Карен Робардс - Призраки озера

– Здравствуй, Оливия, – глухо произнес Филипп, подойдя и встав рядом с матерью. Его темно-каштановые волосы были аккуратно зачесаны, а Лицо гладко выбрито. Было заметно, что и он, и его мать успели переодеться и принять душ после событий прошлой ночи, а может быть, даже и поспать пару часов.

Оливия поздоровалась с Филиппом. Белинда же ограничилась кивком в знак приветствия. Она держалась с холодной вежливостью, без всякого намека на дружелюбие. «Ничего, как-нибудь переживу», – подумала Оливия.

– Мама, твоя очередь, – из комнаты ожидания выглянул Карл и махнул рукой Белинде.

Карл, как и его старший брат Филипп, был такой же коренастый, голубоглазый, с темно-каштановыми волосами. В детстве он слыл страшным озорником – все время дразнился и проказничал. Это именно он столкнул ее тогда в озеро. Но, несмотря ни на что, Оливии Карл всегда нравился.

Карл приветливо улыбнулся и обнял ее.

– Мы можем заходить в палату по одному, – объясняла Белинда Келли, когда вся компания направилась к нужной двери. – Хотя, по большому счету, это не имеет значения. Папа все равно без сознания.

– Я уверена, он чувствует, что вы рядом, и это поддерживает его, – сказала Келли.

Одна из дверей распахнулась, и в коридор вышел Сет, переговариваясь с кем-то через плечо. На минуту он остановился на пороге, чтобы закончить разговор, потом посмотрел в их сторону. Нахмурившись, он направился к ним, и дверь за ним захлопнулась.

– Как он? – спросила Белинда, когда он подошел.

– Без изменений. – Сет покачал головой. Его взтляд скользнул мимо нее и остановился на Оливии и Келли. – Мама, тебе не следовало приезжать.

– Я ей сказала то же самое, – поддакнула Белинда.

– Я не могла не приехать, – тихо ответила Келли. – Большой Джон – мой свекор, и он дорог мне, как родной отец. Как я могла оставаться дома?

– Ты должна беречь себя, мама, – мрачно проговорил Сет и посмотрел на Белинду. – Я знаю, что сейчас твоя очередь сидеть у его постели, но, может, ты позволишь маме зайти к Большому Джону на несколько минут, чтобы она могла сразу же поехать домой? Из-за химиотерапии ее иммунитет ослаблен, и ей не следует задерживаться в больнице. По какой-то странной причине здесь всегда полно микробов.

– Кто это тебе сказал, что у меня ослаблен иммунитет? – с вызовом проговорила Келли.

– Я говорил с твоими врачами.

– Они не имеют права ничего тебе говорить без моего разрешения!

– Значит, они считают, что за тобой нужен глаз да глаз, мама.

Мать с сыном смерили друг друга взглядами.

– Келли, ты можешь зайти, – вмешалась Белинда, отвлекая их внимание на себя. – Сет прав, тебе лучше вернуться домой.

– Сет слишком много командует, – пробурчала Келли себе под нос, но позволила сыну взять себя под руку и проводить к палате реанимации.

Он открыл дверь, что-то сказал кому-то, находившемуся внутри, и, когда Келли исчезла в палате, снова вышел в коридор.

– Надеюсь, ты не собираешься сидеть у постели Большого Джона, – обратилась Белинда к Оливии. – Я просто не могу этого допустить – ведь именно при твоем появлении у него случился удар. Надеюсь, ты все понимаешь.

Оливия грустно кивнула. Конечно, она понимает, хотя приговор Белинды ей неприятен. Ведь если и правда, что при виде ее с Большим Джоном случился приступ, то меньше всего ему нужно ее присутствие в палате. По крайней мере пока Большой Джон не осознает, кто она на самом деле. В любом случае, если он без сознания, то ему все равно. Оливия просто надеялась наладить с ним отношения, пока была такая возможность.

– По-моему, ты слишком преувеличиваешь, – вмешался Карл, с упреком глядя на мать.

– Все в порядке, Карл. Я просто привезла тетю Келли, – ответила Оливия.

Сет услышал обрывок разговора и удивленно поднял брови.

– Нельзя обвинять Оливию в том, что из-за нее у старика случился удар, – согласился с братом Филипп.

– Конечно, нельзя, – вмешался Сет, к великому удивлению Оливии, которая была уверена, что он считает ее виновницей происшедшего. Он в упор посмотрел на тетку. – Ты знаешь не хуже меня, что удар у Большого Джона мог случиться в любую минуту и по любой причине. Или вообще без причины. Оливия нисколько не виновата в том, что произошло.

Оливия благодарно улыбнулась Сету, в ответ он посмотрел на нее и усмехнулся.

– Ты всегда был на ее стороне, – зло заметила Белинда и, повернувшись на каблуках, с высоко поднятой головой проследовала в комнату ожидания.

– Мама очень расстроена, – сказал Филипп Оливии извиняющимся тоном.

– Предлагаю пойти выпить кофе, пока ты ждешь тетю Келли, – предложил Карл, ободряюще улыбнувшись Оливии.

Помедлив секунду, она кивнула:

– Хорошая идея. – Меньше всего ей хотелось оставаться вместе со всеми в комнате ожидания в обществе враждебно настроенной Белинды.

– Я приведу маму вниз, когда она будет готова ехать, – сказал Сет. – И, когда выпадет подходящий момент, скажу Большому Джону, что ты приезжала.

– Спасибо, – улыбнулась ему Оливия и направилась с Карлом к выходу.

Они пошли к лифту, а Сет с Филиппом вернулись в комнату ожидания. Оливия слышала их приглушенные голоса, о чем-то спорившие с Белиндой. Ей казалось, что они говорят о ней, хотя она и не была в том уверена. Потому что единственное слово, которое она четко услышала из их разговора, было произнесенное Белиндой визгливо-презрительным тоном слово «шваль».

Большая белая кошка сидела на перилах веранды и смотрела прямо на нее. Сара подняла глаза от книги. Персидская кошка была очень пушистая, с большими голубыми глазами. Мгновение Сара тоже смотрела на нее. Потом кошка, махнув хвостом, спрыгнула на пол и направилась к голубой керамической тарелке с остатками растаявшего персикового мороженого. Час назад, съев половину, Сара поставила тарелку на пол рядом с качелями и совершенно забыла о нем, увлеченная найденной ею книгой. Книга называлась «Мисти из Шинкотэ», и речь в ней шла о лошадях.

Если бы Сару спросили, что она хочет иметь больше всего на свете, то первым делом она выбрала бы лошадь, а вторым – кошку. А может быть, кошка сначала – трудно сказать.

Нет, сначала она пожелала бы, чтоб у ее мамы было много денег, очень-очень много. Тогда мама могла бы купить ей и лошадь, и кошку. Да, так было бы лучше всего.

Кошка – настоящая кошка! – слизывала растаявшее мороженое, ее маленький розовый язычок быстро двигался, поглощая бледно-оранжевую липкую и сладкую массу. Положив книгу вверх обложкой на голубую подушку, Сара соскользнула с качелей и опустилась на колени на деревянный пол веранды рядом с животным.

– Привет, киска, – сказала она.

Кошка едва удостоила ее беглым взглядом и продолжала уничтожать мороженое. Сара протянула руку, чтобы погладить ее. Шерстка была густой и мягкой, как шелк, а когда девочка провела рукой по кошачьей спинке, кошка начала мурлыкать.