Юлия Шилова - Сердце на продажу, или Я вижу свет в конце тоннеля

…Очнулась я от дикой боли. Рядом была Натка. Мы обе истекали кровью.

– Ты живая? – простонала я.

– Вроде бы да. Лучше бы нас забили насмерть.

Я посмотрела на Натку и ужаснулась. Глаза ввалились. Тело напоминало кровавое месиво.

– Знаешь, кнут так больно бил, что буквально рвал кожу. Я заметила на конце кнута железный наконечник, – простонала Натка.

Мы лежали и тупо смотрели в потолок. Малейшее движение вызывало дикую боль. Несколько раз нас проведывала старуха и ругалась на своем языке. Что она хотела – понять было невозможно.

– Такой плетью обычно стегают непослушных лошадей, – прошептала я Натке. – Но у лошадей шкура, а у нас нежная кожа. Как только мы выдержали эту экзекуцию? Все, Натка, это конец.

– Помнишь, девчонки нам говорили о кореянке, которая умерла ночью. Ты только подумай, что ей пришлось пережить…

Когда в подвал спустился хозяин-японец, мы даже не смогли поднять голову. Он злобно посмотрел на нас и сказал:

– Если с завтрашнего дня вы не приступите к работе, вас придется забить до смерти. Сегодня ночью умерла девушка. Ей попался клиент, который возбуждался только тогда, когда тыкал свою партнершу ножом и видел кровь. Девушка умерла, но клиент заплатил мне очень хорошие деньги. Это большие деньги, жизнь этой девушки не стоит таких денег. Если вы не будете работать, то я вновь приглашу этого клиента – и отдам кого-нибудь из вас. Так что вставайте и идите отлеживаться в комнату. Утром приступите к своим обязанностям, иначе мне вас придется зарыть в ближайшем лесу.

Мы встали с большим трудом и поплелись в комнату, держась друг за друга. Дойдя до кроватей, рухнули на них, застонав от боли. Наши соседки отсутствовали. По всей вероятности, они были на работе. Я закрыла глаза и провалилась в сон.

…Проснулась я от жуткой боли. Болело всё тело. За окном светало. Услышав звук работающего мотора, я, пересилив себя, встала и выглянула во двор. Охранявшие нас турки грузили гроб в старенький «Ниссан». Затем они сели в машину и уехали. Открыв дверь, я прошлась по коридору – кругом тишина, никого не видать. Это наш шанс. Я подошла к Натке и быстро ее растолкала. Натка открыла глаза и сморщилась от боли.

– Терпи, Наточка, терпи. Мне тоже больно, хоть криком кричи, но нужно бежать.

– Ты, что, Ирка, рехнулась совсем, нас ведь турки поймают…

– Турки уехали вместе с гробом. В доме тихо, все спят.

Схватив Натку за руку, я потащила ее по длинному коридору. Дверь в комнату хозяина была приоткрыта. Хозяин спал, громко похрапывая. Я увидела лежащий на тумбочке бумажник. Раздумывать было некогда. Я быстро положила его в карман своего рваного платья и выскочила из комнаты. Во дворе мы с Наткой облегченно вздохнули – ворота оказались открытыми. Собаки, наверное, спали, во всяком случае, нам повезло. На улице тоже не было ни души. Воздух был свежим, пахло водорослями, значит, где-то поблизости море.

Не знаю, сколько времени мы бежали, но наконец добрались до пустынного пляжа. Скинув с себя остатки одежды, залезли в воду, но тут же выскочили обратно. Тело словно опалило огнем. Затянувшиеся было раны вновь закровоточили. Одевшись, мы с трудом полезли по круче вверх. Наверху оказалось поле с аккуратными стожками недавно скошенного сена. Не сговариваясь, мы повалились в один из них. Тяжело дыша, я достала из кармана хозяйский бумажник и принялась считать деньги. Ровно тысяча долларов.

– Натка, живем. У нас с тобой штука баксов, – радостно произнесла я.

Примерно через час пошел сильный дождь. Мы прижались друг к другу и сидели, боясь пошевелиться. Дождь становился все сильнее. Чтобы не мокнуть, мы постарались как можно глубже закопаться в стог.

Аромат свежего сена кружил голову. Я посмотрела на Натку и грустно улыбнулась.

– Господи, Натка, сейчас всё как в России. Как будто мы вернулись домой. Поле, сеном пахнет – кажется, мы на родине.

Натка внимательно посмотрела на меня.

– Ирка, у тебя кровь с дождем перемешались.

– Это как?

– Капли дождя попадают на твои раны. Запекшаяся кровь размокает и течет ручьем. – С трудом договорив последнюю фразу, Натка уткнулась мне в плечо и громко заревела.

– Успокойся. Все будет хорошо. Вот увидишь!

Подруга уткнулась в ладони и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Мне стало страшно за нее.

– Ирка, неужели ты не поняла? Ничего хорошего больше не будет! Все хорошее уже было. Это конец. – Вскочив, она выбежала под дождь. – Я не хочу жить! Я не хочу жить! – пронзительно закричала она.

Я догнала ее, схватила за плечи и попыталась успокоить.

– Не ори! Мы выкарабкаемся, пойми. Нельзя опускать руки. Мы еще вернемся на родину и будем пить шампанское.

Достав бумажник, я громко закричала:

– Тут тысяча! Эти деньги должны нас спасти. У нас есть деньги, это уже о чем-то говорит!

Натка безумно посмотрела на меня, выхватила бумажник и вытряхнула баксы на землю.

– Деньги – это мусор! В погоне за деньгами мы теряем рассудок! Я ненавижу деньги, если бы ты только знала, как я ненавижу деньги! Они нас не спасут! Мы ведь именно из-за них сюда приехали! Это все из-за них!

Я посмотрела на баксы, испачканные в грязи, и затряслась от злости.

– Ты что, ненормальная?! Нашла чем кидаться. Деньги ей мусор! Да без денег с тобой никто разговаривать не будет! Без денег ты на фиг никому не нужна!

Дождь закончился. Мы легли на сено и стали смотреть в небо. Чуть попозже я разложила баксы, чтобы подсушить. Солнышко сделало свое дело, и они вскоре приняли более-менее приличный вид. Натка, успокоившись, лишь изредка прерывисто вздыхала. Дождавшись полудня, мы решили найти трассу.

– Сейчас поймаем машину, заедем в ближайший магазин, купим что-нибудь недорогое из одежды, затем снимем номер в дешевенькой гостинице и будем ждать приезда Янга.

– Ладно, – кивнула Натка. – Только бы не мешало сначала в клинику заехать. Уж очень всё болит, – пожаловалась она.

– Заедем, конечно, только клиники тут дорогие.

На трассе нам сразу повезло. Мы остановили такси, но таксист ни слова не понимал ни по-русски, ни по-английски. Пришлось объяснять на пальцах, что мы русские девушки, пострадавшие от нападения бандитов. Нас необходимо отвезти в любой ближайший магазин, а затем в клинику. Таксист залопотал что-то, постоянно повторяя одно и то же слово «полиция». Мы дали ему понять, что полиция нам совершенно не нужна и что со своими проблемами мы разберемся сами. Пожав плечами, таксист довез нас до ближайшего магазина и стал ждать нашего возвращения.

Заскочив в магазин, мы накупили дешевых шмоток и быстро переоделись, выкинув свои лохмотья в корзину с мусором. При расчетах на нас сбежался посмотреть весь обслуживающий персонал. «Рашен стрит-волкерз», – неслось нам вслед, когда мы выходили из магазина.