Катрин Кюссе - Проблема с Джейн

Выпить чашечку кофе он не успел. Вместо получаса он пробыл у нее час. Самолет мог улететь без него. Оставалось надеяться, что друзья забрали его сумку с турбазы. Джейн показала ему план метро и рассказала подробно, как добраться до аэропорта Руасси на пригородной электричке. Она проводила его до двери. Он нежно поцеловал ее в губы. В бейсболке он выглядел на восемнадцать.

— Спасибо за приглашение. Я первый раз побывал в парижской квартире.

Он сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Закрыв дверь, Джейн, так и не одевшись, подошла к балкончику в гостиной. Опершись на железную перекладину, она смотрела, как он бежит к метро Пляс Пигаль. Даже не узнала, как его зовут. На противоположной стороне улицы какая-то собака, заливаясь лаем, нарушала утреннюю тишину. Кафе были еще закрыты. Большинство магазинчиков по понедельникам не работали и тоже были закрыты. Перед разъяренным псом стоял на коленях молодой человек и, не сводя с него глаз, неторопливо снимал противоугонное устройство со своего велосипеда, стоящего у стены. Овчарка принадлежала бомжу, спавшему прямо перед бакалейной лавкой какого-то араба и, казалось, не слышавшему неистового лая своей собаки, готовой разорвать молодого человека на куски. Отважному велосипедисту удалось наконец медленно подняться, сесть на велосипед и выехать на тротуар. Собака, не переставая лаять, пробежала за ним метров сто и отстала. Джейн закрыла окно и пошла спать, даже не приняв душа. Когда около полудня она проснулась, то обнаружила у себя на животе тонкую прозрачную корочку застывшей спермы, которая стягивала ей покрытую пушком кожу. Она выглянула в окно. Напротив, на террасе кафе, сидели чинные супружеские пары в солнцезащитных очках и ели круассаны. Джейн выпила чаю с гренками и пристроилась у окна. Старая нищенка, ужасно фальшивя, распевала песни Эдит Пиаф. Джейн подумала о Ксавье Дюпортуа. На этот раз с благодарностью. Не за его рецепт заняться любовью, так как в подобном лечении не было ничего неприятного, а, скорее, за страх, который он ей внушил: нет ничего лучше, чем настоящий испуг, чтобы излечить от икоты, — если так можно было назвать воспоминания об Эрике, которые преследовали ее более года и мешали видеть, что происходит вокруг.

После шести месяцев пребывания в Париже Америка показалась ей совсем чужой. Повсюду обсуждалась только одна тема: дело Левински. Президента Соединенных Штатов могли отстранить от должности за разврат. Уже давно ее страна с таким интересом не следила за политикой. Весь этот абсурд был глупейшей и нелепой тратой денег и времени. Если не учитывать разницу в положении в обществе, Клинтон и Дюпортуа мало чем отличались: два самовлюбленных типа, которые, будучи на вершине славы, совершали самоубийственные поступки, вызывавшие почему-то симпатию.

В октябре Джейн внимательно изучила списки возможных вакансий и написала двенадцать писем. В середине декабря ей позвонили из девяти университетов и предложили встретиться во время работы Конгресса филологов: она все рассчитала точно. Конгресс проходил в Сан-Франциско. Она сама выбрала гостиницу «Мариот» вблизи от курортного комплекса на побережье. Рождество решила провести в Сиэтле с Эллисон и Джоном. Наконец-то она познакомится с сестричками Джереми — Лией и Ниной.

Собеседования прошли удачно. Она выступила с докладом «Ослепление и самопознание в „Принцессе Клевской“», который был встречен продолжительными аплодисментами и вызвал бурю вопросов. Вечером на приеме, организованном Девэйнским университетом, к ней подходили люди, чтобы выразить свое восхищение. Некоторые профессора, у которых она проходила собеседование, заигрывали с ней, преследуя профессиональный интерес: ценное приобретение. К ней подошел худощавый мужчина невысокого роста.

— Браво, Джейн! Твое выступление прошло великолепно.

— Спасибо, — ответила она, пытаясь вспомнить, как зовут этого до боли знакомого человека. Высокий лоб с начинающимися залысинами, плохой цвет лица, круглые очки — ничем не выдающаяся личность.

— Несмотря на название, твой доклад никак не вписывается в традиции Девэйнской критической школы. Это, скорее, из области толкования библейских историй о поиске счастья и удачи, не так ли?

При разговоре он подошел к ней очень близко. От него пахло смесью кофе, сигарет, старых книг и желудочного сока. Она тут же узнала в нем коллегу Эрика по докторантуре в Девэйне.

— Как поживает Эрик? — этим вопросом она хотела показать, что узнала его.

— Превосходно. Только что вышла его книга о Венской школе, его приняли в штат, и он ждет ребенка.

— Ждет ребенка?

— Не он, конечно, а его подруга Катрин. Они узнали об этом недавно.

— Кат…

Ком застрял у нее в горле, и она не смогла выговорить еще один слог.

— Ты не в курсе? Прости меня за бестактность! Я думал, что это ты бросила Эрика, во всяком случае, так мне сказала Катрин. Мы вместе работаем! Мне страшно неудобно, Джейн, извини меня, правда…

Катрин. Он произносил это имя на французский манер, с ударением на последнем слоге, глядя на Джейн с таким же сочувствием, как уличный зевака смотрит на погибших во время автокатастрофы. Джейн прикусила губу и, сделав над собой огромное усилие, заставила себя улыбнуться. Щеки у нее горели.

— Конечно же, я в курсе. Но я не знала, что она беременна. Впрочем, что тут удивительного: вполне нормальное состояние!

Она слишком громко засмеялась. Дэвид смотрел на нее с тем же самым смешанным чувством: жалостью и интересом.

— Хочешь что-нибудь выпить? Мне действительно страшно неудобно за свою бестактность…

— Извини… — быстро произнесла Джейн и выбежала из зала.

Отыскав в конце коридора туалет, она заперлась в кабинке и разрыдалась, не в силах поверить, что у Эрика скоро будет ребенок. Что она, неожиданно для себя, так близко к сердцу приняла эту новость, обнажив свою душу перед злопыхателем, посторонним, который будет теперь повсюду рассказывать, как она отреагировала. Да она просто с ума сошла! Что такого, что Эрик живет с другой женщиной? Они развелись два года назад и с тех пор ни разу не говорили. Между ними все кончено. Она это знала. Проведя чудесное лето в Париже, она вернулась в Олд-Ньюпорт, полная сил и энергии, готовая начать новую жизнь. Как же так получилось, что она проявила такую слабость? Из-за ребенка? Но в этом же нет ничего необычного, у Эрика будет куча детей, и он будет вести заурядную серую жизнь с женой, малышами в захолустной Айове. В туалет, болтая, вошли две женщины, и Джейн прекратила плакать. Спустив воду, она вышла из кабины, умылась холодной водой и выбежала из «Хилтона», отказавшись от намерения встретиться на приеме с сотрудниками тех университетов, от которых хотела бы получить предложения.