Лариса Кузнецова - Долгая темная ночь...

Покачиваясь я побрела в ванную. В ванной все было ослепительно белым и напоминало хирургический кабинет. Я взяла одно из белоснежных полотенец с полки и приложила его между ног. Через пару минут на нем расплылось темное от крови пятно. Я смотрела на свою кровь и в душе моей была пустота. Иллюзии разбиты - принц превратился в чудовище, а я в тыкву.

Открыв кран душа я встала под тугие струи. Мои ноги дрожали, так что мне пришлось сесть. В голове стоял звон от выпитого. Я затряслась в беззвучных рыданиях. Вода омывала мое тело, но не успокаивала разбитую душу. Мне было плохо. Я чувствовала себя грязной и никому не нужной.

Через какое-то время, я вышла из душевой кабины и взяв большое полотенце обернулась в него. Я подошла к зеркалу и с опаской взглянула на себя. Я искала в своем отражении изменения произошедшие со мной сегодня, но кроме грустного потухшего взгляда не увидела ничего. Отжав с волос воду я собралась уже выходить, как заметила на ванной полотенце со следами своей крови. Со всей злостью я бросила полотенце на пол и пнула его. Видя как оно разрушает сложившуюся идеальную чистоту, мне стало легче.

Когда я вышла, Андре уже одел трусы и лежал в кровати. Не зная что делать дальше, я подошла и тихонько села на край.

- Ложись детка, нам завтра рано вставать.

- Андре, я поеду домой, мне нужно переодеться и собрать вещи.

- Мне осталось спать 6 часов, так что проводить тебя не смогу. Я вызову тебе такси.

Он встал и позвонил в такси. Я оделась и затянула волосы в пучок. Когда я стояла на пороге, он поцеловал меня и сунул в руки деньги. Я посмотрела на них ничего не понимая.

- Это за такси! Прости, но провожать не стану. Я жутко устал!

Он закрыл за мной дверь и я пошла к лифту. Сонный лифтер, подозрительно косясь нажал кнопку нижнего этажа.

Когда я вышла на улицу, такси уже стояло возле подъезда. Я подошла к машине и уже открыла дверь, как вдруг подняла голову и посмотрела на балкон Андре. Там было темно и никого не было. С тяжелым сердцем я села в машину и поехала по ночным улицам. Я прижала горячий лоб к стеклу. Мне ужасно хотелось плакать, но почему-то слез не было. Таксист часто поглядывал на меня в зеркало заднего вида, но я всю дорогу до дома молчала. В машине было тепло и не хотелось шевелиться.

Остановить машину я попросила возле соседнего дома. Моя мама спала очень чутко, поэтому я не хотела ее будить. Я протянула таксисту деньги, он начал копаться и искать сдачу с большой суммы, но я закрыла дверцу и пошла. Вслед он кричал мне слова благодарности и пожелания счастья. Что же, пусть хоть кому-то эти деньги принесут счастье.

Сняв босоножки, я взяла их в руки и пошла к дому. Это было неказистое здание некогда синего цвета. Сейчас этот синий цвет почти стерся и теперь сквозь старую краску просвечивали другие слои покраски, которые накопились за годы. В итоге, цвет дома определить с первого взгляда было довольно сложно. Входная дверь была покрашена в красный цвет. Эту краску несколько лет назад принес с работы отец и ею мы покрасили все - от ставней до двери. Отец работал приемщиком заказов в небольшом автосервисе. Когда-то он был видным мужчиной, полным радужных надежд и планов, но после ряда неудач, заболел и опустил руки. На тяжелой работе он работать не мог из-за больных легких, поэтому, что он нашел эту работу было просто счастьем. Платили ему очень мало, но хотя бы он не сидел дома перед телевизором с потухшим взглядом:

Света дома нигде не было видно. Я подошла к двери и вставила ключ в скважину. Затем на цыпочках прошла себе в комнату и открыла дверь своей спальни.

Подойдя к кровати, я стащила с себя платье и кинула его на стул. Взяв сорочку я одела ее и тихонько легла. Уже почти засыпая, я услышала звук тормозов и смех Оливии. Через какое-то время, я слышала как она взбирается по пожарной лестнице к себе в комнату и закрывает окно.

'По крайней мере, она дома!' - подумала я и провалилась в тяжелый сон.

Пробуждение мое не было радостным. Ночью я свернулась в комок, отчего у меня затекла шея и теперь мне приходилось медленно вращать головой, чтобы хоть как-то размяться. Также о себе дала знать боль между ног после вчерашней ночи у Андре. При упоминании об этом мое настроение, которое было практически на нуле стало еще хуже.

Шаркая ногами по полу я встала и пошла к раковине. В нашем доме была только одна душевая комната и пробиться туда с утра было очень сложно. Поэтому мы поставили в каждой комнате раковины, чтобы можно было умываться не дожидаясь других членов семьи. Я встала перед раковиной и посмотрела на себя в зеркало. Вид был ужасный: я вчера легла с мокрыми волосами и теперь они спутались и торчали в разные стороны, а под глазами залегали темные круги. 'Очковая кобра', - невесело усмехнулась я себе, беря кувшин и начиная умываться. Сквозь гул в голове я слышала напевание Оливии в душе.

Умывшись я села на кровать и потянулась за косметичкой со своими запасами разнообразной косметики. Я высыпала все перед собой и долго смотрела, чтобы мне применить в действии, но после вчерашнего похмелья, я соображала туго, поэтому схватила яркие тени и начала аккуратно наносить их. Мои руки чуть дрожали. Закончив я посмотрела на себя в зеркало. Я была как попугай. Еще больше разозлившись, схватила ватный диск и начала смывать с себя этот пестрый грим. Когда я накладывала его, мне хотелось, чтобы я пришла на работу красивая, как будто вчера ничего не случилось, чтобы когда меня увидел Андре, то подумал бы что у меня все ок. Но мне было реально плохо и физически и морально, и почему-то именно сегодня не хотелось кривить душой и делать вид, что я счастлива как никогда. Я смыла с себя ведь этот ненужный слой краски и посмотрев на свое лицо в зеркале я вздохнула с облегчением. У меня был тот редкий вид красоты, который совсем не любит косметики. Мои ресницы были итак длинными и черными, губы чуть пухлыми и красивого розового цвета. У моей матери-испанки была прекрасная шелковая кожа, которая передалась и нам с Оливией. Так что, я и так красотка! Сказала я себе, тряхнув только что расчесанными волосами. Затем я стянула волосы в тугой пучок, накинула яркую рубашку с короткими рукавами и светлые брюки, взяла сумочку и вышла из комнаты.

Когда я спустилась в кухню, все были уже за столом. На отце была клетчатая рубашка с закатанными рукавами. Я всегда удивлялась, зачем он носит рубашки с длинными рукавами и закатывает их, когда можно было одеть с короткими и не мучаться. Отец последнее время сильно постарел и сдал. Его некогда густые и черные волосы почти полностью поседели. Он сгорбился и ходил тяжело шаркая ногами. Я думала, что это от болей в легких, но теперь глядя в его бесстрастное лицо, подумала, что может быть это от душевной боли.