не спрашиваю тебя, почему ты исчезла из Питера. Но почему ты не захотела встретиться, поговорить? — спросил он.

— Так все совпало, — уклончиво ответила она. — А ты специально примчался в Берлин, чтобы выяснить отношения?

Сергей ничего не ответил.

— Признаюсь, я была удивлена, когда Гюнтер показал мне список труппы…

— Ах, Гюнтер! Как же… Наслышаны мы уже про Гюнтера. Так что я лично нисколько не удивился, увидев тебя с ним.

— Значит, ты уже в курсе? Хорошо же у нас поставлена информация.

Все! Можно было уходить, заказывать билет на самолет и паковать едва распакованные сумки. Но Сергея остановил взгляд Вероники. Он как бы говорил: еще не все потеряно, дерзай!

— А где он? — кашлянув пару раз, чтобы прочистить горло, спросил Кузьмин.

— Гюнтер? А вон он — у зеркала, с твоей невестой говорит. Я рада, что твоя невеста с тобой, что у вас все хорошо, — сказала она с такой интонацией, что было ясно: ничего она не рада.

Сергей, получивший маленькое удовольствие от того, что Вероника уязвлена, не стал объяснять, что Лера давно ему никто. Он поискал глазами и увидел за многочисленными плечами и головами Гюнтера и Валерию. Между ними шла оживленная беседа.

— Ты его хоть немножко любишь? — спросил Кузьмин.

— Люблю… Но это скорей не любовь, а уважение.

— За такие деньги, кого хочешь зауважаешь.

— Зря ты так. Он нормальный мужик, я ему многим обязана. И… если кто кого и любит, так это он меня.

«Любит он, старый пень! — чувствуя, как от слов Вероники закружилась голова, подумал Кузьмин. — Лучше сменить тему».

— А это правда, что ты работала в милиции? — спросил он.

— Это не секрет. Была пресс-секретарем.

— А почему ушла?

Вероника вздохнула, виновато улыбнулась.

— Ну что ж, — качнув головой, сказала она. — Все равно ты когда-нибудь узнаешь правду, так лучше от меня… Из милиции меня мягко попросили за участие в таких представлениях, какое мы устроили тебе в доме на Фонтанке. Увы, ты был у меня не первый. Но последний. Так что я соврала тебе только наполовину. Ребята пригласили по старой памяти, я не смогла отказать.

Сергей молчал, чувствуя, как кровь предательски прилила к щекам. Задавая невинный вопрос о милицейском прошлом Вероники, он и не думал, что получит ответом по ушам.

— И как далеко ты заходила? — выдавил наконец Кузьмин.

— Можно подумать, что это я твоя невеста, так ты расстроился… Тебя интересует, были ли у меня мужчины? Были. Разве в этом дело?.. А тебе советую впредь не очень доверять женщинам. Это и Леры твоей касается. Мне просто хотелось оставить о себе хорошую память. Кто же думал, что мы снова встретимся.

— А твоим словам, что ты очень жалеешь, что я тогда… в «Солнечном» не подошел к тебе… Им тоже доверять не следует?

Вероника смешалась, поставила тарелку на стол.

— Договорим как-нибудь в другой раз, — поспешно сказала она. — Гюнтер пробирается к нам. Смотри, твоя невеста вцепилась в него, как пиявка.

— Невеста… — повторил за Вероникой Сергей, с недовольством глядя на то, как Лера чуть ли не висит на господине Рицке и тому, похоже, это очень нравится.

«А ведь Вероника права! — убежденно сказал он себе. — Разве в этом дело!»

Удачно маневрируя в толпе, Рицке и Валерия подошли к Кузьмину и Веронике. Состоялся обычный обмен любезностями.

— Лера мне пожаловалась, Сергей, что вы настоящий художник, — сказал Гюнтер. — Она отобразила правду?

Кузьмин удивленно вскинул брови. Пожаловалась? Но тут же понял, что у господина Рицке были проблемы с подбором слов, при отсутствии проблем с их окончаниями.

— В некотором роде — да, — согласился Сергей.

— Для меня будет счастье подглядеть ваши работы. Лера сказала, вы притащили их с собой.

Кузьмин бросил на Леру быстрый взгляд, который означал только одно: значит, все-таки это ты подменила картины, раз в курсе, что они здесь! Глаза Валерии, откровенно смеющиеся, подтвердили: да, это я устроила тебе эту маленькую неприятность! И этим «да» она подписала себе «смертный» приговор.

— Гюнтер, — поставив тарелку на стол, сказал Сергей, — можно вас на минутку. Прощу прощения, — улыбнулся он обеим женщинам.

Господин Рицке тоже извинился и сделал вместе со своим новым русским другом несколько шагов в сторону.

— Гюнтер! — твердо сказал Сергей. — Хочу вас сразу предупредить, как честный человек честного человека. Я люблю Веронику и сделаю все от меня зависящее, чтобы она стала моей женой. Моей!

Господин Рицке стоял с непроницаемым лицом. Было такое ощущение, что он не понял, о чем разговор.

— Вы меня поняли, Гюнтер? — на всякий случай уточнил Кузьмин.

— Вполне, — серьезно, на чистом русском, ответил господин Рицке. — Я тоже люблю Веронику, чтоб вы помнили… Мне она дорога. Зачем вам две невесты?

— Лера мне давно никто, — ответил Сергей.

Видимо, прав был Данила Оглоблин, когда говорил, что господин Рицке «жутко правильный». За покушение на чужую невесту чистят физиономию. Но наверняка в проверочном списке Гюнтера битие лица соперника шло с пометкой «неправильно».

— Это все? — спросил он.

— Ну, если у вас — все, у меня тоже — все, — пожал плечами Кузьмин.

— Спасибо за слова. Я буду быстро думать, как отобразить ваше открытие, Сергей. Еще раз: спасибо.

Смущенный реакцией Понтера, правда, предсказуемой, Кузьмин остался стоять на месте, а меценат походкой, полной достоинства, направился к «брошенным» дамам.

— Ты чего ему сказал? — услышал Сергей над самым своим ухом. Вопрос задал Оглоблин. — У него аж очки запотели от волнения.

— Ничего особенного. Я сказал, что женюсь на его невесте.

Данила подавился глотком вина.

— Ты что, с ума сошел? Он же может нам запросто кислород перекрыть!