Либи Астер - Пропавшее приданое

На этих словах он, не выдержав, снова разрыдался. Хозяин кофейни, вернувшийся с двумя чашками кофе, хотел было что-то сказать, но мистер Меламед жестом остановил его.

— Что с того, что Эшер узнает обо всем, — проговорил мистер Лион. — Скоро все узнают, что я остался без гроша.

Мистер Бэр охнул. Он снова попытался что-то сказать, но мистер Меламед опередил его:

— Кроме нас троих, никому не следует знать об этом.

— Можете рассчитывать на меня, Сэмюэл. Я никому не скажу ни слова, — добавил мистер Бэр.

— Но я должен сообщить обо всем мистеру Голдсмиту, — сказал мистер Лион. — Было бы нечестно утаивать от него правду о моем разорении.

— Все может измениться во мгновение ока, — сказал мистер Меламед. — У нас есть время найти деньги, украденные у вас.

— Но в шкатулке была всего лишь тысяча гиней, — возразил мистер Лион.

— Сколько вы обещали дать в приданое дочери? — спросил мистер Бэр.

— Тысячу гиней.

— Что ж, — сказал мистер Бэр, — если вы найдете пропавшие деньги, можно будет благополучно сыграть свадьбу. Как сказал мистер Меламед, никто не должен знать о том, что произошло.

— Но как же вся остальная семья? — в отчаянии воскликнул мистер Лион. — На что мы будем жить?

Поскольку никто не ответил, он продолжал:

— Говорю вам, мое положение безнадежно. Даже если у Ханны будет приданое, мистер Голдсмит не захочет иметь дело с семьей, проживающей в Ньюгейтской долговой тюрьме. Лучше разорвать помолвку сейчас — прежде, чем он услышит новость от посторонних людей.

Он замолчал. За столом воцарилась тишина, а затем заговорил мистер Меламед — настала его очередь возражать, что он и сделал весьма решительно:

— А я вам говорю, мистер Лион, что впадать в отчаяние строго-настрого запрещено. Слышите? Вы не вправе терять надежду. Поэтому, повторяю вам, не говорите ни одной живой душе, что хранили состояние в банке «Смит, Фрай и Ко». Что до кражи — когда вы позавтракаете, я пойду с вами в лавку. Не исключено, что вор оставил что-нибудь, что поможет нам выследить его.

— Нет. Я не могу допустить, чтобы это дело коснулось и вас. Я не должен был пользоваться вашей добротой и взваливать на вас мои неприятности.

— Мистер Лион, мой интерес к вашему делу вызван отнюдь не добротой. Как вы знаете, я — один из членов совета Большой синагоги и, кроме того, слежу за благотворительным фондом и вношу в него деньги, поэтому могу вас уведомить, что фонд уже до предела истощен. Поэтому я не могу позволить преступникам вламываться в еврейские лавки и обворовывать торговцев, тем самым увеличивая число бедняков, нуждающихся в нашей благотворительности. Я принимаю участие в вашем деле только потому, что это мой долг перед синагогой и перед общиной, и вы не имеете права мешать мне исполнять мои обязанности.

Мистер Лион не поверил ни единому слову из блестящей речи мистера Меламеда. Если бы требовалось лишь отыскать вора, они могли бы обратиться к ищейкам с Боу-стрит — профессиональным следователям, что служили в магистратском суде на Боу-стрит. Но мистер Лион больше не возражал — он был благодарен мистеру Меламеду за его желание помочь.

— Сколько я вам должен за завтрак? — спросил мистер Лион и сунул руку в жилетный карман, надеясь, что там еще осталось несколько монет.

— Ни фартинга. Вы просто позавтракали у друзей, как если бы мы вместе сидели наверху, за моим столом.

— Чушь, — сказал мистер Меламед. — Мистер Лион не нуждается в чьей бы то ни было благотворительности. Ведите счет всему, что он закажет в кофейне, — он вернет вам все до последнего пенни, с Божьей помощью.

Подняв голову, мистер Меламед пристально разглядывал небольшое окошко. Оно было расположено справа от задней двери лавки мистера Лиона; дверь эта выходила на узкую улочку. Окно было не только маленьким, но еще и зарешеченным, находилось высоко от земли — маловероятно, что вор проник в лавку через него. Но, желая тщательно обследовать всю комнату, мистер Меламед пододвинул к стене ящик и взобрался на него. Теперь можно было без труда дотянуться до окна и проверить решетку на прочность, что он и сделал. Прутья держались крепко. Разочарованный, он слез с ящика.

Эзра Меламед вовсе не был профессиональным сыщиком, но он всегда интересовался расследованием преступлений — как и любыми другими загадками, дававшими пищу для ума; отчасти именно поэтому его так привлекало изучение Талмуда. Переводя взгляд с окошка на заднюю дверь, а с нее — на дверь, ведущую из задней комнаты в торговую, он припомнил вопрос из Талмуда: «Как следует поступать в том случае, когда мышь вбегает в дом с кусочком хлеба во рту, и затем мышь выбегает из дома с кусочком хлеба во рту? Считаем ли мы, что та мышь, которая вбежала, и та, что выбежала, — это одна и та же мышь, или же две разные?»

Этот вопрос задал мудрец по имени Рава в трактате Псахим 10б, в той части Талмуда, где обсуждаются законы, связанные с праздником Песах. В данном случае мудрецы говорили о том, как следует искать хамец, квасную пищу, в доме после того, как дом уже был очищен от квасного — на Песах евреям запрещается есть хамец или даже обладать им.

«Если это была одна и та же мышь, — спрашивает Рава, — можем ли мы предположить, что в доме нет хамеца — то есть хамец, который несла мышь, выбегая из дома, был тот же самый, что она принесла в дом с улицы, — а следовательно, дом не нужно убирать заново? Или же, если мышей было две, должны ли мы предположить, что мышь, выбежавшая наружу с куском хлеба, нашла этот кусок где-то в доме, а значит, дом следует еще раз убрать и тщательно осмотреть?»

Над этим вопросом стоило поразмыслить. Мистер Меламед не мог с уверенностью сказать, почему этот отрывок из Талмуда пришел ему на ум именно сейчас. Быть может, потому, что шкатулку явно украли, но в лавке не осталось никаких следов взлома. Так что же, была ли та «мышь», покинувшая лавку со шкатулкой в зубах, той же самой мышью, что отперла дверь ключом? Или то были две разные «мыши»?

— Вы уверены, что ни у кого, кроме вас и мистера Уорбурга, нет ключа от лавки?

— Есть третий ключ, я держу его в ящике стола. — Мистер Лион открыл ящик, чтобы показать ключ, и обернулся к собеседнику с растерянным лицом:

— Его здесь нет.

— А вчера был?

Мистер Лион на мгновение задумался:

— Да, я видел его.

— Была ли задняя дверь заперта сегодня утром, когда вы вошли в лавку?

— Не знаю. Думаю, я запер ее вчера вечером, когда уходил. Но сегодня утром я вошел через парадную дверь и сразу направился к столку.

— То есть вы не отпирали дверь?

— Нет.

— А мистер Уорбург мог отпереть ее?

— Вероятно, да. Видите ли, я упал без чувств, и не знаю, что происходило, пока я был без сознания. Но когда я пришел в себя, он вошел в заднюю комнату — искал Саймона. Судя по всему, мальчик, был здесь до того, но ушел.