Карен Робардс - Призраки озера

Перед стулом что-то стояло, закрывая ей вид. Саванна скосила глаза, пытаясь рассмотреть в темноте, что это может быть, и вдруг это «что-то» двинулось к ней навстречу.

– Саманта? – неуверенно спросила она, усаживаясь в постели. Но, не успев договорить, уже поняла, что это не ее сестра.

Инстинктом, старым, как само человечество, девочка ощутила: ей что-то угрожает. Леденящий ужас сковал ее тело, она закричала, но в ту же минуту что-то влажное и вонючее заткнуло ей рот, а чья-то рука легла на затылок, мешая освободиться от удушающей хватки.

«Мамуля!..» – мысленно беззвучно прокричала она, погружаясь во мрак, из которого выхода не было.

Выбрать жертву – это одновременно и искусство, и наука, размышлял он, когда выходил из дома, подавляя в себе неодолимое желание начать что-то весело насвистывать. В огромном бельевом мешке, который он перебросил через плечо, находились ребенок, корона, мантия и платьице. Все получилось на удивление легко. Пробраться в дом для любого, кто более-менее знаком с инструментами, – это сущий пустяк. Самое смешное во всем этом то, что хозяева при этом считают себя там в безопасности.

Мамаши крепко спят, пока он забирается в дом и крадет их малюток, потому что уверены: их крошечки лежат в постельках, заботливо укрытые, и потому им ничто не грозит.

Сама мысль об этом веселила его.

На этот раз он делал свой выбор крайне тщательно. Не каждую маленькую девочку, попавшую ему на глаза, он забирает, вовсе нет. Тут нужно отдать должное его разборчивости и проницательности. Малышки должны отвечать определенным критериям – а он должен разведать, где они живут, убедиться, что их можно выкрасть относительно легко. Примерно с месяц назад он уже почти было прихватил одну умненькую куколку с такими светлыми волосами, что они казались белоснежными. Но когда проследовал за ней до дому, обнаружил два препятствия, которые в конце концов помешали его планам. Первое – это семейный любимец, оказавшийся огромной и нелюбезной немецкой овчаркой, которая едва не выпрыгнула за ним за ограду, когда он всего лишь проходил мимо, присматриваясь к дому. Вторым препятствием оказался размер самого дома. Он сразу понял, что семья девочки была из богатых, а похищение ребенка из богатой семьи привлекло бы куда больше внимания, чем ему хотелось. Он прекрасно понял, какая это западня – повышенное внимание, когда охотился за Мисси Хардин. Ему до сих пор не по себе при мысли, что в эту западню попался ее отец.

Но тогда он не знал еще, что делает. С тех пор он заметно усовершенствовал технику похищения. Он подбирал себе жертвы, следил за ними какое-то время, изучал обстановку, а затем приходил и похищал их. Вот так вот просто.

Например, Маленькую мисс города он увидел вчера на конкурсе и тут же понял, что она-то ему и нужна. С домом проблем не предвиделось: любой пятилетка с отверткой в руке мог бы проникнуть туда. Из домашних питомцев в доме был только кот. Мягкий, пушистый и совершенно безобидный.

Похищение этой малышки восполняло потерю блондиночки. Теперь у него уже, можно сказать, собирается коллекция. В ней есть Беки, которая, нужно признать, не самое лучшее, ведь он похитил ее еще до того, как понял, что делает. И все же он ее ценил – она была первой. Затем была Мэгги с шапкой коротких песочно-желтых волос – уже экземпляр получше. Огненно-рыжая Кэтлин – это уже кое-что, можно было бы поговорить – если бы, правда, было с кем поделиться. И теперь эта малышка, ну чистая Белоснежка. Это уже звезда коллекции – с короной, мантией и сказочным платьицем.

Может быть, размышлял он, ведя машину с новым приобретением по шоссе, ему нужно подумать о совершенствовании своего дела. В следующий раз поохотиться за чем-то более экзотическим…

Келли Арчер похоронили рядом с ее давно умершим мужем на семейном кладбище над озером. Такова была ее воля, но все же потребовалось особое разрешение от городских властей, поскольку теперь захоронение даже на частных землях требовало согласований. Когда пробьет последний час для Большого Джона, он тоже найдет покой в той половине склепа, где покоится его жена Маргарет. Остальным членам семейства Арчер места на семейном кладбище уже не оставалось, они обретут свой последний приют на кладбище церкви Святого Луки.

Всю ночь лил дождь, но день похорон выдался погожим. Густой туман, покрывавший окрестности утром, по большей части рассеялся под полуденным солнцем. Было тепло, но без удушливой летней влажности. На чистом синем небе не было ни облачка. Вокруг пели и порхали птицы, жужжали насекомые.

Занимающее около акра когда-то цветущей, а ныне бесплодной, покрытой скудной травой земли на вершине утеса, нависшего над Озером призраков, кладбище было обнесено высокой металлической изгородью, слегка поржавевшей от времени. Похоронный кортеж прибыл на кладбище по подъездной дороге и остановился у ворот. Гроб от катафалка по ухабистой дорожке поднесли к похоронным дрогам у могилы, выкопанной накануне. Прибывшие на похороны на машинах припарковались вдоль узкой дорожки и последовали за гробом в полном молчании, которое нарушал только скрип гравия под ногами.

Оливия не была здесь уже долгие годы. В детстве она часто наведывалась сюда, переходила от надгробия к надгробию, выискивая знакомые имена. Она не могла понять, почему ее мать не лежит здесь, рядом с отчимом. Однажды она спросила об этом, но в ответ услышала что-то непонятное: ее мать кремировали. С годами она поняла, что означало это слово, как и поняла с пугающей ясностью, почему это было сделано. Как самоубийце, Селене Арчер было отказано в праве ступить в вечность на освященной земле.

Боль от осознания этого была настолько сильна, что Оливия тотчас же постаралась забыть об этом, изгнать эту мысль из своей памяти.

– Ма-а, мне больно, – прошептала Сара, пытаясь высвободить пальцы, которые Оливия сжала слишком сильно.

– Извини.

Оливия поспешно разжала руку и тут же почувствовала, как боль отпускает ее. Ее милая Сара, кареглазая и круглолицая, была одновременно и ее прошлым, и будущим. А вот мать Оливии принадлежит прошлому и по крайней мере сегодня должна там оставаться.

Фамильное кладбище Арчеров было заложено в честь основоположника рода и первого владельца плантации Ла-Анжель полковника Роберта Джона Арчера и его жены, чей прах покоился в настоящем мавзолее. Выстроенный из белого мрамора, с годами слегка пожелтевший, он был спроектирован как миниатюрный греческий храм: портик со сложным резным орнаментом, четыре узкие высокие колонны и два мраморных ангела в полный рост, охраняющих двери. В руках у ангелов были жертвенники со свечами, которые ярко горели в дни траурных церемоний. Вокруг мавзолея выстроились, как часовые, еще шесть каменных ангелов – у могил каждого из шести детей полковника. Более поздние могилы были увенчаны высокими плитами и простыми каменными крестами. По мнению Оливии, самым трогательным был небольшой, розового мрамора крест, водруженный над каменным основанием. Простая надпись «Абигайл» над датами рождения и смерти отдавала дань памяти давно умершей шестилетней девочке. Бывая на кладбище в детстве, Оливии казался самым красивым именно этот старый крест. Теперь же, будучи матерью, она ощутила прилив скорби к этой так рано ушедшей из жизни девочке и потому опять крепко сжала руку дочери.