Лайза Хелл - Любовный марафон

В субботу, в их последний совместный вечер (утром в воскресенье Ред и Джерми улетали в Сан-Франциско), мужчины предложили посетить Чайнатаун. Конечно, они охотнее показали бы девушкам Китайский квартал в Сан-Франциско, но и здесь, в Нью-Йорке, это тоже была большая достопримечательность.

— В одиннадцать часов, у выхода со сцены, — сообщила Нита. — А может, даже чуть позже. В субботу зрители проявляют больше энтузиазма, чем в другие дни недели, и, очевидно, нам придется выступать на «бис».

Так и случилось. И поэтому девушки смогли покинуть музыкальную академию только около двенадцати часов, правда, успев быстро ополоснуть душем свои уставшие вспотевшие тела. Их длинные волосы были еще влажными — им не хотелось терять время на сушку.

Джерми и Гарретт уже с одиннадцати часов терпеливо ждали их в своей машине, поглядывая на служебный выход. Оба были необычно молчаливыми. Не признаваясь друг другу, они прекрасно понимали: каждый из них по уши влюбился в свою девушку. То, что могло бы, несомненно, стать чудесным и многообещающим, в их случае превращалось буквально в бедствие. Признание этого факта и создавало соответствующее подавленное настроение. Каждый грустно повесил голову, теребя в руках розу, которую хотел преподнести в последний раз свой танцовщице.

— Проклятье! — вырвалось у Гарретта до того, как они вышли из машины. — Я должен был такое предвидеть! Эта девушка совсем меня сбила с толку!

— Слишком поздно, Ред! Не возбуждайся! Мне приходится так же несладко, как и тебе! Если бы мы знали заранее, чем все это кончится для нас! Хорошо, предположим, ты все же знаешь! Ну и что? Что изменилось бы? Я, например, больше всего на свете желал бы сейчас спрятать это чудесное существо в мой чемодан и скрыться от всех — все равно куда! Главное, чтобы были только она и я! — Джерми вышел из машины, громко хлопнув дверцей. — А вот и они! Пошли!

Фелициата и Нита, сбежав по лестнице, поспешно спрыгнули с нижней ступеньки. Они выглядели обворожительно. Вместо традиционных джинсов они надели широкие юбки, благодаря которым талии у девушек выглядели еще более тонкими. Из-под голубой юбки Фелициаты намеренно выглядывала белая кружевная нижняя юбка. Наряд прекрасно дополняла белая кружевная блузка с длинными рукавами и с воротником в старинном стиле. Фелициата выглядела просто грациозной куколкой. Правда, на ее прекрасном лице лежала тень грусти. Но она смогла найти в себе силы приветливо улыбнуться при встрече с Джерми.

У Ниты это не получилось. С серьезным видом девушка на мгновение приветственно подняла руку.

— Хай! — произнесла она очень вяло и невыразительно. — Это мы! Спектакль затянулся, как мы и предполагали! Сегодня публика аплодировала как сумасшедшая. Труппа очень горда этим. В конце концов, такой успех у избалованной нью-йоркской публики что-нибудь да значит.

— Это значит, что всеми был признан ваш высокий класс, — согласился Ред и преподнес ей розу. — Прощальный цветок! — Нита взяла розу и посмотрела на нее повлажневшими глазами. «Если я начну сейчас реветь, — подумала девушка, — то провалюсь от стыда сквозь землю. Он не должен узнать, как это прощание действует мне на нервы!» Она отвернулась от Реда и стремительно бросилась к машине. Ред, беспомощно глядя ей вслед, увидел, как она открыла заднюю дверцу автомобиля и исчезла в салоне.

Фелициата еще хуже владела собой. Крупные капли слез покатились по ее щекам, когда Джерми без слов вручил ей розу. Не в силах видеть этого, он на мгновение закрыл свои серые глаза. Фелициата тоже помчалась вихрем к машине, как к надежной гавани, где можно было укрыться.

— Веселенькая история! — тихо проворчал Ред. — Четыре трагических лица и с трудом сдерживаемые слезы! Выше голову, дружище! — Он толкнул Джерми в бок. — Пока я буду вести машину, расскажи-ка что-нибудь веселое, постарайся развеселить девушек. Вероятно, они еще могут заставить себя улыбнуться, да и мы тоже!

По дороге к Чайнатауну, находящемуся недалеко от Бруклина, Джерми отчаянно ломал голову над заданием Реда, но не мог вспомнить ничего веселого. Да и вряд ли ему пришло бы это в голову, он молча смотрел на хмурые лица девушек.

— Расскажи нам немного о Чайнатауне, — пришел ему на помощь Гарретт. — Я уверен, что в Берлине нет такого известного Китайского квартала.

— Действительно, еще нет, — согласилась Нита. — Но Берлин известен своим гостеприимством.

— В нью-йоркском Китайском квартале живет, наверное, вполовину меньше жителей, чем в таком же квартале Сан-Франциско. — Джерми начал говорить, почти как автомат. В это время все его желания сводились к одному — снова держать в своих объятиях изящную Фелициату, как это бывало в последние вечера. Девушка становилась все более раскрепощенной, но между ними ничего не происходило, кроме долгих страстных поцелуев и ласк украдкой. Ведь они общались только в ресторанах или в автомобиле, взятом друзьями напрокат. И хотя Джерми очень хотел интимной близости с Фелициатой, все-таки он не тинейджер, который соблазняет свою подругу прямо на заднем сиденье автомобиля. С тем же успехом продвигались дела и у Гарретта с Нитой. Только горячие поцелуи и крепкие объятия.

Джерми окончательно потерял нить своего рассказа, и влюбленными тоскующими глазами, не отрываясь, смотрел на Фелициату.

— Итак, что теперь представляет собой Китайский квартал? — нетерпеливо спросил Ред. — По-моему, ты хотел рассказать нам об этом!

— Верно! — откашлявшись, продолжил Джерми. — Там много маленьких экзотических магазинчиков, где полно редких товаров…

Джерми завершил свой экскурс, только когда Ред припарковался в Чайнатауне.

Уже через полчаса они сидели в китайском ресторане. Официант-китаец подошел к их столу и спросил, что они будут заказывать. При этом он откровенно любовался вначале брюнеткой Нитой, а затем, несколько дольше, блондинкой Фелициатой.

— Имеется ли сейчас фирменное блюдо? — поинтересовался Ред.

— Великолепный омар в черном фасолевом соусе! — порекомендовал официант.

— Звучит весьма своеобразно! — Гарретт с сомнением посмотрел на официанта, но, посоветовавшись, согласился: — Хорошо! Мы берем четыре порции великолепного омара в черном фасолевом соусе!

Еда показалась им превосходной. К тому же ее было так много, как будто за спиной у каждого из этой четверки стояла его многочисленная родня, которую требовалось накормить. Все ели с аппетитом. Даже Фелициата, последние вечера лишь клевавшая еду, теперь уплетала за обе щеки. Во время трапезы они хранили гробовое молчание. Все в этот момент чувствовали безысходную тоску — ведь после ужина и возвращения девушек в отель наступит момент окончательного расставания. Поэтому с преувеличенным вниманием они уткнулись в свои тарелки, чтобы хотя бы таким способом отвлечься от грустных мыслей. Когда Джерми рассчитывался с официантом, на подносе оставались почти нетронутыми два огромных куска омара, несмотря на то, что каждый съел по большой порции.