Иосиф Гольман - И весь ее джаз…

Вместо ответа Полей сорвал длинную травину и стал жевать ее желтыми прокуренными зубами.

– Так что посоветуешь? – переспросил Амир.

– Посоветую самому закончить, что начал.

– Отдать ему столько бабла? – удивился Булатов. – Причем половина – твоя.

– Моего там нету, – уточнил Полей. – Мое появилось, когда у тебя под жопой пожар начался.

– Ну, насчет пожара ты зря, – тоже построжал Амир. – В самом крайнем случае введем его обратно в долю. Это лучше, чем всю жизнь судиться, а по дороге схлопотать пулю где-нибудь в кафе. Так что не откажется.

– Может, и откажется, – равнодушно сказал Полей. – Слишком многие задействованы. В том числе те, кто не берет.

– А есть такие? – ухмыльнулся Амир.

– В Москве всякие есть, – хмыкнул одноклассник.

Мимо проходил высокий прямой старик с небольшим подвижным пудельком. Песик, симпатичный и аккуратно подстриженный – правда, здорово извазюканный, где-то, видать, в лужу залез, – играя, подскочил к друзьям детства. Полей поздоровался со стариком и засюсюкал пудельку, как родному, чем сильно удивил Амира: раньше его дружок любовью к животным не отличался.

Бежевый пуделек повертел хвостиком и подошел к Амиру. Тому не хотелось дотрагиваться до грязного животного, пришлось на него слегка цыкнуть. Что, впрочем, произвело на пуделька обратное действие. Пес нагло задрал лапку и тоненькая струйка вылетела в сторону брюк Булатова. Он в основном успел увернуться, лишь несколько капель попало на модные тысячедолларовые туфли.

Амир был готов порвать на части и пса, и извиняющегося старикашку. А вот Полей повел себя странно: начал уверять хозяина, что, мол, ничего страшного, а, наоборот, смешно.

Старичок с тысячей извинений ушел. Пуделек нехотя поплелся за ним.

Взбешенный Амир ждал объяснений. И получил их.

– Слушай, здесь Рублевка, – сказал Полеев однокласснику.

– И что? На Рублевке псы имеют право ссать людям на ноги?

– Смотря какие псы. И смотря каким людям, – невозмутимо ответил Полей.

– Хочешь сказать, что этот старикан – Путин? – допытывался Булатов.

– Хочу сказать, что вы одичали там, в регионах. Этому старикану не надо быть Путиным, чтоб закрыть весь твой бизнес. Да и тебя заодно.

Почему-то Булатов сразу ему поверил.

Может, потому, что говорил Полей совсем невесело.

Действительно непростая житуха на Рублевке. Перед одними – ты всемогущий господин. А перед другими – вошь на палочке, несмотря на все свои чины и миллионы. Причем этим другим может оказаться даже соседский пудель.

Некоторое время сидели молча. Двадцать минут постепенно истекали.

Наконец Полей поставил точку.

– Короче, Амир. Мы расходимся. Ко мне больше не приезжай и не звони. Я выхожу из твоих дел. Бабло постепенно сгонишь в офшор старыми путями. Не вздумай ничего скрысить. Учет у меня точный.

– А ты меня не забыл спросить? – Тон у Амира был явно недобрым.

– О чем?

– Согласен ли я разойтись? И откуда мне доставать деньги? Ты же не захочешь брать рыбой или кораблями?

– Не захочу.

– Ну тогда и не надо давить, дорогой. Официально я тебе ничего не должен. Все по дружбе.

– Согласен, – неожиданно признал Полей. – Все в этом мире по дружбе. Иначе ты бы сгорел в 98-м, помнишь? А потом – в 2003-м. Еще одно горение – в прошлом году, когда кусок стал поперек горла.

– Хорошая память у сына прокурора, – ощерился Амир. – А я вон еще дальше помню. Как кто-то пером размахался на дискотеке. А кто-то сел.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – спокойно сказал Полей. – Но теперь точно знаю, что мы вместе лишних лет пять. И давай тихо и спокойно исправим эту ошибку. Или ты всерьез считаешь, что ничего мне не должен?

Булатов судорожно соображал. Похоже, он явно опередил события. Полей по-прежнему силен, и в сегодняшних боданиях боксер вполне может победить борца. А вот потом, позже…

Грязный уже должен был получить пистолет. И для Грязного что Полеев, что бежевый пудель с его хозяином, что хитрый иранец Зураф – все они просто мишени. Той или иной труднодоступности.

И это все сильно упрощает.

А значит, сейчас надо мириться.

– Ладно тебе, Полей! Что ты как не родной. Можно подумать, у тебя будет другое детство и другие друзья детства.

– С иными друзьями и врагов не надо, – пробормотал Полеев.

– Не злись, Полей. Я просто не привык к тебе, как к важному начальнику. А так я субординацию понимаю. Деньги все верну, готов обсуждать график. Если передумаешь, всегда готов с тобой работать. Только не бери близко к сердцу.

– Ладно, и ты не бесись, – тоже сдал назад Полей. Терки с отмороженными ребятами, у которых в подчинении еще более отмороженные ребята, в общем-то, не нужны никому. Даже самым высоко взлетевшим. – График сделаем удобным. И вообще дело не в тебе, а во мне. Ты ж телевизор смотришь. Начали трясти депутатов за бизнесы. Не хочу подставляться.

– Хорошо, заметано, – с облегчением согласился Булатов.

Он даже не стал возвращаться в дом. Полей вызвал по телефону водителя, и тот – все на том же зеленом «Ягуаре» – повез его обратно в столицу.

Теперь Амир сидел сзади, на мягком кожаном сиденье, один. Кресло было комфортным, с боковой поддержкой, подогревом и даже вентиляцией. Вообще «ягуарское» нутро было сделано настолько аккуратно и изысканно, что даже не интересующийся дизайном Булатов испытал удовольствие, на все это взирая и ощущая.

А вот настроение было неважное.

Полей ощутимо помогал Амиру в его сложной астраханской жизни. Исчезни эта поддержка – и жизнь станет еще сложнее.

Хотя, с другой стороны, каждый второй рубль шел все тому же Полею.

Так что еще надо посчитать, что выгоднее: зарабатывать больше или отдавать меньше.

И, наконец, последняя мысль, которая пришла-то сразу, но обдумывать ее начал только сейчас. Если Грязный пальнет в Алексея Полеева, то Амир Булатов не будет должен другу детства ровным счетом ничего. Просто потому, что с покойником неофициальных деловых отношений не бывает.

Несомненно, возникнет целый ряд проблем. Гаишника хлопнуть – и то проблема, государевы люди друг друга едят поедом, но чужим это делать не позволяют. А тут – депутат Госдумы.

Надо будет очень сильно подумать.

До этого Амир не собирался встречаться с Грязным, слишком опасно.

Но ради такого дела встретиться придется. Полей должен сдохнуть. Однако так, чтобы пострадал только друг детства и непосредственный исполнитель. Тоже, кстати, друг детства. И чтобы этот исполнитель ни о чем не догадывался до самого момента своего страдания.

Он достал телефон и набрал один из двух номеров Грязного.

– Алло? – ответил девичий голос.

Что за черт?

Амир набрал еще раз, уже не автонабором, а вручную.

– Я вас слушаю, – ответил тот же голос.