Найо Марш - Убийство по-римски

— Я продолжу, — сказал мистер Мейлер. — Когда мы будем в самой базилике, я передам вас попечению нашего прославленного почетного гостя. Но до этого несколько исторических замечаний, может быть, будут полезны.

Софи с неудовольствием признала, что он был краток и компетентен. Базилика Сан-Томмазо, рассказывал он, один из немногих исторических памятников Рима, где посетители имеют возможность спуститься в глубь столетий до времен митраизма. На верхнем уровне, где они в настоящий момент стоят, находится базилика двенадцатого века, в которую они через минуту войдут. Она построена на месте раскопанной ныне церкви третьего века.

— А под ней — только подумайте! — сказал мистер Мейлер, — восемнадцать веков проспала городская усадьба эпохи Флавиев: классическое жилище нобиля с домашним храмом, посвященным богу Митре.

Он умолк, и Софи, глядевшая на него с глубочайшим отвращением, подумала: «Он действительно интересуется тем, о чем говорит. Он знает свое дело. Он извлекает из него удовольствие».

Мистер Мейлер кратко описал огромную работу археологов девятнадцатого века, которые обнаружили сначала раннюю базилику, а потом, глубоко под ней, — языческое домовладение.

— Рим с тех пор поднялся на шестьдесят футов, — закончил он. — Вас это не удивляет? Меня удивляет каждый раз, когда я об этом подумаю.

— Меня — нисколько, — провозгласил майор Суит. — Ничего меня не удивляет. Кроме человеческого легковерия, — прибавил он со злобой. — Тем не менее!

Мистер Мейлер бросил на него тревожный взгляд. Софи подавила смешок и поймала выражавший что-то наподобие одобрения взгляд Барнаби Гранта. Леди Брейсли, не обращая внимания на произносимые слова, переводила свой опустошенный взгляд с мужчины на мужчину. Ван дер Вегели стояли, прижавшись друг к другу, и внимательно слушали. Кеннет Дорн, заметила Софи, был беспокоен и словно чего-то ждал. Он шаркал ногами и тыкал себе в лицо носовым платком. «А высокий человек — как его имя — Аллен? — стоит поодаль, слушает с вежливым вниманием и все замечает», — подумала Софи.

— Итак, — объявил мистер Мейлер, — начнем наше путешествие в прошлое.

Женщина с открытками боком проскользнула к входу в храм. Лицо ее было опущено и по-прежнему прикрыто черным платком. Почти неслышно она пробормотала: «Cartoline [16] Открытки (ит.). ? Поста-карда?», продвигаясь в сторону Себастиана Мейлера.

— Внутри есть лучшие. Не обращайте внимания, — сказал он туристам и двинулся мимо женщины.

С молниеносной быстротой она сорвала с лица платок, взглянула ему в лицо и прошептала:

— Brutto! Farabutto! Traditore! [17] Скотина! Мерзавец! Предатель! (ит.). — и прибавила нечто походившее на поток брани. Глаза ее пылали. Губы ее растянулись в усмешке и потом поджались. «Сейчас она плюнет ему в лицо», — подумала встревоженная Софи, и женщина плюнула, но мистер Мейлер с ловкостью увернулся. Плевок пролетел мимо, а она стояла на своем месте с видом оперной мегеры. Она даже разразилась жутким смехом. Мистер Мейлер уже вошел в базилику. Его обеспокоенное стадо с двух сторон обогнуло торговку и поспешило за ним.

— Кеннет, милый, — пробормотала леди Брейсли. — Послушай! Это что-то не похоже на веселую прогулочку!

Софи оказалась в обществе Барнаби Гранта и Аллейна. Аллейн спросил Гранта:

— Что, эта дама была помещена у входа для создания колоритной атмосферы? Она здесь постоянно или это живописная случайность?

— Мне ничего не известно о ней, — сказал Грант. — Надо думать, безумная. Жуткая старая баба, правда?

«Да, но он не ответил на вопрос», — подумала Софи и обратилась к Аллейну:

— Вам не кажется, что весь этот театр в переводе на наши англосаксонские нравы сведется лишь к холодному взгляду и подавленному вздоху?

Грант взглянул на нее через плечо Аллейна и живо откликнулся:

— Пожалуй! Надо брать в расчет их чувство драматического.

— В данном случае излишнее, — холодно проговорила она, сознательно отвечая оскорблением на оскорбление.

Грант перешел к ней и поспешно сказал:

— Я наконец-то узнал вас. Тогда я не узнал. Мы ведь встретились в «Костер-пресс», правда?

«Костер-пресс» было название его лондонского издательства.

— На мгновение, — сказала Софи и воскликнула: — Как здесь чудно!

Они были в базилике.

Она сияла великолепием, словно излучая собственный свет. Она вся жила красками: «средиземноморская» красная, ярко-розовая, голубая, зеленая, слоновая кость и багровый мрамор, трепетная золотая мозаика. И в этом стечении красок доминировал тот самый пунцовый цвет, который образует живой фон римских и помпейских фресок.

Зачарованная Софи отделилась от группы и не могла наглядеться. Оставшийся с Аллейном Грант немедленно присоединился к ней.

— И мне надо обо всем этом говорить, — пробормотал он. — О Боже, как не хочется!

Она бросила на него быстрый взгляд и спросила:

— Тогда зачем говорить?

— Вы думаете, я притворяюсь? Простите.

— На самом деле не все ли равно, что я думаю?

— Не надо быть такой злюкой.

Они с изумлением посмотрели друг на друга.

— Я ничего не могу понять, — неожиданно сказал Грант. — Я же вас совсем не знаю.

— Ничего, — в панике задохнулась Софи. — Это меня не касается. Простите, я вас оскорбила.

— Ничуть.

— А теперь, — пропел Себастиан Мейлер, — я даю слово моему многоуважаемому коллеге мистеру Гранту.

Грант слегка и принужденно поклонился Софи и вышел лицом к аудитории.

Он начал. Он тоже хорошо знал свое дело, но придавал своим словам то очарование, которого недоставало мистеру Мейлеру. «Хотя бы потому, — признала Софи, — что он выглядит гораздо привлекательнее». Тонкие черты его довольно красивого лица прекрасно гармонировали со средневековыми изображениями. Он ввел их глубже в сияющую церковь. В ней были еще две-три группы туристов — немного по сравнению с толпами, осаждающими знаменитые памятники.

Грант объяснил, что даже в этом, самом недавнем из трех слоев Сан-Томмазо, несметные богатства различных эпох. Когда в двенадцатом веке старую церковь засыпали, ее сокровища, включавшие предметы из языческого домовладения внизу, перенесли в новую базилику, так что классические, средневековые и ренессансные работы перемешались.

— Они находились рядом так долго, что с течением времени срослись. Теперь вы видите, как прекрасно они гармонируют друг с другом.

— То же бывает и на домашнем уровне, не правда ли? — сказал Аллейн. — В домах, принадлежащих одному роду в течение многих поколений, образуется некое согласие противоположностей.

— Совершенно верно, — согласился Грант, быстро взглянув на него. — Пойдемте дальше.

Волна ароматов возвестила о том, что к локтю Аллейна пристроилась леди Брейсли.