Виктория Холт - Таинственная любовница

— Но ведь ты не будешь здесь рожать. Ты поедешь домой. И потом, если ты еще не уверена окончательно, то это будет не скоро.

— Иногда мне кажется, что мы тут навсегда.

— О, Теодосия, ну что за мысли! Мы тут пробудем всего несколько месяцев.

— Но что, если они не найдут эту… ну, то, что они ищут.

— Им все равно придется возвращаться домой. Это весьма дорогостоящее предприятие. Я уверена, если они не добьются результата к назначенному сроку, тогда работы будут свернуты и мы все уедем.

— А что, если…

— Ну что ты паникуешь? Все будет нормально. Это же прекрасная новость! Ты должна танцевать от радости!

— Ой, Джудит, ты такая трезвая и решительная! — она рассмеялась. — Как все-таки забавно! Я — дочь своей матери, а ведь ты знаешь, как она умеет со всем справляться и всеми управлять. Логично было бы предположить, что я должна быть похожа на нее.

— Может быть, она и умеет всеми управлять, но такие люди не всегда могут управляться с собственными делами.

— Но мама считает, что она справляется. А твоя мать, Лавиния, вероятно, была очень кроткой. Я должна была вырасти такой, как ты, а ты — такой, как я.

— Ну, не стоит об этом. С тобой все будет в порядке.

— Я боюсь, Джудит. С самого приезда сюда. Я хотела бы, чтобы мы уехали домой. Мне так хочется увидеть дождь! Тут совсем нет зелени. И потом, мне хочется жить среди нормальных людей.

Я рассмеялась.

— Ясмин сказала бы, что люди на базаре — гораздо более нормальные, чем мы, уверяю тебя. Это — вопрос географии. Ты просто соскучилась по дому, Теодосия.

— Как бы я хотела, чтобы Эван читал лекции в университете, а не занимался подобными вещами!

— Не сомневаюсь, что этим он и займется, когда все это закончится. Теодосия, прекрати тревожиться. Это замечательная новость!

Но она все еще боялась. И когда стало окончательно ясно, что она беременна, я заметила, что это обстоятельство доставило ей лишь дополнительное беспокойство.

Пришло время Рамадана — периода поста и молитвы. Я узнала, что это — самое важное событие в мусульманском мире, и время начала этого праздника варьируется в зависимости от лунного календаря, поэтому он каждый год начинается на одиннадцать дней раньше, чем прошлогодний. Тибальт, сказал мне, что за тридцать три года Рамадан постепенно проходит по всем месяцам. Но первоначально он должен был соответствовать жаркому времени года, потому что рамада по-арабски означает «жарко».

Пост начался с новолунием, и до того момента, пока луна не начинает убывать, пищу разрешалось вкушать только в часы от заката до рассвета. Мало кто из мусульман нарушал это правило — полагалось кормить только младенцев и немощных больных. Мы во дворце тоже старались придерживаться этого правила. Плотно завтракали на рассвете, а потом обедали только после заката, подкрепляясь хериш, блюдом из меда, орехов и кокосовой стружки. Это довольно вкусно, но быстро приедается, — и пили много освежающего чая с мятой.

С началом Рамадана город изменился. На узких улочках стало тихо. В этом месяце три праздничных дня. Сам пост продолжается двадцать восемь дней, но эти три дня должны быть неукоснительно посвящены молитве. Пять раз в день звучали двадцать выстрелов. Это — призыв к молитве. Я всегда с благоговейным трепетом смотрела, как мужчины и женщины бросали все свои дела, чем бы они в данный момент ни занимались, падали на колени, склоняли головы и возносили молитвы Аллаху.

Рамадан позволил мне чаще видеть Тибальта.

— Никогда нельзя оскорблять религиозные чувства людей, — говорил он мне. — Но это ужасно раздражает меня. Мне сейчас очень нужны эти рабочие. — Он просмотрел вместе со мной некоторые бумаги, потом обнял меня и сказал: — Ты так терпелива, Джудит. Но я ведь знаю, что это — не совсем то, чего ты ожидала, да?

— У меня были такие нелепые романтические идеи! Я представляла, как сама нахожу вход в гробницу, как извлекаю на свет божий бесценные сокровища…

— Бедная Джудит, боюсь, на самом деле все иначе. Но тебя утешит, если я скажу, что ты мне очень помогаешь?

— Конечно утешит.

— Послушай, Джудит, я собираюсь сегодня повезти тебя на раскопки. Хочу показать тебе кое-что любопытное…

— Так ты уже сделал открытие?! Это — именно то, за чем ты приехал?

— Все не так просто. Я думаю, мы напали на след чего-то очень важного. Но, вероятно, и нет. Мы можем работать месяцами, следуя каким-то ориентирам, которые, как нам кажется, являются ключом к разгадке тайны, а потом обнаружить, что эти ориентиры никуда не ведут. Тут все дело в удаче. О наших находках знают очень немногие. Но я хочу поделиться ими с тобой. Мы поедем после заката. Скоро полнолуние, поэтому довольно светло, да и место будет безлюдным.

— Тибальт, это так захватывающе!

Он поцеловал меня.

— Мне нравится твой энтузиазм. Вот если бы твой отец позаботился о том, чтобы ты была подготовлена к этой работе, мы бы не разлучались ни на миг!

— Я научусь.

— Ты сегодня получишь все основания для этого. Вот увидишь!

— Не могу дождаться!

— Но никому ни слова! А то все решат, что я чрезмерно болтлив или попросту раб своей жены, готовый выполнять все ее безумные капризы.

У меня от счастья голова пошла кругом. Когда Тибальт был рядом, я всегда удивлялась, как можно сомневаться в его искренности.

Он прижал меня к себе.

— Сегодня вечером мы незаметно ускользнем отсюда.

Мы вышли из дворца. Какая прекрасная ночь! Звезды казались особенно яркими на темно-синем бархатном небе. Было не жарко, а восхитительно тепло — такое облегчение после знойного дня! На небе вместо палящего солнца — гордость месяца Рамадана, полная луна.

Я чувствовала себя заговорщицей, и сознание того, что моим соучастником в этой тайной операции будет Тибальт, доставляло мне огромную радость.

Мы переправились через реку на лодке, а потом добрались на повозке до места раскопок.

Тибальт провел меня мимо завалов твердой земли к отверстию в скале. Здесь он взял меня за руку и сказал:

— Ступай осторожно.

— Это ты нашел, Тибальт? — взволнованно спросила я.

— Нет, — ответил муж. — Этот тоннель обнаружили во время прошлой экспедиции. Мой отец…

Он взял фонарь, висевший на стене, и зажег его. Я увидела перед собой тоннель, имевший около восьми футов в высоту. Мы двинулись вперед. В конце тоннеля было несколько ступеней, ведущих куда-то вниз.

— Только представить себе, что эти ступени вырубили много столетий назад! — воскликнула я.

— Две тысячи лет до Рождества Христова, если точнее. Представь, что чувствовал отец, когда обнаружил этот тоннель и ступени. Но идем, ты все увидишь сама.

— Как он, наверное, волновался! Это, должно быть, удивительное открытие.