Кэтлин Крамер - Дочь дьявола

— Вы злые, вшивые, пьяные собаки! — Квинн стояла на палубе, широко расставив ноги, с развевающимися за спиной черными волосами, и сверлила их свирепым взглядом. — Помните! Статья первая, братва: каждый повинуется моему приказу!

— Они сейчас разорвут ее на части, — пробормотал себе под нос Джеред, увидев эту сцену.

Он замер на месте, внимательно наблюдая за происходящим и пытаясь разобраться в своих чувствах. Не этого ли ему хотелось? Вот она — месть: увидеть, как пираты сначала разделаются с Квинн, а затем перережут друг другу глотки.

«Господи, нет, только не это!» — подумал Джеред и был потрясен подобным открытием. Неожиданно для себя он понял, что больше не испытывает ненависти к Квинн и, возможно, никогда не испытывал.

— Статья пятая, — невозмутимо продолжала Квинн. — Тот, кто посмеет ударить другого, получит сорок ударов плетью по голой спине.

Она уже знала, что овладела ситуацией: пираты заметно притихли.

— Ну, я жду!

«Кем бы ни была Квинн, она изумительна», — подумал Джеред.

— Ты! — Квинн указала дулом пистолета на невысокого человека с деревянной ногой, одетого во все черное. — Рингроуз, что все это значит?

Рингроуз неуверенно шагнул вперед, чуть не споткнувшись о чью-то вытянутую ногу, но не проронил ни слова.

— Статья девятая. Напомнить тебе? — тоном, не терпящим возражения, Квинн процитировала: — «Никто не должен драться на борту корабля. Все ссоры заканчиваются на берегу при помощи шпаги или пистолета».

Она в упор посмотрела на Рингроуза, как бы обещая не наказывать его, если он все объяснит.

— Мы играли в кости. А Бартоломью и Снид стали жульничать.

— Нет! — возразил рыжебородый пират.

— Да, да, Снид! — выступил вперед мускулистый чернокожий разбойник.

— Нет, Биг Бен!

— Да, и еще раз да! — воскликнул негр, выхватывая из-за пояса кинжал. — Он — лжец и мошенник, капитан.

Ссора вспыхнула вновь; пираты разделились на два лагеря.

— Молчать! — пронзительно крикнула Квинн.

Она медленно, с кошачьей грацией принялась прохаживаться взад-вперед перед возбужденной толпой, пока все не успокоились.

— Так, это уже лучше, — Квинн откинула назад голову. — Ты утверждаешь, Рингроуз, что вы играли в кости и…

— И… и этот парень с захваченного корабля, он… он полез в карман и заменил игральную кость. Я видел это собственными глазами, я видел.

— Бартоломью и Снид пользовались этой костью, чтобы надувать нас, — пробасил негр по имени Биг Бен.

Квинн подошла к подозреваемым в мошенничестве.

— Отвечайте, виновны вы или нет? — строго спросила она.

«Само спокойствие!» — восхищенно подумал Джеред. Вряд ли он сам смог бы лучше управлять ситуацией. Что касается Бартоломью, тот и раньше был нечист на руку. Поэтому Джеред подозревал, что его обвиняют не напрасно. Что ж, Бартоломью теперь сам себе хозяин: он по доброй воле стал пиратом.

— Я невинен, как младенец, — пожал плечами Бартоломью, взглянув на Джереда, словно ожидая, что тот вступится за него.

— Он лжет! — раздался нестройный хор голосов.

— Он спрятал игральную кость в карман, спрятал! — тараторил Рингроуз.

— Так, в карман, — повторила Квинн, глядя прямо в глаза Бартоломью, но тот не спешил признаваться. — Выверни его, — приказала она. — И мы положим этому конец.

— Что сделать? — раздраженно переспросил Бартоломью, стараясь избежать ее взгляда и выдавая себя этим с головой.

— Я сказала вывернуть карманы, — чуть громче повторила Квинн, заметив колебания Бартоломью, и приставила кортик к его ноге. — Немедленно.

Бартоломью испуганно посмотрел на капитана, потом — куда-то в море, затем опять — на Квинн. Джеред уже решил, что его бывший матрос сейчас с перепугу бросится за борт, но тот уже полез в карман и достал оттуда игральную кость.

— Что ж, Рингроуз, ты обвинил, тебе и доказывать.

Вытянув деревянную ногу, Рингроуз неловко опустился на колено и принялся подбрасывать игральную кость. По мере того как выпадало одно и то же число, его торжествующая улыбка становилась все шире и шире.

— Шесть!

— Итак, — Квинн с силой вонзила кортик в деревянную палубу. — Что теперь вы скажете? Снид? Бартоломью?

В ту же минуту оба пирата упали перед ней на колени, словно это была не стройная девушка, а какое-то свирепое чудовище, и заплетающимися от страха языками стали умолять о прощении. Они уверяли капитана, что это просто невинная шутка, что им стало скучно и понадобились лишние деньги для того, чтобы купить ром, когда корабль наконец причалит к берегу…

— О, пожалуйста! Пощади, капитан Тийч! — забыв о гордости, едва не плакал Снид.

Джеред с интересом наблюдал за происходящим, понимая, что сейчас всем станет ясно, что же представляет собой капитан Квинтина Тийч. Проявит ли она слабость или покажет характер? Будет ли она снисходительна или накажет провинившихся? Что ее ждет: восхищение, уважение или… презрение, команды?

— Статья седьмая. «Если кто-нибудь обманет остальных хотя бы на доллар или ограбит другого на борту корабля, ему отрежут нос и уши и…», — Квинн перевела взгляд с Бартоломью на Снида.

— Нет! — истошно заорали насмерть перепуганные пираты.

Джеред знал наизусть каждую статью этого кодекса. Интересно, как поступит Квинн? Неужели, действительно, накажет их?

«Что же ей еще остается делать, — подумал Джеред. — Закон есть закон». Правда, в его голове как-то не укладывалось, как может такое нежное создание хладнокровно искалечить этих людей.

Квинн поймала взгляд Джереда и словно прочла его мысли. Безусловно, усмехнулась она про себя, он ждет, что она проявит слабость и тем самым сдаст свои позиции. Квинн не могла допустить подобного. Если это означает, что Джеред сочтет ее жестокой, что ж, быть посему. Но прежде всего она — капитан и обязана быть сильной. Тем не менее что-то дрогнуло у нее внутри, когда она отдавала приказ.

— Уильям Снид и Джек Бартоломью! Согласно статье седьмой вы будете помечены именно таким образом. С этого момента все будут знать, что вы нарушили законы братства, — произнесла она дрожащим голосом. — Быть посему.

Квинн кивнула Биг Бену, чтобы тот привел приговор в исполнение.

Вздернув подбородок и расправив плечи, она стойко смотрела, как отлетели носы и уши Снида и Бартоломью; ни один мускул не дрогнул на ее лице при виде заструившейся из ран крови. Да, Квинн Тийч вела себя как настоящий капитан.

И только оказавшись в своей каюте, девушка дала волю чувствам. Уткнувшись в изголовье кровати, чтобы снаружи никто не услышал ее, она, наконец, разрыдалась.

В длинной белой ночной рубашке с распущенными по спине волосами Квинн сидела в кресле, поджав под себя ноги, и смотрелась в маленькое зеркальце. На душе у нее было тревожно. То, что она сделала сегодня с двумя провинившимися пиратами, заставляло ее чувствовать себя каким-то монстром, безжалостным и жестоким. Не такой ли представляется она Джереду Камерону, думала Квинн, глядя на свое отражение.