Луанн Райс - Песчаные замки

— В данный момент я думаю, что мой брат едет домой. Выплатил долг и отныне свободен.

— Свободен, — задумчиво повторил Том, перечитывая надпись, выцарапанную на камне. Странно, что освобождение Джона внушает Берни такие же чувства, какие испытывает и он сам.

— Думаешь, это он нацарапал? — спросил Том, кивая на стену. — Прокрался в глухой ночи, чтобы оставить Хонор послание?

— Не думаю, — резко бросила она.

— Не знаю. Не стал бы утверждать. Нам обоим известно, что в его жилах течет кровь каменщиков Салливанов.

Она вгляделась в надпись.

— Именно это влекло нас в Ирландию, помнишь? — спросил он. — Мы туда ехали, чтобы узнать, откуда пришли, и, в конце концов, оставили там свои сердца.

Том слишком далеко зашел. Берни повернулась и вышла из грота, оставив его одного у исцарапанной стены с загадочными словами:

Я сплю, а сердце мое бодрствует.

Он не обрадовал ее признанием, что вчера вечером снова перечитал:

Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот голос моего возлюбленного, который стучится: «Отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя!..»

Взял мастерок, начал замешивать раствор. Плечи всегда ноют в дождь или в сырых местах. Боль не останавливает, даже не замедляет работу. Ее надо сделать, и он ее сделает. Таково его правило с юности — целенаправленно доделывать начатое до конца.

Это порождает лишь больше неразрешимых проблем — для него, для Берни, для них обоих.

В высокой траве роились светлячки, над морем вставала большая желтая луна, кафе-мороженое «Рай» было набито битком. В маленьком белом коттедже на краю болотной трясины водителям машин, колесивших по серпантину прибрежной Шор-роуд, предлагались двадцать восемь сортов мороженого и разнообразный гриль. С проволоки, натянутой над переполненной автостоянкой, свисали разноцветные яркие фонари. Люди сидели за столиками под ивами, глядя через устье реки на маяк на другой стороне.

Реджис в своей вызывающей форме — хлопчатобумажном комбинезоне поверх синей рубашки с логотипом «Рая» на груди — нервничала, можно сказать, дошла до предела, узнав о письме отца и особенно после утреннего разговора с матерью. Вот и сегодня вечером дважды ляпнула мороженое на прилавок вместо рожка или чашки.

Отчасти ее вывел из себя взгляд матери. Утром, во время разговора об отце, о свадьбе, о новом визите к доктору Корри, он был столь отстраненным, измученным, что Реджис даже захотелось опрокинуть стол, чтобы обратить на себя внимание и добиться ответа. По ее мнению, дочь чересчур молода для замужества и рождения детей? Ха! Возможно, ее саму надо лечить, чтобы она смирилась с реальностью.

Одно из проклятий, павших на семью, заключалось в том, что Реджис слишком быстро выросла. Когда отец надолго исчез, она облегчала жизнь матери, работая в двух местах, присматривая за младшими сестрами. А теперь, собираясь замуж, Реджис снова почувствовала себя ребенком.

— Ты чего? — спросила компаньонка Дженнифер, глядя на слишком медленно двигающуюся очередь.

— Немножко замешкалась, прости, — извинилась Реджис, вытирая с прилавка масляную струйку.

— Ничего, — кивнула Джен. — До закрытия три с половиной часа, после чего останутся лишь неприятные воспоминания.

Реджис рассмеялась, принимая следующий заказ. Народу, как всегда, много — люди, просидевшие весь день на пляже и в лодках, хотят завершить его угощением. Стоя за прилавком, она быстро работала, время от времени поглядывая на присутствующих. Всякий раз, когда к ней подходили мужчины с детьми ее начинало шатать, желудок сжимался. Каждый отец напоминал о родном отце, о его возвращении. Детские фантазии. Она выросла. В последние годы детства отец ее не видел.

Реджис подавала мороженое разгоряченным на пляже девчонкам в мокрых бикини, в длинных трусиках или купальниках; ладным парням в шортах, джинсах, без рубашек. Чувствовала себя девочкой из Блэк-Холла, абсолютно бесстрастной, лишенной всякого сексуального влечения. Ей гораздо приятнее протирать пыльные книжки в библиотеке тети Берни, как сегодня утром.

Накладывая весь вечер мороженое, Реджис жила только мыслью о том, что отец уже едет домой. Никто не понимает, что это значит для девочки, которая знает, что из-за нее он попал в тюрьму на шесть лет, помнит даже подробности того бурного дня и недавно ожившие в памяти звуки грянувшего над морем грома, вопль Грегори Уайта, собиравшегося их убить, удар отцовского кулака прямо ему в лицо…

Она прогоняла эти воспоминания, заменяя их такими приятными, как ирландский выговор, зеленые поля, величественные руины старых башен, бесчисленные замки на вершинах холмов. В первый день по приезде, постояв у непонятной отцовской скульптуры, все семейство отправилось на кладбище в Тимлиге, где в устье реки Аргидин, в топях, очень похожих на здешние болота в Блэк-Холле, покоилась прабабушка девочек. В Скибберине они зашли в «Парагон» — пивную с темными стенами и окнами в свинцовых переплетах. Все столики были заняты, но хозяин, схватив отца за руки, выкрикнул с восторженным дружелюбным ирландским акцентом: «Только не уходи!», — сдвинул столики, принес стулья. Реджис помнит, как все уселись, кто-то вышел на сцену, заиграл на скрипке. Она была так счастлива, что почти не замечала натянутых отношений между родителями.

— Эй! — услышала вдруг Реджис, вытирая упавшее на прилавок мороженое, и, увидев Питера в очереди вместе с Джимми, Джошем, Хейли, Крисом и прочими обитателями Хаббард-Пойнт, воскликнула:

— Питер! Не ожидала тебя здесь увидеть…

— Мы решили, что Питеру надо поесть мороженого и немножко взбодриться, — объяснил Крис. — Гуляли по берегу, а он только и твердил, что Реджис сегодня работает.

— Правда, — подтвердил Джош, обнимая Хейли. — Надоело слушать.

— А что я еще мог сказать? — буркнул Питер, бросая на Реджис сверкающий взгляд. — У меня одно на уме.

— Просто смех, — заметила незнакомая Реджис девушка, маленькая, сильно загоревшая блондинка с растущими от самой шеи ногами, почти голая, не считая коротеньких джинсовых шортов и крошечного лифчика, под которым торчали острые соски. — Влюбленные мальчики, девочки… Очень похоже на наших родителей.

— Можешь предложить что-нибудь получше? — спросил Крис.

— Люби ту, кто рядом с тобой, — посоветовала девушка. — Только так можно жить.

— Только не Питеру, — улыбнулась Хейли, глядя на Реджис.

— Жизнь слишком коротка, — девушка окинула Питера вызывающим взглядом.

Он проигнорировал ее замечание, не спуская глаз с Реджис. Почему же ей захотелось выскочить из-за прилавка, размазать на девичьей физиономии рожок с шоколадно-ванильным мороженым?

— Угомонись, Алисия, — одернул ее Джош.